– У тебя так просто все, да? А обо мне ты подумал? Я о себе говорю, Марк. Мне будет некомфортно работать с бывшим любовником. И вообще… Давай оставим эту тему?

– Ты даже не сказала о своем молодом человеке. Забыла указать его причиной? – хитро улыбается Марк.

– Ну да, подловил. Но у нас все равно ничего не будет.

– Я не дам тебе строить свои порядки в журнале, Тань. Ты же осознаешь это? – серьезно произносит он. Поправляет пушистый воротник светло-бежевой куртки и смахивает с густой челки мелкие капли мороси.

– А я не дам управлять собой. Буду делать все, как считаю нужным, – надуваю губы. – Ну и… Само собой, не дам.

– Еще посмотрим, – шепчет Марк, мягко целуя меня в висок. – Уверен, твои трусики уже мокрые.

– Сухие, Стрельбицкий. Прости… У меня есть принципы, и я их не нарушу.

– Я обдумаю твое предложение, Тань. О продаже доли…

– Ты серьезно?

– Сказал же – обдумаю. А теперь идем обедать. У тебя руки как ледышки, а вот губы горячие.

Губы… Если бы только они. Кажется, в моих венах течет лава, настолько мне рядом с ним жарко. Марк крепко сжимает мою кисть и тянет к красивому каменному строению с вывеской «Ресторан».

Глава 7.

Марк.

И почему меня так к ней тянет? Капризуля с поджатыми губками, девица, знающая себе цену. Меня от таких всегда воротило… Ну не мое это – ухаживать, дарить подарочки, водить по кафешкам. Я всегда был слишком занятым для всего этого дерьма. Отец рано пристрастил меня к труду. В детстве мы с Лилькой ходили к нему на работу. Рисовали, сидя на краю большого деревянного стола, слушали, как папа распекает провинившегося сотрудника, а потом отсчитывали строгого Виктора Васильевича, как мальца. Всех нам было жалко, особенно Лиле.

Я-то, наоборот, частенько представлял, как буду орать на дрожащих сотрудниц, а сестра рыдала и умоляла отца простить горе-работника. На деле же получилось по-другому – голос повышать я не умею. Как говорит сеструха – я прирожденный дипломат и экстрасенс. Проницательности мне не занимать. Оттого, вялые отказы Танюши меня забавляют.

Она облизывает пересохшие губы, дышит так часто, что я чувствую ее дыхание кожей. Тону в голубых, как осеннее небо глазах – темных от возбуждения и… возмущения.

Танюше надо держать марку – понимаю. Она же не какая-то девица из эскорта, готовая на все за плату? Признаться честно, к таким я и привык. А к мажоркам вроде Татьяны – не очень…

То ли дело Мари… Почему, когда я смотрю на Таню, вспоминаю ее – ту случайную девчонку? Они даже похожи чем-то – формой губ, цветом глаз. Представляю, как бы Танюша скривилась, скажи я ей об этом! Ее наверняка бы вырвало на мои ботинки. Это же надо – сравнить ее со шлюхой… А я ведь искал тогда Машку. Раздобыл чертовый телефон эскорт-агентства и требовал прислать мне Мари. А мне отвечали, что никакой Марии у них не было и в помине. Представляете мою рожу в тот момент? Да, именно такая – недоуменная, с приоткрытым от удивления ртом. Кого я тогда трахал? Да еще и так сладко…

– О чем задумались, Марк Викторович? – щебечет Танюша, подперев подбородок ладонями.

Она все-таки милая… Нежная тонкая кожа с трудом удерживает ее волнение – румянится на щеках, выдавая хозяйку с головой. Ей со мной некомфортно. Стесняется, не понимает моих мотивов… То ли дело шлюхи – заплатил за услугу, и трахаешься.

– Не привык я к нормальным девушкам, Тань. Не умею ухаживать, – отвечаю честно. – Как это, вообще, делается?

– Марк, никогда не поверю, что ты обделен женским вниманием, – улыбается она, листая папку меню.

– Я занятой мужчина, Тань. Единственный формат отношений, устраивающий меня – жить на одной территории. Никаких свиданок, цветочков и киношек. Выноса мозга и прочего дерьма… Поэтому обычным девушкам я предпочитаю…

– Можешь не уточнять, – сипит она, отпивая воду из бокала. – Умно, что тут еще скажешь… И что же – никто не захотел с тобой жить?

