«Историк я или где⁈», — более спокойно продолжил Алексей, убеждая себя, что не напрасно проделал долгий путь.
Так он обрёл желаемое равновесие и толику привычного сарказма. Город проверял его на прочность и ожидал решительных ответных действий от незваного гостя.
2
Становилось прохладно. Алексей поднялся и, волоча за собой дедов подарок, наугад пошёл обратно к вокзалу.
«Дурацкая история выходит», — думал он. — «Нелепая…»
В сладких мечтах он уже видел, как передаёт посылку родственнице, а осчастливленная старушка в благодарность кормит его пирожками и предлагает заночевать, чтобы не искать посреди ночи гостиницу. Но мечты так и остались мечтами, что было весьма обидно. Особенно посреди тёмного, незнакомого города, пусть в нём и жило несколько поколений ваших предков.
Окончательно отравленный жалостью к себе, Алексей мрачно ухмыльнулся огням вокзала. Где-то справа неоновыми линиями мерцала покосившаяся вывеска со странной надписью:
«НИЦА ЛЕ ОДОР»
Загадочная реклама с намёком на нечто французское подмигнула путешественнику, и он вошёл внутрь.
В малогабаритном холле стало ясно, что ничего французского здесь нет, а всё, совсем наоборот, очень даже отечественное и знакомое. За потёртой конторкой сидела женщина неопределённого возраста. За спиной солидной дамы можно было прочесть полное название учреждения и рассмотреть криво прикреплённый календарь с изображением местной библиотеки.
На стойке тихо хрипело радио последним хитом Пугачёвой про зрелую любовь к «настоящему полковнику». Администраторша самозабвенно улыбалась в ответ песне, мечтательно подперев голову руками. На Алексея она обратила внимание с неохотой и скорее досадой.
На потёртом низеньком пуфике у стены восседал рыжеватый мужичок с выдающимися, просто поражающими воображение усами. Не отводя взгляда от мелких строчек газетной статьи, он время от времени шмыгал носом, и усищи в ответ шевелились так, словно являлись отдельным живым организмом на сморщенном лице. На посетителя он и не посмотрел, как будто в его мире не существовало ни вокзала, ни других людей.
Гостиница «Железнодорожник» имела всё тот же просительно-унылый вид, что и любое здание в городке. Очнувшись от созерцания невероятного усача, оглядевшись Алексей с надеждой поинтересовался у женщины, может ли он снять номер. Сейчас Лёха был готов отдать любые деньги за возможность поспать и прикидывал в уме вероятные траты.
Дама, с сомнением и неприязнью поглядывая на чемодан визитёра, сообщила, что все номера заняты. И несколько раз повторила для верности:
— Нет мест! Нет! — нелепо взвизгнув, она подпрыгнула на стуле от возмущения, точно от неё потребовали отдать самое дорогое.
— Да, ладно тебе, Маринка, — буркнул усатый. — Всегда можно угол найти. Не к тебе ж домой парень просится.
— Ещё не хватало! — резко повысив голос, она грозно вытянулась в сторону собеседника. — Сам бы и сидел тут, чужих обхаживал, а у меня и поважнее дела найдутся, — внезапно Маринка жалобно вздохнула.
— Знаю я ваши дела, — усач перевернул газетный лист. — Баловство одно.
— Молчи, Борисыч! — она свирепо раскрыла журнал с записями. — Раз уж не понимаешь ничего. Был бы человек, как все, а то всё особняком, отвернулся от города.
Задохнувшись, она покосилась на Алексея, будто сболтнула лишнего, да тут же пожалела.
— Так и город ко мне без добра, — хмыкнул усатый. — Дело твоё, но как бы не пожалеть…
Продолжать он не стал. Администраторша резво шикнула на него, кивнув в сторону гостя, при котором неуместны были откровенные разговоры. Похоже, подобные беседы не впервые случались между возрастной Маринкой и Борисычем. Рано или поздно прорывало обоих на откровенные пикировки. Непонятные для посторонних, они оставались важными для них двоих. Алексей, борясь с зевотой и усталостью, и не пытался проникнуть в эту тайну.
— Библиотекарь решит, кто пожалеет, — зло пробормотала она себе под нос, ударила ладонью по конторке. — Паспорт давай! На одну ночь подселю. Место забронировано на завтра.
