– Не отвлекайся, Машуня.

Приподнимаюсь на коленях и спускаю ее штаны вместе с трусиками.

– Тань, я хочу включить свет. Хочу тебя рассмотреть, – сглатываю, широко разводя ее ноги. Касаюсь ее лона пальцами, а те мгновенно орошаются вязкой влагой. Даже в темноте вижу, как Татьяна густо краснеет.

– Я… Давай завтра, Марк?

– Танька, ты со всеми была такая зажатая?

Она молчит. Обвивает мои обнаженные плечи ладонями и целует в губы. Понимаю – хочет заткнуть. И не желает обсуждать со мной свою личную жизнь.

Мы целуемся до искр перед глазами. Кажется, кровяное давление достигает запредельных отметок, а сердце скачет в груди, словно его поджаривают на сковороде.

Отрываюсь от нее и спускаюсь поцелуями ниже – к нежной шее, острым ключицам, налитой груди с торчащими сосками. Втягиваю их в рот, высекая из Тани сдавленные стоны. В комнате пахнет сексом – нашими разгоряченными телами и пряным ароматом ее возбуждения. И меня ведет от ее запаха, как гулящего пса… Можно по пальцам пересчитать, сколько раз я это делал, но с ней… Я хочу ее попробовать. Рот наполняется слюной от предвкушения, когда я сползаю ниже.

– Ма-а-арк… – скулит она.

Ерзает, поднимает голову, одаривая меня недоуменным взглядом.

– Помолчи, Ларина, – шепчу, устраиваясь между ее ног. – Или нет, не молчи… Только не сопротивляйся.

– Боже мой, Стрельбицкий… Это… Мне стыдно… Ужасно… Ай!

– Я могу остановиться или… продолжать?

– Да, да…

Ее голова мечется на подушках, грудь вздымается, бедра дрожат. Пот льется по моей спине градом, но я продолжаю старательно ее ласкать. Так увлекаюсь процессом, что не замечаю ее пальчиков, впившихся в мои плечи.

– Я хочу тебя, – выдыхает она.

– Что?

– Хочу тебя в себе, Марк… Пожалуйста.

Тянусь за презервативами, предусмотрительно спрятанными под подушкой. Зубами рву фольгу и раскатываю латекс по каменному члену. Можно было попросить об одолжении Татьяну Александровну, но я не решаюсь… Она на грани – беззащитная, открытая, уязвимая в своем ко мне желании…

– Скажи еще раз, – успеваю пробормотать, коленом раздвигая ее ноги.

– Иди к черту, Стрельбицкий, – шипит она. – И вообще я…

Не даю ей договорить – въезжаю на всю длину, фиксируя ее бедра в тисках ладоней. Выхожу почти полностью, успевая заметить тень разочарования на ее личике, а потом возвращаюсь. Толкаюсь что есть силы. Узкая такая, блять… Вкусная, крышесносная, опасная… И я пообещал ее отпустить… Не лезть в жизнь, отвалить от дочери.

Танька стонет, подается вперед, тянется ко мне руками. Ее стройные ножки обвивают мою спину, а губы украдкой целуют горячее лицо… А потом Таня замирает, крепко меня сжимая. Кричит, выгибается, царапает мои плечи. Откидывается на подушки, позволяя продлить ее удовольствие. Я трахаю ее так, что кровать ходит под нами ходуном. И вообще, веду себя, словно не трахался сто лет…

– Спасибо, – шепчет она, когда я сползаю с нее.

Успокаиваю дыхание и стаскиваю презерватив.

– На здоровье, Мари. Идем ужинать?

Дорогие читатели! Переходите по ссылке и выполняйте условия, у Анны Россиус проходит розыгрыш моих книг https:// /blogs/podarki-skidki-i-novyy-rozygrysh

Глава 16.

Таня.

– Танюш, ты дрожишь? Давай я камин разожгу? – участливо произносит Марк, склоняясь к дровнице.

К ночи мороз усиливается. В окна стучится мягкий снег, а снежинки искрятся в лучах разноцветной иллюминации. Она повсюду – оплетает стройные туи, украшает окна и периметр домов. И, да… Я дрожу. Потираю плечи, застыв возле деревянного окна и любуясь красавицей зимой. Дрожу, потому что мне страшно… Я совсем его не знаю – человека, в которого легкомысленно влюбилась в юности. Однако я не спешу себя ругать – я ведь была ребенком. Юной и бестолковой девчонкой, нафантазировавшей себе принца на белом коне. А теперь я другая… Взрослая, умная, но по-прежнему горячо в него влюбленная… Оттого и страшно – он ведь тоже другой! Но не менее для меня притягательный.

Дрожу… Замираю, наблюдая, как от поверхности купели поднимается в небо пар. Разбойник-ветер воет в оконные щели, качает костлявые ветви, клонит их к земле, словно играет с ними. Так и я – не могу с собой справиться… Мечусь из стороны в сторону, не понимая, чего на самом деле хочу.

– Танюшка, ты чего?

Марк подходит и обнимает меня со спины. Окутывает теплом и своим сбивающим с ног ароматом. Гладит плечи, зарывается носом в волосы и шумно выдыхает, заставляя поежиться. Тепло его рук словно стекает к пояснице. Зажмуриваюсь, как довольная кошка, и откидываюсь на его грудь. Ловлю в окне наши отражения – растерянной блондинки в красном вязаном свитере и высокого решительного шатена в белой толстовке. Смотрю на нас, гадая, как я потом буду жить? Без его рук, обнимающих меня, поцелуев и… прочего? И что будет с моим сердцем, когда у Марка появится другая?

– Танечка Ларина. Ты прямо как героиня «Онегина». Интересно, твои родители специально тебя так назвали?

Марк жадно вдыхает аромат моих волос и царапает щетиной шею.

– Да, специально. Только идея неудачная. Не стоило им отождествлять меня с Татьяной Лариной – судьба ведь у нее несчастная.

– Ну да, ну да… Безответная любовь и все такое. Онегин оказался сущим дураком.

Сердце словно медленно прокручивают через мясорубку. Почему же так больно… Больно отпускать его… И боязно быть с ним – ведь расставаться потом будет во сто крат больнее.

– Я никогда не любила свое имя, – тихо произношу я. – В пятнадцать лет серьезно планировала его поменять.

– На Марию?

– Не-ет. Я лучше промолчу.

– Говори, Танька. Мне до чёртиков интересно узнать о тебе больше.

– Мелани. Я без ума от этого имени. Но дочку не решилась так назвать.

– Танька, идем пить чай, – со вздохом отрывается от меня Марк. – Тебе понравился ужин?

– Да, спасибо.

– Может заказать что-то сладкое? Тирамису или…

– Марк, я стараюсь не есть мучное. Ты же помнишь, что…

– Мне тогда все нравилось, – хрипловато шепчет он. – Танька, хочешь услышать откровение?

– Не знаю… Как-то страшно становиться твоей жилеткой.

– Я искал Мари. Звонил в агентство, чтобы вызывать тебя еще раз, но мне ответили, что такая девушка у них не работает.

Шум в ушах затмевает окружающие звуки. Как такое возможно? Искал? Меня? Неопытную, скромную, зажатую Машу, которая кончала под ним, как пулемет?

Делаю вид, что откровение меня не впечатлило. Вынимаю из шкафа чашки, сахарницу, варенье…

– Какие ты любишь читать книги?

– Стрельбицкий, тебе правда, это интересно? – прищуриваюсь я.

– Конечно. Ты мама моей дочери.

– Ты удивишься.

– Жги, Ларина!

– Мрачное фэнтези. Про оборотней люблю, вампиров, ведьмаков. Только никому не говори, пли-из. Теперь твоя очередь.

– Сначала ответь, чем тебя привлекает такой жанр?

– Эмоции, леденящие кровь. Ничто другое не может подарить мне это. Теперь ты, – разливаю чай и усаживаюсь на массивный деревянный стул. Подпираю ладонью подбородок, внимательно смотря на Марка.

– Фух… Ты будешь смеяться, Ларина. Я лучше сохраню это в секрете.

– Так нечестно, Марк! Ты обещал. Ты отец моей дочери, я тоже хочу узнать тебя получше.

– Странно, Ларина. Совсем недавно ты требовала отстать от вас навсегда.

– И сейчас требую, – фыркаю, громко помешивая ложечкой чай.

– Ладно, Мари. Я люблю читать любовные романы.

– Что?!

– Погоди смеяться надо мной, Танька, – Марк поднимает ладони в оборонительном жесте. – Не те, что присылают в нашу редакцию пачками.

– Не про властных восточных абъюзеров и невинных девственниц? Слава богу, Марк! Я уж решила…