Старик приумолк на мгновенье, прищелкнув языком от огорчения.

— Нет, видать, надо сейчас ее продавать. Сколько дадут, столько и будет. Нынче у меня каждый хао на счету, и делаю я это ради своего сына. Если я сейчас буду много тратить, то погублю сына. Нет, ничего теперь не поделаешь…

На следующий день старый Хак пришел ко мне домой и сразу с порога выпалил:

— Все, господин учитель, продана моя собачка, кончено с ней.

— Ты продал собаку?

— Да, ее уже поймали и унесли.

Старик бодрился, но его улыбка походила на плаксивую мину, да и в глазах блестели слезы. Мне хотелось обнять старика, подбодрить его. Теперь мне вовсе не жаль было тех пяти книг, как прежде. Мне было жалко старика, и я спросил его, чтобы хоть как-то поддержать разговор:

— Как же они ее поймали?

Лицо старика вдруг сморщилось, глубокие морщины сошлись на переносице, из глаз потекли слезы. Голова его склонилась набок, рот скривился, еще мгновенье, и он громко зарыдал.

— Ох, несчастье, господин учитель! Не знаю, догадывалась ли она? Я позвал ее, она тотчас же прибежала, стала вилять хвостом. Я дал ей поесть. Когда она уплетала похлебку, этот недотепа Мук выскочил из дому, схватил ее за задние лапы и быстро поднял вверх. Так вот этот Мук вместе со своим дружком Сиеном в один момент связали бедную собачку. Тогда-то она поняла, что пришел ее смертный час! Ох, господин учитель! Она ведь у меня из умной породы. Все молчала, словно осуждала меня, потом скулить стала, смотрит на меня, будто сказать хочет: «Ах, вот ты какой подлый старик! Мы с тобой вместе ели-пили, а ты вон как со мной поступил!» Стар я стал, потому собаку и обманул… Ведь она подумала, что я ее предал…

Я стал утешать старика:

— Это тебе так кажется. Собака ничего не понимает. Да и выращивают собак разве не для продажи? Если ее убивают, так ведь судьба у нее такая. Вот она и перерождается для другой жизни…

Старик запричитал:

— Правильно вы говорите, господин учитель. Судьба собаки тяжелая, и мы поступаем с ней так, чтобы она переродилась для другой жизни, чтобы сотворить судьбу человека. Коли повезет, то, может, и посчастливится… Человеческая судьба, как моя, например…

Я посмотрел на старика и перебил его:

— Такова судьба любого, старик. Ты думаешь, я счастливее?

— Тяжкая судьба у человека! Как же мы должны творить свою судьбу, чтобы достичь подлинного счастья? — Старик рассмеялся и тяжело откашлялся.

Я обнял его и ласково сказал:

— По-настоящему счастливых судеб не бывает, но есть в жизни она замечательная вещь. Ты посиди немного здесь на топчане, отдохни, а я пойду сварю несколько клубней батата и приготовлю крепкий чай. Поешь, выпьешь чайку, покуришь лаосского табаку… Вот тебе и счастье.

— Да, вы правильно говорите, господин учитель. Именно в этом для нас счастье. — Старик промолвил это и замолчал, затем вежливо рассмеялся. Хотя смех его был принужденным, в нем чувствовалась искренняя доброжелательность.

— Ну что? Не так ли, старик? Ведь верно же я говорю. Ладно, посиди здесь, а я приготовлю еду и чай принесу.

— Вы все шутите, господин учитель. Не надо, лучше в другой раз…

— С какой стати мы будем откладывать на другой раз? Никогда не надо откладывать счастливые минуты. Я очень быстро все приготовлю.

— Так и быть, но прежде мне хотелось бы спросить вас, господин учитель, об одном деле…

Лицо старика стало серьезным.

— Что же это за дело?

— Позвольте, я вам его расскажу подробно, господин учитель. Но это долгий разговор.

— Ну что ж, я слушаю.

— Значит так, господин учитель… — И старик начал рассказ.