– Все начинали раздражать раньше, чем в мою голову приходила эта мысль.

– Тогда да, тебе только со шлюхами… – многозначительно добавляет она. – И прогнать всегда можно, как дворовую псину. Когда надоест… Или как у вас, мажоров бывает? Почасовая оплата?

– Да, именно так. Почасовая. И не смей меня осуждать. А насчет псины… Я к некоторым собакам отношусь лучше, чем к людям.

– Стрельбицкий, ты самый невозможный человек на свете. Сплошное противоречие. Давай закроем эту тему, ладно?

Все вроде бы устаканивается. Мы даже пытаемся работать вместе. Я делаю вид, что ничего не произошло. Не было поцелуев, объятий, оленей с теплыми рогами… Танькиных восхищенных глаз, когда она на них смотрела. Неудобного разговора про девушек легкого поведения… Ничего не было. Но почему-то так свербит внутри, блин! И Танька упорно изображает, что я для нее пустое место.

Командует моими сотрудниками, изучает кухню журнала изнутри, консультируется с финансистами, юристами и прочими специально обученными людьми… Вникает, вникает, принимает решения, не советуясь со мной.

А потом она совершает роковую ошибку. Сам не знаю, почему молчу, позволяя ей ошибиться? Может, тогда я смогу выгнать ее с должности? Красноречиво, с позором…

Я ловлю помощницу Тани, бегущую по коридору. Хватаю за локоть и требую объяснений.

– Татьяна Александровна хочет заключить договор с крупной китайской платформой, на которой размещаются электронные книги. Мы сделаем им рекламу, а они нам… – она замолкает, с трудом подавляя восторг. – Они нам та-акой гонорар! Татьяна сможет осуществить свою мечту – открыть редакцию художественной прозы.

Ну, Таня… Че-ерт… Вот это ты вляпалась. Ива произносит название платформы, а я с трудом удерживаю готовый вырваться обреченный стон. Она ни черта не изучила договоры с авторами, предоставляемые платформой. Правильно, ей незачем! Важно лишь бабло… Танька не подумала, какой на журнал обрушится шквал негатива от авторов. С нами многие перестанут работать – копирайтеры, писатели, издательства…

– Хорошо. Если Татьяна так решила, пускай… А где она?

– Домой пораньше ушла, у нее заболела… ой… Она приболела, Марк Викторович. На выходных каталась на коньках и простыла. Весь день сегодня кашляла, температура поднялась.

– Ладно, Ива. Можешь идти, – произношу таким тоном, словно мое разрешение что-то для нее значит. Глупость какая-то… Они не ставят меня ни во что – ни Таня, ни Иванна. Значит, в моих советах не нуждаются, так? В таком случае, я не стану проявлять инициативу и лезть, куда не следует.

Погруженный в мысли, возвращаюсь в кабинет. Подхожу к окну, наблюдая за неспешно падающим снегом. Он собирается на крышах домов, машин, придавливает к земле растопыренные ветви ели, растущей под окном.

Жалко ее, блин… Мы же не дети, чтобы соревноваться, кто круче? Надо бы рассказать Тане про ту платформу и отговорить принимать гонорар. Поеду к ней прямо сейчас, надо только точный адрес узнать в отделе кадров. Предупреждать не буду. Мама всегда говорила: «Хочешь получить отказ – позвони». Цветы покупать не буду, конфеты тоже… Мало ли, что взбредет в Танюшину хорошенькую головку?

Раздаю поручения по телефону и снимаю с вешалки куртку. Наматываю шарф, сгребаю со стола ключи от машины, чувствуя, как в кармане вибрирует телефон.

– Пашка, ты? – искренне радуюсь звонку старого друга. И плевать, что он Танькин брат. У Пашки хватало ума не таскать сестру на наши сходки. Вон какая фифа выросла. – Какими судьбами в Питере? Увидимся?

– Танюхе не говори, что я приехал. Я тут в некотором роде… инкогнито, – заговорщицким тоном протягивает Павел. – А если честно, хочу ей сюрприз сделать, но сам… Марк, помоги, а? Я квартиру не могу в порядок привести. Коробки, пакеты, мрак просто! Ну не консьержку же мне звать?