Он немного побродил по ближайшим улочкам, исследуя и наблюдая. Люди шли по своим делам, ничуть не обращая внимания на чужака. Дворник мёл мусор и листву, которой пока было не так много. Тихие и уютные дворы встречали гостя приветливо, мягко шелестя остатками летней зелени.

Это был совсем другой город. И контраст поразил Алексея в самое сердце. Казалось, из старого города медленно уходила жизнь, распадалось само время. Здесь же протекало обычное существование провинциального места.

Историк мысленно зафиксировал открытие и повернул назад, вернувшись к неприятностям, уничтожившим его утро. На этот раз пронесло, но предупреждение явно читалось в каждом действии местной милиции.

Куда же он успел влезть? И усач Борисыч? Не был тот алкоголиком, и не зная человека, Алексей сразу мог это подтвердить.

— Сожрёт тебя город.

Так говорила баба Варя, советуя уехать. Она всю жизнь прожила в городке и точно знала, чего опасаться. Для начала нечто неведомое сожрало Борисыча. Не буквально, конечно, но перемололо и уничтожило властью неведомой силы.

— Ну, не на Сицилии же мы! — тихо ворча, Алексей пошёл через железку.

Ему предстоял долгий путь назад. Было время осмыслить происшедшее, постепенно погружаясь в серый тлен старой части города. За интерес к тайнам здесь убивали не первый раз. Он помнил о судьбе прадеда. Снова Лукашов сунул нос не в своё дело и тут же получил ощутимый тычок. Одёрнули, указали на его место. Ладно, он сможет разобраться.

Квартира встретила Алексея тишиной. Несколько минут он смотрел на чемодан под вешалкой. Деликатность перевесила любопытство. Если и вскрывать посылку, то вместе с той, кому дед её отправил. Перехватив на скорую руку бутерброд, историк направился в библиотеку.

С родственницей он столкнулся у запасного входа, который давно стал основным для сотрудников и посетителей. Неизвестно, сколько продолжался ремонт, но Алексей догадывался, что главной дверью с письменами давно не пользовались. Скорее она оставалась музейным экспонатом, напоминавшим о былом величии.

— Алёшенька! — Варвара всплеснула руками. — Сбежал?

Она сразу же начала озираться, словно за ними наблюдали, площадь рядом с библиотекой была пуста.

— Отпустили.

Он коротко изложил события. Баба Варя вздыхала да охала, качала седой головой.

— Всё к тому шло, — прошептала старушка, когда узнала про смерть Борисыча. — Многим он поперёк жил. Говорила я ему. Такой же упрямец…

— И что? — недоумевал и возмущался Алексей. — Вот так, взять и убрать? Живого человека?

— Тише-тише. — Она сжалась в испуге. — Молчи! Водкой он отравился. И всё. Любой в старом городе скажет, что запоем пил.

— А в новом городе? Там так же думают?

— А что в новом? Чужие они нам. Никто из наших за железку и не ходит, — отмахнулась от гостя, мол, не о чем говорить.

— Не договариваешь ты, баба Варя.

— Живи тихо, Алёша, не ерепенься. — Варвара устало опустила руки, пригладила одежду. — Так и до моих лет доживёшь. Пошла я домой. Намыла всё, убралась. Отдохнуть надо.

— Проводить? — Алексей участливо коснулся её руки.

— Сама уж. — Она недовольно поджала губы, видно было, что и сердилась, и переживала за родича. — Да, записку твою из блокнота я спрятала, чтобы ироды эти не увидели. Вернёшься, отдам.

Историк долго смотрел старушке вслед изумлённым взглядом. Пугливая и отстранённая баба Варя всё-таки решилась на поступок ради родственника. И как успела незаметно умыкнуть листок?

Размышляя над стремительно несущимися событиями, Алексей вошёл в библиотеку. С последнего посещения ничего не изменилось. Странное, сотканное из множества архитектурных деталей, здание оставалось особенным местом в городке. Оно точно хранило незримые силы, о которых можно было только догадываться. Несмотря на подбирающийся и сюда распад, библиотека всё равно оставалась самым ярким и свежим образом среди рассыпающегося серого района.

Покрутившись в холле, он отыскал в стороне от лестницы дверь с блестящей металлической табличкой. «МУЗЕЙ» — гласила чернёная надпись. Не раздумывая, Алексей потянул тяжёлую дверь на себя.

