— У-ху! - громко ухнула я в пустоту, тут же поймав двойное эхо.

… и осуждающий взгляд магистра.

— Я бы попросил немного уважения к праху моего отца. Но что-то мне подсказывает, что только зря потрачу время.

Сказал и уверенно пошел вперед, а я костяшками пальцев постучала себя по дурной голове… ой, дура… ну, и дура же, ну! И почему я в стрессовых ситуациях я всегда начинаю вести себя так, словно у меня всего один мозг - спинной.

Я догнала его, стараясь ступать как можно тише. Стараясь вообще не издавать звуков, пока не замерла рядом с ним, с каким-то отрешенным выражением лица смотрящим на сундук. Видимо в нем и покоились останки дракона.

— Простите, магистр. Я не хотела.

Фарлоу повернулся ко мне и вдруг беззлобно ухмыльнулся.

— Дай-ка угадаю, случайно получилось?

Ответ красной краской тут же вспыхнул не моем лице. И ведь запомнил, злодей… теперь при каждом неудобном случае будет троллить меня этим за то мое опоздание. Ух, и злопамятный гад… точно наверно дракон.

— Выдохни, Итмонт. Он не обидится. То что творится в мире живых мертвых не волнует.

— Тогда… зачем мы здесь?

Фарлоу тут же посерьезнел и подошел к сундуку, возложив на него руки.

Мужчина закрыл глаза и чуть отклонил назад голову, словно молясь кому-то наверху. Я стояла за его спиной, с интересом наблюдая за происходящим и стараясь даже дышать потише, чтобы не мешать. Хотя самой себе мое взволнованное сопение в этой пустой зале казалось едва ли не громогласным.

Некоторое время ничего не происходило. А когда мне затянувшееся молчание уже начало давить на нервы, плиты пола под моими ногами будто бы задрожали. И дрожь эта, словно струясь по телу, перетекла вперед, усиливаясь по мере приближения к сундуку. С потолка пямо на голову магистру даже просыпалась струйка песка и мелкой каменной крошки, заставив меня всерьез побеспокоиться о его жизни. Ведь мало ли какой кирпич мог прилететь моему преподу на голову следом за этой пылью… а я, знаете ли, преподавателей в начале семестра менять не очень хотела. Я, можно сказать, только к этому привыкла и мне банально лень к другому привыкать… Но больше ничего не произошло. 

Фарлоу, словно очнувшись ото сна, отряхнул руки и без хитрых манипуляций с какими-нибудь скрытыми замками, просто откинул крышку сундука и извлек из его недр…

— Эээ… что это? П.. подстаканник?

Серебряная штуковина в руках магистра больше всего напоминала классический подстаканник, в котором можно получить порцию своего железнодорожного вайба, если поставить в него граненый стакан и налить туда обжигающе горячего чаю. Но, ежики зеленые, подстаканник? Здесь? В усыпальнице дракона, вытащенный из сундука с его останками? Серьезно? Я как минимум ждала извлечения из него жуткого зубастого черепа или хотя бы каких-нибудь особо заковыристых драконьих рогов…

— Подсвечник. Это подсвечник.

— И… зачем он нам?

— Все затем же, зачем я предложил вам отправиться сюда за мной в самом начале. Для ответов на вопросы.

— Да, но… подстаканник? Ой, простите, подсвечник?!

Фарлоу устало вздохнул и, аккуратно вернув крышку сундука на место, поставил его сверху четко посередине.

— У всех разумных существ при жизни есть по крайней мере одна вещь, которой мы очень сильно дорожим. Мы привязаны к ним большую часть своей жизни. Страдаем, если утрачиваем, радуемся, если находим вновь. Мы дарим им свои эмоции - а эмоции это тоже энергия. Они аккумулируются в них, делая эти вещи… намного большим чем, например, просто серебряный подсвечник. Храня на себе отпечатки наших душ, они способны о многом поведать тем, кто знает как спрашивать.

Магистр с теплой улыбкой посмотрел на подсвечник. В его серебряных боках причудливо выплясывали блики от огненных лоз на стенах.

— Эта вещица была с моим отцом с самого детства. Он украл ее из спальни своей матери. Она умерла рано и… его отец, мой дед, сделал все, чтобы вокруг него и сына не осталось ни одной вещи, которая напоминала бы о ней.

— Это жестоко! - не удержалась я и тут же прикусила язык.

