Колдовать в новых условиях — это, конечно, целое испытание! Мало того, что приходилось все искать, так еще и других проблем навалом! Мне стоило огромных усилий зажечь огонь с помощью камней, ведь раньше можно было воспользоваться бытовым заклинанием; требовалась только искорка банального колдовства, которым теперь я не могла воспользоваться. А установить котел на перекладину и наполнить его водой, чтобы не обжечься об языки пламени, тоже стало своего рода заданием для подмастерья.

Расплетенные волосы то и дело лезли в котел, и я бухтела, что с короткими волосами намного легче живется — ничего не затрудняло работу. Синтии тоже не мешало бы подумать об изменении прически! Сдавшись под напором эмоций, я все-таки подвязала волосы бечевкой на макушке, позаимствовав от одного из свертка, врученного дилером после сделки. Так хотя бы не спалю их в бурлящем зелье.

А пока вода закипала, мне оставалось лишь подготовить ингредиенты и их пропорции. И именно в этом обстояла вся сложность — уж больно сильно я любила экспериментировать с составом и соотношением компонентов. Не зря Эдди говорил, что следует всё тщательно записывать, а я не слушала и творила зелья наугад — как вела интуиция. Теперь поплатилась за свою непредусмотрительность!

Сердце тотчас болезненно сжалось. Вчера Эдди тоже бубнил над ухом и постоянно подшучивал, когда я бросала в котел травы.

— Ты уверена, что стоит варить очередное зелье? — усмехнулся он, скрестив на груди руки. Он стоял совсем рядом и с любопытством взирал на бурлящие результаты моего колдовства. — Зачем проводить эти публичные эксперименты? И так ведь ясен результат.

Толпа ведьмочек принялась с ехидством поддакивать, а одна с иронией процедила:

— Пусть Нуирит и удавалось всегда успешно перемещаться с помощью зелий, но полезности ей это не добавляло. Все знают, что в шабаше Нуирит — неудачница, только жалить умеет.

— Хэй, вы перегибаете! — заступился Эдди, повысив голос и высвободив руки из сплетения на груди, будто готовясь накостылять девчонкам за дерзкие языки.

— Ужалить я могу очень болезненно — это правда, а вот ты, Мора, даже переместиться до сих пор не можешь, ну и с полетами туговато, — парировала я в ответ, легко разобрав, кто именно пытался меня как можно болезненнее задеть за живое. Даже не стоило отрывать взгляд от зелья, все легко угадывалось по голосу. В конце концов, Мора всегда была зачинщицей нападок, а остальные только поддакивали, тушуясь. — Может, в следующий раз полетаем над ущельем, а затем двинемся к Зейдерову утесу, где, по слухам, можно часто увидеть высших драконов?

А такое я упустить не могла — и не прогадала, заинтересованно вскинув голову. Мора недовольно стиснула губы, ее щеки заалели. Казалось, из ушей сейчас дым повалит — как недовольна она была моим замечанием, ведь всегда расстраивалась, когда что-либо не удавалось. Конечно, мне понятно желание стать лучшей в чем-либо, только вот это не означало, что я проигнорировала бы издевки и пустила их на самотек.

Скуксившееся выражение на лице Моры вынудило меня хохотнуть. Неужто драконов испугалась?

— Я всего лишь пошутила, — сдалась я и улыбнулась. — Там же драконы рядом — опасно. С ними лучше не пересекаться.

На этом я снова вернулась к приготовлению зелья, предвкушая сладкую победу успеха. Однако, стоило попробовать его охлажденную версию, мой пыл слегка поубавился. Почему на вкус всегда получается срань предсмертная?!

Не удивлюсь, если меня перекосило в муках, как жалкую гусеницу на солнцепеке. Вяжущее послевкусие на языке ужасно хотелось чем-нибудь скорее перебить.

— Эдди, добавки, — застонала я жалобно, уставившись на друга.

Тот сочувствующе, но с нотками озорства глядел на меня сверху вниз. В его волосах играл солнечный свет, делая их похожими на расплавленную медь, что странно контрастировало с мрачной, но облегающей одеждой некроманта. И это пленяло меня. Снова и снова.

Пытавшись отделаться от странно теплого чувства в груди, я уставилась в котел, зная, что Эдди никогда не проигнорирует мою просьбу. Ощутив прикосновение на плече, я ненароком вздрогнула, а, услышав шепот над ухом, наоборот, будто окаменела.