Много лет прошло, а Степан словно вернулся в детство. Он — юная душа рядом с незнакомцем, в котором ощущалась сила и мудрость.

— Сядь, — указал странник на взгорок рядом с собой.

Юноша послушно сел и стал слушать.

— Не позднее двух дней ты должен покинуть городище.

Сердце Степана дрогнуло, но ответило пониманием. Он почувствовал, что именно так и следует ему поступить. Но всё же спросил странника, чтобы снять камень с души.

— Могу ли я покинуть дом, приютивший меня? Ответить неблагодарностью на бескорыстную доброту? В силах ли оставить тех, кто так дорог сердцу?

Странник молчал с пониманием и сочувствием. Затем заговорил:

— Даже если идёшь по прямому пути, даётся тебе выбор. Не просто его сделать. Он может быть страшным, несправедливым для простого человека. Сделаешь верный шаг и сохранишь себя, правду сердца и цель. Чуть ступишь в сторону, навсегда закроешь дорогу. Пришло тебе время выбирать.

— Забыть дом? Потерять навсегда Василинку? — Степан опустил голову, осознав, к чему подталкивает его странник.

Он и сам знал.

— Разве слышит Василинка твои слова? — Вместо ответа странник сам задал вопрос. — Понимает ли, чем горит сердце? Сможет ли она пойти рядом по уготованному пути?

И опять согласием откликнулось сердце, а странник кивнул, будто прочтя мысли Степана.

— Ты прожил рядом с человеком, так и не узнав его, но вскоре многое станет яснее дня для тебя, но и тогда придётся сделать выбор. Ты можешь быть счастлив, либо разочаруешься. У тебя будет всё, о чём может мечтать обычный человек: красавица жена, дети, дом с достатком, где ты никогда не будешь одинок. Возможно, дом твой опустеет, болезни заберут родных, беды разорят душу. Но только одного не будет у тебя — слова. Больше никогда не суждено будет тебе познать муку и восторг рождения строк в свитках. Не станешь спасением для ищущих. Не принесёшь в мир, что прорастает в тебе и ждёт своего часа. Я не стану беспокоить того, кто уснул. Всё позабудешь, освободившись от муки творения. Сердце станет спокойным, но пустым.

Странник прикрыл глаза, ожидая решения Степана. Тот же внимал молча его словам и видел, как тяжело они даются. Как будто и самому говорившему пришлось делать нелёгкий выбор, отказаться от части человеческого, забыть о мирском.

Впервые Степан удивился, разглядев странника не детским взором, а с особым вниманием. За годы возмужания маленького Стёпки таинственный друг ничуть не изменился, но и не было в нём определённости возраста. Он казался юным ровесником Степана, а то вдруг умудрённым опытом мужчиной. Только непривычно безбород, что и молодило лицо с тонкими шрамами.

В каких небесных битвах он заполучил отметины, придавшие двойственности лику?

— Что, если соглашусь? — прошептал Степан, унимая внезапную дрожь в теле.

— У тебя есть возможность пойти по иной дороге. Сейчас ещё есть. Выберешь дар и путь свой — исполнишь предначертанное. Будешь страдать и радоваться, как и прочие люди, но в сердце никогда не угаснет жаркий огонь. Он извечно ведёт к спасению, меняет мир к правде, утешает страждущих.

Странник говорил словно батюшка в храме, но Степан уже давно догадался, что не был необычный человек ни монахом, ни псаломщиком, ни дьяконом. Кем же тогда? Мальчишкой не задумывался об этом. Во взрослом Степане загорелось любопытством.

— Не обо мне думай. — Казалось, странник чуть улыбнулся. — О себе. О выборе. Дары подобных тебе пройдут через сердце. Ты будешь один среди многих, но всегда получишь поддержку от тех, кто умеет слышать и понимать. Сложится, найдётся и спутница, что умеет читать твои дороги. Она сумеет удержать от кривого пути и поможет исправить ошибки. Может, и ты поможешь ей в трудный час. Твой прямой путь лежит в другое место. Первый кого встретишь, теперь же при воротах городища укажет, куда направиться. И помни, что битва с самим собой отражение совсем других сражений. Не только поддержку встретишь. Многие попытаются увести тебя в сторону от главного.