На следующий же день Ти Фео появился на базаре и с полудня до самого вечера пил вино, закусывая собачьим мясом, а захмелев, вооружился пустой бутылкой и двинулся к дому советника Киена. Около ворот он остановился и во всю глотку принялся поносить хозяина самыми страшными ругательствами.

Самого советника дома не оказалось. Перепуганная насмерть старшая жена приказала второй выйти и отогнать негодяя от ворот, та перепоручила это третьей, третья — четвертой… Но никто из них не посмел и слова вымолвить. Пьяному ведь море по колено. Стоит, орет, да еще бутылкой размахивает… А в доме одни женщины, где уж тут справиться! И они поспешили запереть ворота. Теперь пусть ругается, одной бранью правды не докажешь! Собаки с ним потолкуют! И псы с лаем выскочили на улицу. Что тут началось! Три злющих зверя против разъяренного пьяницы… Соседи едва не оглохли от шума, но в душе злорадствовали: прежде жены советника ругали всех, послушаем-ка теперь, как их самих честят. Да еще как! Отродясь никто не слышал такой отборной брани.

«Осрамил он советника и его сынка-старосту на всю деревню, теперь будет стыдно в глаза людям смотреть, — говорили крестьяне, — поди, предки их в гробу переворачиваются!»

Более спокойные и осмотрительные замечали: «Счастье его, что господина старосты нет дома… — Старостой был теперь Кыонг, сын советника, славившийся высокомерием и презиравший всех жителей деревни. — Будь староста дома, он бы ему показал…» — И они как в воду глядели. Староста не заставил себя ждать.

— Ты что здесь безобразничаешь?.. Бродяга безродный!.. — послышался грозный окрик. — Чего орешь?

— Староста вернулся! — раздалось в толпе. — Староста здесь! Ну теперь будет потеха, только держись… Ух ты! Вот это оплеуха. Э, другой тоже в долгу не остается. Намнут же они друг другу бока! Смотрите, смотрите… Бутылкой по воротам хватил! А ругается как и вопит, будто его режут… На помощь зовет!

— Люди, спасите!.. Люди! Этот выродок пырнул меня ножом! Зарезал! Люди!..

И все увидели, как Ти Фео, окровавленный, с воплями катается по земле и режет себе лицо осколком бутылки… Собаки, захлебываясь от лая, прыгали вокруг. Староста Кыонг побледнел, его губы скривились в презрительной усмешке. Такой низости он никак не ожидал. Ведь это просто провокация, чтобы навлечь неприятности на их семью. Доказать властям вздорность его обвинений будет, конечно, нетрудно, но за это придется платить. Вот, оказывается, зачем он сюда притащился.

К месту происшествия со всех сторон сбегались любопытные. Ужас сколько народу вдруг вынырнуло из темноты деревенских улочек и тропинок. Шум поднялся, как на базаре. Жены советника, ободренные присутствием старосты, теперь тоже прибежали и все разом набросились с бранью на Ти Фео. Их разбирало любопытство, что же будет дальше. Судя по всему, происшествие не сулило их супругу ничего хорошего.

Но вот появился и сам советник.

— Почему собрался народ? — Громкий голос советника звучал уверенно и властно.

Со всех сторон послышались почтительные приветствия, и люди расступились. Ти Фео вдруг вытянулся на земле, продолжая стонать, будто его и впрямь зарезали.

Советник сразу понял, что происходит. Недаром он столько лет служил старостой, а теперь стал начальником тонга[5]. Такие истории были ему не в диковину. Первым делом он цыкнул на жен, которые, завидев мужа, стали вопить и суетиться еще больше.

— Марш домой! Ох уж эти бабы, только и знают, что орать да руками размахивать!

К жителям деревни он обратился более вежливо:

— Ступайте по домам, почтенные люди, незачем вам было собираться!

Народ стал молча расходиться. Одни из уважения к советнику, другие из осторожности: дураки они, что ли, торчать здесь? Еще, чего доброго, в свидетели потянут!

Наконец не осталось никого. Советник подошел к Ти Фео и легонько потряс его за плечо:

— Ну зачем так шуметь, старший брат?

Ти Фео приоткрыл глаза.

— Умираю, — простонал он, — вы с сынком меня доконали. Но теперь придется раскошелиться, да еще в тюрьме посидеть.

Советник как ни в чем не бывало рассмеялся. Никому и в голову не пришло бы заподозрить, что этот смех вынужденный. Не зря, видно, говорили, что он стал влиятельным человеком главным образом благодаря уменью владеть собой при любых обстоятельствах.

— Тоже скажешь! С чего умирать собрался? Кто тебя трогал? Человек не лягушка, не просто его убить! Да ты, я смотрю, пьян. — И тут же совсем другим голосом спросил: — Когда вернулся в деревню, почему сразу к нам не зашел? Ну, пойдем в дом, выпьем чаю… Однако Ти Фео не двигался с места.

— Вставай же! Попьем чаю, не торопясь все обсудим… Зачем шуметь, народ собирать? Злым языкам на потеху? Вот незадача, — продолжал советник, — был бы я дома, разве случилось бы такое? Мужчины всегда сумеют договориться. Во всем виноват этот мальчишка, мой сын. Горячится, болтает первое, что на ум приходит. А ведь вы с ним дальняя родня.

Ти Фео в жизни не слыхал о таком родственнике, но слова советника ему польстили. Он медленно приподнялся, всем своим видом давая понять, как ему больно пошевелиться. Советник понял: Ти Фео сдался. Он подмигнул сыну и гаркнул:

— Ты еще здесь?! Натворил дел, черт бы тебя побрал! Что стоишь, дубина? Распорядись, чтобы приготовили чаю, живо!

Советник помог Ти Фео встать, повторяя ласковые слова, а тот в это время соображал, стоит ли принимать неожиданное приглашение. Хмель уже изрядно выветрился. Вокруг стало тихо, никто не шумел, не кричал, и у Ти Фео пропала охота скандалить.

От ласковых речей советника Ти Фео расчувствовался. Куда девалась его недавняя воинственность! Один на один со своим врагом Ти Фео чувствовал себя неуверенно. Смутный страх, связанный с воспоминаниями далекого прошлого, внезапно закрался в душу. Он понял, что хватил через край. Подумать только, с кем связался! С самим советником Киеном! Ведь еще прадед его управлял деревней и всем тонгом. Потом дед и отец… Несмотря на страх, Ти Фео ощутил прилив гордости. В самом деле, кто он такой, чтобы тягаться с Киеном, человеком известным и уважаемым не только в деревне, но и за ее пределами? Ведь у него, у Ти Фео, в деревне нет ни родных, ни друзей — никого, кто мог бы за него вступиться! И вот он не побоялся бросить вызов влиятельному богачу. Хотелось бы знать, кто из односельчан, а их здесь целых две тысячи, решился бы на такое? Нет, он не станет раскаиваться, даже если бы ему пришлось ответить головой…

Впрочем, голове его, по всей видимости, ничто не угрожало. Советник, этот огнедышащий дракон, не только проглотил оскорбления, но еще раздобрился, приглашает Ти Фео в дом. «Что ж, — подумал Ти Фео, — можно и пойти…» Но затем снова заколебался: а если ему подстраивают ловушку? Может, старая лиса нарочно заманивает в дом, чтобы рассчитаться с ним? Киену ничего не стоит подсунуть Ти Фео какие-нибудь вещи или украшения жен, а потом созвать народ и при всех обвинить в краже. Ти Фео скрутят и изобьют до полусмерти. Что тогда? Киен старая каналья, с ним держи ухо востро. Только дурак добровольно полезет в пасть тигру. Не лучше ли все-таки остаться здесь? Можно еще покататься по земле и поорать во все горло… Но, поразмыслив, Ти Фео решил, что проку от этого не будет. Ведь только что по первому слову советника народ тотчас же разбежался по домам. Кричи не кричи, никто и носа не высунет. Да и на трезвую голову не очень приятно резать стеклом собственную физиономию. «Ладно, — сказал себе Ти Фео, — пойду, а там — что будет. Если уж рисковать головой, так лучше в доме советника, чем на улице. В крайнем случае посадят в тюрьму, а к тюрьме не привыкать… Была не была, схожу!..»

Однако, войдя в дом, Ти Фео убедился, что страхи его напрасны. Советник и в самом деле захотел пойти на мировую. Долгий жизненный опыт научил советника, что опасаться следует, во-первых, людей с сильным характером, а во-вторых, бродяг, которым все трын-трава. Ти Фео опасен потому, что терять ему нечего. Так стоит ли связываться с проходимцем? Главное — уметь лавировать. Когда можно — нажать, а нельзя — уступить. К каждому человеку нужен особый подход. Кто этого не понимает, да еще волю чувствам дает, очень скоро останется без гроша… Вот истина, которую советник постоянно внушал сыну. И если бы не отец, не бывать Кыонгу старостой, потому как характер у него был резкий и вспыльчивый. Советник был уверен: умри он сейчас — и недруги отнимут у сына должность.