— Тебе не стоит обращать внимания на их нападки. Для меня ты — самая лучшая и способная ведьма. Они просто завидуют твоим успехам в зельеварении.

— Наверное, они вправду завидовали… — пробубнила я себе под нос, находившаяся под дымкой воспоминаний.

На душе становилось одновременно тоскливо, ведь я так далеко от родного дома, и даже безобидные издевки Моры с подружками уже казались сущим пустяком, но вместе с тем и радостно. Я знала, что меня ждут… В конце концов, мы с Эдди действительно выделялись в толпе «Сумеречного болота», чем привлекали всеобщее внимание. Блондинка-ведьма и рыжий некромант. Кому расскажешь из других шабашей, не поверят.

С тяжестью выдохнув, я опустила взгляд на ступку. Травы внутри были перемолоты до состояния, каши, листья выделили сок, оставалось только закинуть их в котел.

«Надеюсь, с первой же попытки всё удастся, и я вернусь домой. Пусть Синтия сама разбирается со своей жизнью. Мне и своих проблем хватает!», — подумала я, подойдя к котлу и обнаружив, что вода пузырится.

— Ну, вот и настало время для истинного ведьмовского колдовства!

Я хохотнула, а затем принялась закидывать сначала сухие травы, затем подготовленные смеси в ступках. Вишенками в завершении стали компоненты животного происхождения: когти саламандры и руг бурвалопрыга. С каждым новым ингредиентом цвет зелья немного изменялся, пока после последнего перемешивания не стал зеленовато-голубым. Помнится, последнее зелье тоже имело подобный оттенок, что сейчас безумно меня радовало. Я на верном пути! Пусть и не помнила, что швыряла в прошлый раз в котел. На то ведь это и эксперименты…

Продолжая ликовать, я успела налить зелье в чашу и немного остудить его дыханием. В голове вдруг щелкнула мысль, что здесь не найдется ничего, способного подкорректировать вкус, а значит, пить придется так — главное, помогло бы.

— Ладно. Обещаю, что, если зелье — верное, пойду с Эдди на свидание… — успокаивала я себя, поднося чашу к губам.

Солнце уже почти склонилось к горизонту, потому что окружение в хижине едва различалось.

Стоило мне отпить несколько больших глотков, как пищевод обожгло, а в глазах зарябило. Не прошло и пары секунд, как желудок отозвался бурлением, и меня скрутило пополам. Я стиснула губы и зубы, чтобы ненароком не стошнило; в ногах появилась слабость, из-за чего пришлось ухватиться за столешницу.

Те же самые симптомы перед перемещением!

«Вот оно! Дом — милый дом!», — ликовала я, ощущая, как что-то внутри изменялось.

Передо мной предстала странная картина, не укладывающаяся в голове. Как только я вошел в комнату хранительницы, поскольку на стук снаружи никто вовремя не отреагировал, то замер в проеме. Дверь сама захлопнулась за спиной, но и это не вывело меня из состояния оцепенения.

Синтия подскочила на месте, уставилась на меня ошалелыми глазами и, как безумная, забормотала проклятия, при этом ловко, большим пальцем левой руки, откупорив пробку флакона со странно переливающимся напитком небесно-голубого цвета.

— Синти, родная, что это у тебя в руках? — только и выдавил я, не успев толком опомниться.

А возлюбленная уже запрокинула голову и, зажмурившись, вливала содержимое в глотку, пока флакон не опустел до последней капли. Издав жалобный стон, девушка чертыхнулась, откинула стеклянную емкость в сторону и отчаянно замахала руками у раскрытого рта, будто бы это помогало избавиться от горького или острого послевкусия.

— Какая ж срань предсмертная… — ругнулась Синтия, шмыгнув носом и возведя взгляд к потолку.

Ее лицо раскраснелось, глаза поблескивали из-за слез, отчего у меня сразу же сжалось сердце.

— Что случилось? Расскажи мне?

Я подскочил ближе, желая помочь, однако мои попытки разобраться остались безуспешными. Девушка вдруг замерла, смежила веки и медленно задышала, контролируя дыхание. Ее совершенно не волновало мое присутствие. Она игнорировала меня, а сначала — не почудилось же? — даже испугалась. Укол досады вынудил меня стиснуть зубы, но я молчал, ожидая, когда это неприятное чувство отпустит. Надо во всем разбираться постепенно, а не пороть горячку, в чем, к сожалению, совсем не силен.