Нет, ну правда же жестоко... 

— Возможно… а может быть дед так страдал о потере любимой женщины, что просто не смог бы жить дальше, даже ради сына, если бы снова и снова натыкался на вещи, напоминавшие ему о ней?

Я опустила голову и на этот раз прикусила обе губы, втянув их в себя, чтобы наверняка больше не сказать ничего лишнего. Нет, ну кто меня вечно за язык-то тянет морозить что-то не подумав?

— В общем, этот подсвечник был у него, сколько я себя помню. Он всегда стоял на его письменном столе. И я решил что он должен остаться с моим отцом и после его смерти.

Магистр помолчал немного, вновь мыслями улетев в далекие воспоминания. А затем, лубоко вздохнув, бодро изрек: 

— Что ж. Приступим…

И с этим “приступим” принялся расстегивать на груди рубашку и атласный жилет.

Стоп! Что?! Не-не-не! Постойте, магистр, вы конечно красавчик, но я к таким “приступим” еще как минимум морально не готова!

— Ч...что вы делаете? - почти взвизгнула я.

Фарлоу остановился на расстегивании манжет на рукавах и посмотрел на меня, недовольно смежив брови.

— Итмонт, если я вас смущаю, просто отвернитесь. Не мешайте. Мне нужно сосредоточиться.

Я попятилась назад, но взгляд отвести забыла. Потому что глазам моим в следующий же миг предстало зрелище… уф... от которого вообще мало кто смог бы отвернуться!

Нет, я конечно не вчера родилась, и знаю что преподаватели не почкованием размножаются. Оп! И сразу в натуральном, так сказать, уже взрослом виде. С академическим званием и всеми знаниями по избранному предмету. Я понимаю, что у них тоже когда-то бурные студенческие годы были, с неумеренными возлияниями и глупостями, но…

Смотря на строгого, вечно застегнутого на все пуговицы Фарлоу, как-то не думаешь что под всей этой выглаженной до безупречности одеждой скрывается натренерованное тело атлета, покрытое этническими татуировками.

Почему этническими? Эмм... я не знаю как еще такие назвать. Представляющие собой то ли узорный орнамент, то ли искусно переплетенные художником руны, они единой лентой вились по его телу, обхватывая сильные запястья, обвивая выпуклые мышцы рук, груди, спины... И спускаясь ниже, под пояс брюк, вдоль кубиков на прессе. Заставляя следовать за собой взглядом и думать совсем неуместные мысли. По крайней мере для студентки, вытаращившейся на своего преподавателя в на минуточку, месте упокоения его отца-дракона!

— Нравится?

С озорным блеском в глазах спросил магистр, а я аж дышать перестал от ужаса, что он заметил мой заинтересованный взгляд!

— Что? - просипела я, будто голос сорвала, - Кхм… нет. То есть… просто необычно. Никогда такого не видела. Больно было?

— Что “больно”?

— Ну… - я неопределенно махнула рукой в его сторону, изо всех сил стараясь смотреть в глаза, а не следовать за татуированными линиями ниже… и ниже, и ниже, - забивать все это.

— Не понимаю о чем вы, Кара. Я таким родился.

Я с пониманием покивала головой. Хотя, конечно, ничего мне понятно не было. 

В смысле родился? Он сейчас прикалывается надо мной, его родители - садисты или он так намекает, что все это - его родимые пятна? Впрочем, о чем я… что я вообще знаю об этом мире? В конце-концов, почему бы сыну дракона не родиться с татуировками по всему телу.

Слава зеленым ежикам, ничего кроме рубашки и жилета Фарлоу снимать не стал. Здесь, в усыпальнице, уже и без этого было достаточно жарко. 

Повернувшись ко мне спиной, он опустился у сундука на колени и что-то тихо зашептал нараспев. 

— Ай…

Мое многострадальное бракованное запястье вдруг обожгло огнем. Как тогда, когда серебряная нить впилась мне под кожу. Я отодвинула рукав плаща, чтобы посмотреть в чем дело, и...

— Ой-ой-ой!

...увиденное на нем совсем меня не обрадовало! 

Узор поблескивавший под кожей, точно живой, начал переливаться и меняться… Нет, не меняться! Крутиться вокруг запястья прямо под кожей, заставляя ту гореть, как от ожога какой-нибудь крапивой. Больно, конечно, но терпимо, и все же...