— Не смей шутить со мной, малец. Не вырос еще, чтобы отцу дерзить.

Мне стало смешно. Я потер рассеченную губу, затем коснулся щеки и шикнул от боли. Еще одно воспоминание в копилку семейных ценностей.

Сдерживающая магия растворилась, и поток пламени вырвался наружу. Во мне зияла дыра, я ничего не чувствовал, наблюдая, как ковер охватило огнем, а затем языки переметнулись на покрывало и шторы.

Отец был обескуражен. Он пытался потушить мою силу своей, но едва ли ему удавалось справиться.

Я улыбнулся.

Это можно считать первой моей победой?

Я резко открыла глаза и уставилась на потолок собственной спальни. Меня охватило странное чувство, будто прошло очень много времени — не одно столетие, — но окружающая действительность не изменилась. Это точно была моя комната: мое любимое одеяло, мой стол со склянками суспензий, ковер темно-зеленого, болотного цвета и с обкусанным ворсом — уж больно полюбился он Пипсилу.

Но сон, охвативший сознание, будто в плен, был таким ярким и реалистичным, что его влияние до сих пор заставляло меня дрожать. Я видела публичную казнь Моры и других ведьм, но не могла никак повлиять на события, закованная в теле Синтии. Тот брокер находился рядом и удерживал меня за плечо. Его пальцы вжимались в кожу до боли. Торговец наблюдал, чтобы я не сбежала, а условия сделки попросту вывернул наизнанку, чтобы не исполнять. Он получил свое, ведь я выпила зелье и позволила поцеловать себя, однако брокер заявил, что сделка заключена с Синтией, а ее настоящей сейчас нет в сосуде. Меня подставили, и я чувствовала себя уничтоженной изнутри: сердце рвалось на части, но меня заставляли смотреть вперед, не закрывая глаза. Это ли не худшее наказание за беспомощность?

Я видела и дракона. Он узнал правду о моей истинной личности и взирал с презрением, будто сам факт существования ведьм приносил ему немыслимую муку. Дункан сразу же отвел взгляд, отдалился и исчез в ревущей толпе, требующей зрелищ.

А потом настала моя очередь взойти на окровавленную трибуну…

Сев в постели, я уронила лицо в ладони и со свистом втянула воздух. Чувство беспомощности изводило меня. Я боялась узнать, что реальность выстроилась по подобию моего сна. Я дала заключенным ведьмам надежду, а потом отняла ее, наблюдая за казнью вместе с другими драконами. Неудивительно, что все они смотрели на меня с холодной ненавистью и бормотали проклятия. Даже находясь на отдаленном расстоянии, их голоса звучали будто бы в самой голове, телепатически.

— Я уж думал: ты на тот свет собралась.

Я подняла взгляд и встретилась с встревоженным лицом Эдди. Он выглядел уставшим, под его глазами пролегли синяки, показывая, что он давно спокойно не спал. Тем не менее, губы некроманта изгибались в счастливой белозубой улыбке. Мгновением спустя меня обняли за плечи жилистые руки, и это чувство было непередаваемо родным. Не осознавая как, но я вцепилась в черную сорочку Эдди и в голос разрыдалась. Друг гладил меня по спине и убаюкивал словами, что всё уже наладилось и мне больше не о чем переживать. Я никогда не позволяла себе слабостей, однако сейчас ревела, как малышка, впервые встретившаяся со строгим наказанием родителей. А Эдди терпеливо ждал, пока мне не полегчает. Груз на сердце растворялся от его тепла, поволока сна исчезала, и я вскоре успокоилась. Не рыдала — нет! — только тихонько всхлипывала и цеплялась за Эдди, как за единственно возможное спасение.

— Как Мора?

Хоть и страшилась услышать ответ, я все же задала вопрос. Голос дрожал, губы пересохли, но родные переливы интонации немного расслабляли, доказывая, что мне удалось вернуться домой. Сцены сна вдруг снова замаячили перед глазами — я зажмурилась и уткнулась лбом в грудь друга.

— Она исчезла на два дня… — заговорил Эдди и погладил меня по волосам, успокаивая, — но потом вернулась ночью, сказав, что заплутала, а метла сломалась, поэтому не могла взлететь и осмотреться. Мора выглядела измученной и потрепанной, даже платье порвала до колен — ты знаешь, как она относится к своим нарядам, — но, главное, цела и здорова. Видимо, перепугалась не на шутку: никогда ведь не покидала «Сумрачное болото» в одиночестве и столь надолго.

С губ сорвался вздох облегчения. Мой сон не сбылся. Хотя бы одна из восьми ведьм вернулась домой невредимой. Брокер не предал меня. Сделка заключена и исполнена.

— Лучше расскажи, как сама. — Эдди вжал голову в плечи и подался корпусом вперед, чтобы смотреть мне прямо в глаза, будто исподлобья. — Это перемещение повлияло на твою душу, поэтому тело долго адаптировалась к изменениям. Как ты себя чувствуешь? Не поверишь, но твоя лихорадка здорово меня перепугала!

Я задумалась, оценивая свои ощущения. Однозначно, что-то изменилось. Я чувствовала удивительную легкость, будто сейчас парила в воздухе на метле, но вместе с тем небольшую ломоту в спине. Возможно, из-за долгого сна? Это чувство сопоставимо пробуждению в теле Синтии после обращения в виверну — только вот в тот раз, после трансформации, кости болели нещадно.

— Ничего критического. Бывало и хуже, ты знаешь, — рассмеялась я.

Эдди улыбнулся, наверняка вспомнив одно из наших каверзных приключений, если не несколько одновременно. Из-за меня мы во что только не ввязывались — умею я без прилагаемых усилий раскрашивать однотипные дни. Колдовать мясцо для голодных оборотней — проблемка простая, а вот угодить по ту сторону Ивлейского поднебесного хребта, еще и в тело драконидицы — дело посложнее, и теперь оно будет величать список моих авантюр. Хоть разобрались, что не в зельях загвоздка, а то бы и колдовать после пережитого боялась. Стала бы самой бесполезной ведьмой на западном подножии хребта… Популярность…

— Я принесу тебе воды.

Друг поднялся с постели и направился к выходу, а я с благодарностью улыбнулась. Но стоило Эдди открыть дверь, как фамильяр оперся лапами на деревянное полотно, с силой оттолкнул некроманта, как еще одну преграду, и затем протиснулся внутрь. С покряхтывающим воем Пипсил вприпрыжку доскакал до меня и запрыгнул на кровать. Деревянные тонюсенькие ножки скрипнули, и я даже на секунду перепугалась, что нас двоих постель попросту не выдержит. Однако счастье Пипсила быстро развеяло желание отругать его. Фамильяр тряс мохнатой мордой из стороны в сторону, прося ласки, в дополнение гавкал и крякал, словно от радости у него срывался голос.

— Он так скучал по тебе, что из-за его жалобного скулежа пришлось закрывать твоего друга в дальней комнате, иначе попались бы остальному шабашу. К слову, все ворсы в доме Пипсил уже обгрыз от тоски по хозяйке и вообще самым первым не признал ту драконидицу. Даже быстрее, чем я, некромант, видящий души насквозь.

— Ты мой люби-имец, — протянула я и почесала фамильяра, от радости высунувшего длинный змеиный язык, а затем обхватившего меня членистоногим хвостом за талию, что означало особую степень привязанности. — Я знала, что вы двое — мои самые близкие.

Шаги стихли. Пипсил плюхнулся на спину, настойчиво требуя внимание. Кажется, моему фамильяру эти три дня разлуки — точнее больше, если учитывать лихорадку, о которой обмолвился Эдди, — пришлись тяжелейшим испытанием. Я бы тоже, конечно, не желала повторять подобный опыт. Поглаживая питомца то тут, то там, пока он вертелся на одеяле, я услышала, как друг вернулся. На тумбе рядом появился стакан воды, следом Эдди присел на край кровати, из-за чего Пипсил рыкнул — чисто из ревности. Они иногда соперничали, но Пипсил всегда побеждал. Ему я не могла отказывать во внимании. Мой верный соратник.

— Долго я провалялась в отключке?

— Пять дней.

Я успела отхлебнуть из стакана, поэтому поперхнулась. Эдди похлопал меня по спине, и, откашлявшись, я смогла вдохнуть полной грудью.

— Не шутишь?

— А похоже?

Диалог приобретал странные нотки. Выражение лица друга не менялось, а Пипсил вдруг насторожился и тревожно похлопал хвостом по подушке, тонко чувствуя перепады настроения своей хозяйки.