Он говорил долго и тихо. Сказал, что уже стар, а его сын, отправившийся на заработки, не имеет ни жизненного опыта, ни денег. Найдется ли человек, который смог бы за ним присмотреть, помочь ему возделывать участок и как-то прокормиться. Меня же он считает человеком образованным, знающим и много повидавшим в жизни. В деревне, дескать, я пользуюсь уважением, и посему старик хотел бы попросить меня присмотреть за тремя шао земли, принадлежавшими его сыну. Старик заранее приготовил необходимые бумаги, чтобы ни одна душа не могла заподозрить меня в чем-то нехорошем. После возвращения сын получит этот участок, несмотря на то, что он записан на меня, лишь бы я согласился присмотреть. Потом старик сказал, что стал немощным и не знает, когда смерть приберет его. Сына в доме нет, а когда придет смертный час, не уверен, сможет ли кто-нибудь проводить его в последний путь. Он желает помереть спокойно, не хочет доставлять лишних хлопот деревенским. Старик накопил двадцать пять донгов, да плюс еще пять донгов, полученных от продажи собаки, всего тридцать. Поэтому старик хочет попросить меня, чтобы в печальный час прощания с жизнью я принес эти деньги и рассказал односельчанам, пусть все знают, какую сумму он дал, а какую надо просить у них…

Выслушав старика, я рассмеялся.

— Стоит ли беспокоиться о том, что еще не скоро произойдет? Ты крепок, не лежишь при смерти, так чего же бояться! Трать-ка ты лучше эти деньги на еду и будешь жить в достатке до самой смерти! Зачем же сейчас голодать, а деньги копить на будущее?!

— Ну, господин учитель, если я сейчас истрачу все деньги, их неоткуда будет взять, когда смерть придет. Потому и надо заранее побеспокоиться…[24] Такие вот дела, господин учитель. Если ни о чем не побеспокоиться, да еще и участок продать, то на что же жить тогда? На колени падаю перед вами, господин учитель, умоляю вас… Вы видите, что я уже дряхлый старик, вы жалеете меня, но я прошу вас, господин учитель, постарайтесь выполнить мою просьбу…

Поняв, что старик может долго умолять и валяться у меня в ногах, я вынужден был согласиться. На прощанье я спросил его:

— Говоришь, что урожай собрал со своего участка, а на что же жить будешь?

Грустно улыбнувшись, старик ответил:

— Ничего, не беспокойтесь, господин учитель, я все рассчитал. Все будет в порядке.

Я видел, старик питается одними бататами, но вскоре и они кончились. Тогда он стал есть все подряд — и клубни бананового дерева, и плоды дерева шунг[25], и другие плоды диких растений, не брезговал даже улитками. Я попытался поговорить со своей женой, но та была непреклонна.

— Пусть подыхает! С деньгами — голодать! Сам себя голодом морит. Мы живем не лучше, чем же помочь ему? Наш ребенок тоже голодает!..

Если взглянуть на некоторых людей, окружающих нас, то мы увидим их глупость, невежество, жадность, плохой характер и так далее, то есть те черты, которые являются причиной их жестокости. Ни разу еще мы не говорили, что такие люди заслуживают сострадания, никто и никогда их не жалеет… Моя жена не жестокая, однако тяжелая жизнь сделала ее такой. Если человек страдает от боли, разве станет он думать о страданиях другого?.. В тяжелые минуты жизни мы думаем только о собственных горестях и трудностях, а прекрасные человеческие чувства уступают место эгоистическим заботам и нашим переживаниям. Понимая это, я только грущу. Иногда тайком от жены я помогал старому Хаку, но мне всегда казалось, что старик знает о том, что моя жена не одобряет этой помощи. Он отказывался от всего, что я ему предлагал. При этом он казался надменным. Постепенно старик все больше отдалялся от меня…

Я думал, он не понял меня, и от этой мысли мне становилось еще грустнее. Бедные люди обычно очень самолюбивы и легкоранимы. Им очень трудно угодить… Однажды я беседовал о жизненных неурядицах со своим соседом, солдатом Минем, который промышлял воровством и посему весьма недолюбливал старого Хака за его честность.

— Старикашка просто важничает! — говорил мне Минь. — На самом деле он очень хитрый и скрытный человек. Совсем недавно попросил у меня яда для собак…

От удивления я уставился на Миня, но тот продолжал уже шепотом:

— Старик сказал, пусть только какая-нибудь собака посмеет забрести к нему на участок. Уж он для нее приготовит яство повкуснее. А ежели попадется, обещал вместе бутылочку распить…