— Хочешь, будем жить вместе? — спросил он.

Тхи Но ничего не ответила, только ноздри ее, толстые и красные, раздулись, от чего нос показался еще толще. Однако у Ти Фео это не вызвало неприязни.

— Перебирайся-ка ко мне, вдвоем веселее будет! — добавил он тоном, против которого, как ему казалось, было невозможно устоять.

В ответ Тхи Но с притворной строгостью сверкнула глазами. Ти Фео звонко рассмеялся. Когда он бывал трезв, смех его не был таким страшным, а Тхи Но нашла его даже приятным. Луковая похлебка подействовала благотворно. Ти Фео ободрился и ущипнул Тхи Но, да так, что она подскочила.

— Вчерашнее-то помнишь, а?..

Тхи Но ответила тумаком, давая понять, что не потерпит вольностей. Ти Фео нашел это очень забавным и загоготал во все горло — такая рожа, а еще ломается! — и изо всей силы ущипнул ее повыше колена. Тхи Но не выдержала, с воплем бросилась на Ти Фео, обхватив его за шею, повалила на землю. О, они отлично обходились без поцелуев, да и кому охота целовать губы, растрескавшиеся, как земля на рисовом поле во время засухи, или лицо, похожее на изрезанную вдоль и поперек кухонную доску? У народа есть множество других, более действенных способов выразить свои чувства: например, ущипнуть или дать хорошего тумака. Это куда проще и понятнее… Словом, они решили, что из них выйдет прекрасная пара.

Пять дней и пять ночей провела Тхи Но в хижине Ти Фео, покидая ее лишь ненадолго, чтобы подработать на пропитание. Отвращение к вину у Ти Фео прошло, но он старался пить поменьше, отчасти ради экономии, а главное, потому, что новое чувство вытеснило прежнюю страсть. Ведь женщина тоже опьяняет. Однако на шестой день Тхи Но вдруг вспомнила, что у нее есть родная тетка, которая как раз сегодня должна вернуться домой. И она решила: любовь любовью, но сперва надо узнать, как посмотрит на это родственница.

Вначале тетка смеялась, потому что думала, что племянница шутит. Но потом ей стало страшно: Тхи Но на все способна. Она выйдет замуж за этого бандита и опозорит весь их род и память предков. При этой мысли тетка содрогалась от злости. А может быть, ей просто стало обидно за свою долгую и одинокую жизнь старой девы! На Тхи Но обрушился поток брани. Поневоле сохранившая добродетель тетка беспощадно поносила беспутную племянницу. Какое неприличие! Уже за тридцать, а все никак не остепенится! Кто на четвертом десятке ищет мужа? Кто? Скажи на милость! И потом, разве вымерли все мужчины в деревне, что надо брать в мужья безродного бродягу? Слыханное ли дело?! Выходить за хулигана и скандалиста! Силы небесные! Позор-то, позор какой! Тетка вопила как помешанная, взывая к душам предков, и, тыча пальцем прямо в лицо племяннице, бросала ей ядовитые упреки:

— Раз уж до сих пор обходилась без мужа, то и дальше как-нибудь проживешь. Нашла за кого идти, за Ти Фео!

Тхи Но слушала, и в ней закипала ярость. Но спорить с теткой нельзя, она старшая. И потом тетке, в ее пятьдесят лет, и подавно нечего мечтать о муже.

Не находя выхода, злость душила Тхи Но. Она чувствовала, что должна ее сорвать, и помчалась к хижине своего любовника. Ти Фео с тоски пил: он не привык ждать и заплетающимся языком стал ругать Тхи Но за то, что та долго не приходила. Из-за этого он и взялся за бутылку. А стоило ему напиться, как брань сама слетала с языка. Тхи Но разозлилась еще пуще. Что она такого сделала? За что он ругает ее? И какое он вообще имеет на это право? Женщина затопала ногами и даже подскочила. Ти Фео показалось это забавным, и он рассмеялся, добродушно покачивая головой. Ах, так он еще смеется! Издевается над ней! Не помня себя от ярости, Тхи Но подбоченилась и, высокомерно вскинув голову и выпятив свои толстые губы, выкрикнула ему в лицо все то, что сама только что услышала от тетки. В первый момент Ти Фео был ошеломлен, но потом пришел в себя и все понял. Он сидел молча, неподвижно, с окаменевшим лицом, на какое-то мгновенье ему почудился запах луковой похлебки… Ярость Тхи Но нашла наконец выход. Женщина чувствовала себя удовлетворенной, ее красные ноздри раздувались победоносно. Покачивая бедрами, она вышла из хижины и отправилась к себе домой. Ти Фео окликнул ее. Как же, жди! Станет она возвращаться! Или она еще не все ему сказала? Ти Фео побежал за Тхи Но, пытаясь ее удержать, но она оттолкнула его с такой силой, что он потерял равновесие и упал. И тут же заорал благим матом: сказалась многолетняя привычка. Подобрав обломок кирпича, он хотел раскроить себе голову, но одумался, был еще недостаточно пьян для этого. Что толку шуметь здесь? Надо идти прямо к этим потаскухам! Расправиться с обеими, а главное, с этой ведьмой — теткой. Если же не выйдет их прикончить, вот тогда и разбить себе голову, созвать народ. А для того, чтобы все хорошо получилось, надо еще выпить, бутылку хотя бы… Но странное дело, Ти Фео пил и совсем не пьянел, только острее ощущал тоску. Ему все время мерещился запах луковой похлебки, и даже винный дух не мог перебить его. Закрыв лицо руками и содрогаясь всем телом, Ти Фео рыдал, потом снова брался за бутылку. Наконец он напился так, что собственное тело стало чужим и непослушным.

Заткнув за пояс нож и бормоча: «Я должен прикончить эту сволочную бабу, должен прикончить», — Ти Фео вышел из хижины, но что-то помешало ему свернуть на тропинку, ведущую к дому Тхи Но. Сумасшедшие и пьяницы часто забывают собственные решения.

Была сильная жара, и Ти Фео никого не встретил. Он шел и шел, продолжая ругаться, и все кричал, что «убьет эту сволочную бабу». Сам того не заметив, Ти Фео очутился около дома советника Киена и решительно свернул на дорожку, ведущую к нему. Семья советника работала в поле, а сам он отдыхал, укрывшись в тени. Услыхав голос Ти Фео, Киен почувствовал раздражение. С самого утра у него болела голова, и он был не в духе. Так хотелось, чтобы чья-нибудь прохладная рука легла ему на лоб. А может быть, главной причиной дурного настроения были слишком продолжительные отлучки четвертой жены? Кто знает, где она шляется? Ведь она еще молода! И выглядит неплохо, хотя ей скоро сорок, — пожалуй, даже слишком хорошо! А зачем ей быть молодой и красивой, если сам он перешагнул шестой десяток! От этих мыслей советнику становилось еще горше. Да, жена по-прежнему молода, красива и легкомысленна, будто ей двадцать. Смотреть на нее, конечно, одно удовольствие, но и досадно. Все равно что кладут перед тобой сочный кусочек, а у тебя и зубов нет, чтобы разжевать его. Киен живо представил себе ее блестящие, слегка прищуренные глаза, свежие чувственные губы, с которых не сходила лукавая улыбка, и розовые щеки. О, как он ненавидит молодых повес, которые увиваются вокруг нее, хотя по возрасту годятся в сыновья, ненавидит их плоские вульгарные шуточки, дурацкую привычку вечно хохотать по любому поводу. Не желают считаться ни с его возрастом, ни с положением. Проклятье!.. Засадить бы их всех в тюрьму!

Когда одолевают подобные мысли, трудно сохранить хорошее настроение и выдержку, а тут еще принесла нелегкая Ти Фео. Не иначе как явился клянчить на выпивку. Советник решил бросить ему пять хао, чтобы поскорее убрался, но при этом не выдержал и крикнул:

— Опять притащился! Пора бы знать свое место, здесь тебе не банк!

С этими словами он с размаху швырнул монету прямо на землю.

— Забирай и катись, чтобы духу твоего не было, живо! Сколько раз говорил: научись жить честно!

Глаза Ти Фео засверкали от ярости, и, подняв руку, он наставил палец прямо в лицо советнику.

— Возьми их себе! Я пришел не затем, чтобы клянчить у тебя пять хао!

Советник испугался.

— Ладно, ладно, бери, больше у меня нет, — добавил он уже более миролюбивым тоном.

— Сказано тебе: не за деньгами пришел, — гордо вскинув голову, ответил Ти Фео.

— О небо! Впервые слышу от тебя такое! Чего же тебе надо?

— Хочу стать порядочным человеком, — отчеканил Ти Фео.

— Надо же придумать такое, — не выдержав, расхохотался советник, — что же, в добрый час, хотя и поздновато. От всей души желаю тебе успеха на радость всей деревне.