Решив не обращать внимания на недовольство женщины, Алексей спокойно выложил паспорт. Ввязываться в пустые склоки он никогда не любил.
— О, привет! Ты всё путешествуешь? Ты и чемодан!
Кареглазый, недавно помогавший на вокзале, спустился в тесный холл. Он насмешливо поглядывал на случайного знакомого, на груз, лежащий у ног Алексея.
— Дома никого не оказалось, — Алексей удивился неожиданной встрече, но и обрадовался. — Пришлось вернуться.
— У меня в номере есть свободная кровать.
— Подселяем до утра, — тем же грубоватым и унылым тоном сообщила злая Маринка. — Номер десять, через пять минут принесут бельё.
— Друг приедет, — кареглазый извиняясь взмахнул рукой. — Но можем что-нибудь придумать. Правда, красавица? — с самой соблазнительной улыбкой он бодро подмигнул оторопевшей администраторше, наклонился через конторку так, что их взгляды на мгновенье пересеклись очень близко.
— Э-э, — Маринка дёрнулась и словно забыла, что писала в толстую книгу-журнал, зарделась ярким румянцем.
Несколько мгновений пухлый, ярко накрашенный рот женщины открывался и закрывался.
— А как же! — наконец быстро затараторила она. — Обязательно, всенепременно, — взгляд тёмных глаз суетливо заметался по стенам комнатки. — Желание клиента очень ценно для нас! — неожиданно выпалила она.
— Проследите, чтобы вещи занесли в номер, — обыденным тоном попросил кареглазый и потянул опешившего знакомого к выходу. — А мы пока в кафе перекусим.
— Ваши документы, — улыбка у Маринки вышла такой, словно она сама в неё не верила, ноги сами согнулись для импровизированного реверанса.
За спиной Алексей услышал искренний хохот усача. Дверь в гостиницу с французским названием и растерянной Маринкой захлопнулась. Ночная прохлада обожгла лицо. Оказавшись на улице, они стремительно пронеслись вдоль железной дороги и влетели в привокзальный ресторан. Раздавленный напористостью нового знакомого, Алексей упал на скамью у окна.
Нечаянный знакомец двинулся дальше по залу и исчез из поля зрения. Алексей заинтересованно покрутил головой и нашёл энергичного попутчика — тот активно общался с рослым коротко стриженным мужчиной в строгом чёрном костюме.
Алексей не мог слышать чужого разговора. Стояли они далеко, говорили негромкими отрывистыми фразами. Немного напряжённо и резко. Пустые столики сиротливо ожидали случайных клиентов. Те были готовы вот-вот вывалиться из пастей поездов, спешащих совсем в другие края.
Сочтя правильным отвернуться и скрыть назойливое любопытство, Алексей заскучал. На улице окончательно стемнело, городское освещение тусклыми пятнами делало темноту более резкой, поэтому за окном оказалось сложно найти подходящую картину для созерцания.
Историк стал медленно скользить взглядом по немногочисленной публике привокзального общепита. За столиком слева, в окружении невероятного количества сумок, котомок и пакетов, сидела пожилая пара, женская половина постоянно охала и ахала, сетуя на опоздание поезда. Чуть правее от них бесцельно болтал ложкой в чашке чая командировочный мужчина средних лет. За соседним столиком у окна…
У Алексея округлились глаза. Он молниеносно вскочил на ноги и, повинуясь импульсу, бросился к брюнетке, сидящей за столиком.
— Оксана⁈
Девушка медленно подняла взгляд от записей в маленькой книжечке, снабжённой таким же миниатюрным карандашиком, которым она немедленно сделала закладку между листочками.
— Алёша⁈ Как ты… здесь оказался?
Минутная растерянность на её симпатичном, угловатом лице сменилась доброжелательной, но смущённой улыбкой. Казалось, историк поймал её за чем-то не слишком приятным или достойном.
Уловив настроение, Алексей и сам досадливо одёрнул себя. Пришло же в голову вот так бросаться на неожиданно знакомый образ посреди пустого ресторана в чужом городе. Отступать было бы неприлично и странно, и он сдержанно ответил:
