Меня она, благо, не трогала, что не могло не радовать.

***

Байфрост являлся весьма спокойным городом, несмотря на то, что распологался практически у самой границы. Хотя, границей это сложно было назвать, ведь по другую сторону находились Южные королевства — можно сказать, вольное продолжение Империи. И благодаря именно такому местонахождению этот город сумел разрастись и стать главным связующим звеном южного тракта. Конечно, поток товаров был не настолько интенсивен, как через центр, однако именно с этого города южане начинали свой круг, отчего местным частенько перепадали самые сливки по не самым удушливым ценам, а уже затем местные торгаши пытались впарить их остальным за удвоенные, а то и утроенные суммы.

К слову, у этого города имелись некоторые особенности. Во-первых, из-за постоянной связи с южными собратьями в ходу бывал и бартер, причём достаточно часто. И это касалось не только каких-то мелких сделок, но и достаточно крупных, ибо не всегда соседи могли предложить достаточно имперской валюты и уравнивали цену товаром.

А во-вторых, Байфрост можно было назвать настоящим туристическим центром, ибо всего в нескольких километрах от его стен находился вечноцветущий луг, радующий глаз круглый год, на который постоянно съезжались тысячи жителей континента, чтобы только лишь взглянуть, а редкие везунчики умудрялись даже собрать букетик. Кто-то — исключительно для себя, а кто-то — чтоб продать подороже, ибо лишь малое количество цветов с луга в итоге попадало на прилавки.

Помимо этого путеводитель по Империи, который я листал в пути, упоминал о том, что в Байфросте чересчур обширным влиянием пользуется церковь, и практически все сферы жизни города подконтрольны ей. Поэтому у жизни в этом городе имелись некоторые существенные минусы вроде отдельного отчисления в счёт местных церковников.

Впрочем, меня это не касалось, ведь в городе я планировал пробыть всего лишь одну ночь, а уже завтра найти того, кто сможет доставить меня до следующего перевалочного пункта. С караванщиками путь свой я уже продолжить не мог, ибо они благополучно поворачивали на юг, возвращаясь в родные земли.

И я уж было начал надеяться на то, что первая часть поездки закончится абсолютно спокойно без каких-либо проблем, однако же, видимо, надежда умирает последней…

За все те дни этой безусловно тяжёлой поездки та самая старуха ни коем образом не проявила ко мне никакого интереса, что не могло не радовать. Однако под самый её конец, когда до Байфроста оставалось так уж и много, и повозка неспешно катилась в лучах только поднимающегося утреннего солнца под только лишь ритмичное перестукивание колёс по каменистой земле, когда парнишка подрёмывал, ворочаясь от попадающих внутрь фургона лучей света, а сама ведьма крепко спала, она внезапно перевернулась на другой бок, а её взор, несмотря на закрытые глаза, устремился прямо на меня. Я в этот момент не спал, оттого и вздрогнул, когда покрытое множеством морщин лицо на мгновение исказилось в ужасной гримасе, после чего старуха начала едва ли понятно бормотать во сне.

В её прерывистом мычании, то и дело отдающим приступами кашля, дёргающимся хрипящим голосом, метанием с темы на тему я уловил мысль о человеке, чья судьба завязана висельным узлом. О человеке, что мечется между судьбами и каждый раз теряет частицу себя. О человеке, чья смерть будет одновременно мгновенной и при этом невероятно мучительной, которую найдёт он в спасении зверя.

Она говорила о маге, чья сила есть в каждом человеке, но доступна лишь ему одному. О преисподней, что отвергнет его душу, когда та, обреченная на вечные скитания, доберётся до врат в адское пекло. О том, что жизнь его будет угасать с каждым прожитым днём, пока не превратится в бесконечное, абсолютно бессмысленное существование и даже тогда, когда от человека останется одна лишь серая безликая тень, он всё равно будет пытаться найти что-то хорошее в абсолютном тлене, который будет поглощать его полностью. О светлом пятне, что мимолётно промелькнут, но затем канет в бездну, оставив того в кромешной пустоте. О ярости, что словно самый злосчастный огонь начнёт выжигать остатки его души после предательства.

Говорила она отрешённо от реальности, не останавливаясь на ком-то конкретном, не называя имён, не указывая ни на что, однако, тем не менее, я не мог не уловить параллели с собой. Лицо, посеревшая жизнь, магия, доступная всем и только лишь одному — схожести имелись. Хотя, быть может, это мой уставший разум додумал эту картину или всё это мне вообще приснилось.

Честно, очень хотелось верить, что всё это является просто дурным сновидением. Не кошмаром, но одним из тех, что не захочешь вспоминать. Но бесконечная тряска на колдобинах, окружающий шум и нарастающее чувство боли в спине совершенно не давали забыть о реальности.

Были и различия в речах старухи — упоминая мага, она назвала того «лекарем», а также «вечным» наследником рода, что «континенты покорял». Ни тем, ни другим я не являлся, так что хоть немного, но смог успокоиться.

***

В Байфрост прибыли под вечер. Должен признать, город этот смог меня удивить. Не столько своей занятостью, хотя, надо признать, на въезде скопилось настолько огромное количество телег, повозок, фургонов и карет, многие из которых ещё и останавливала стража для досмотра, что, казалось, даже в Катрасе транспорта будет поменьше.

Чуть позже я узнал, почему всё именно так, и причина этому есть всего одна — контрабанда. Через Байфрост из страны вывозят настолько много нелегально полученного товара, сколько никогда не идёт на восток или на север. Конечно, более подкованные в этих делах люди с лёгкостью обходят эти проверки даже при проезде через город, но со слов парнишки, едущего со мной, ежедневно находятся те, кто едут с тем, с чем в принципе в город захаживать опасно и держат его настолько на виду, что городская казна испытывает спокойный прирост к бюджету даже исключительно за счёт вот таких вот индивидов. Я на это лишь удивлённо выдохнул, ибо, всё же, это меня не интересовало от слова совсем.

Стоило проехать от ворот немного вглубь города, как улицы стали куда более свободными. Конечно, они по-прежнему были довольно оживлены, но уже не так сильно. По ним всё ещё сновали люди, здесь же было и достаточно много коротышек-дварфов, что, впрочем, неудивительно, ведь граница с их южными государства, пусть и не находится по соседству, но всё равно располагается относительно недалеко.

Я вышел почти сразу, как вся эта оживленность осталась позади. Солнце, не успевшее скрыться за горизонтом, всё ещё освещало городские улицы вместе с только зажёгшимися огоньками фонарей, которые не столько давали свет, как отчерчивали своими контурами наиболее важные, широкие улицы. По ним же в первые минуты я и сориентировался, куда стоит двигаться. Далее уже на глаза попались и цветные вывески, зазывающие посетителей. Магазины, таверны, пабы и трактиры, бордели, игорные дома — торговый район был одновременно богат и беден. Ни одно из близлежащих мест совершенно не подходило для ночёвки, ибо эту ночь я хотел провести отнюдь не в тараканьем клоповнике, а в месте, отдающем хотя бы небольшим комфортом. И такое место я нашёл.

Безымянный постоялый двор, а на деле обычная корчма, с квартирой над ней. И та сдавалась на ночь це-ли-ком. Сам хозяин ночевал на первом этаже, и пусть цену заломил он, конечно, чересчур завышенную, я сумел немного сторговать и получил в своё распоряжение уютную, чистую жилплощадь с работающим водопроводом. Какое же блаженство в этот момент накрыло мою уставшую душу.

Сама же корчма выглядела куда более скудно. Погружённый в полутьму зал создавал ощущение бедности, хотя ассортимент блюд, хоть и простых, говорил об обратном. Популярностью это место, судя по всему, не слишком пользовалось, ибо помимо меня здесь собралась только лишь одна единственная сугубо мужская компания из четырёх человек и двух дварфов, что явно что-то отмечали, судя по количеству блюд, выпивки и развесёлым разговорам вперемшку с выкриками.