– Марк, ты войдешь? Или побежишь к своим? Прости, буду честен, – протягивает отец заговорщицким тоном. – У нас тут… В общем, я очень надеюсь – судьбоносное событие.

– Пап, ты о чем? – хмурюсь я. – Марк, снимай куртку и обувь. Ванная в конце коридора. Папа, мама, мы…

– А вот и наш сюрприз! – недослушав, произносит отец. – Игорь, можешь выходить!

Что?! А он здесь какими судьбами? Да, когда-то я подумывала закрутить интрижку с Дёминым, мы даже целовались один раз, но позвать его на семейный ужин?! Что-то здесь нечисто. Я забыла об Игоре на следующий день после его отъезда в Москву – он стажировался с крупной юридической фирме. В моих мыслях всегда был другой – тот, кто стоит сейчас справа от меня и испепеляет окружающих взглядом.

– Танюшка, привет, – широко улыбается Игорь.

Худощавый, как и пять лет назад, высокий брюнет с ясными, холодными как лед глазами. Немного раздавшийся в плечах привлекательный мужчина… И прямо сейчас он подходит почти вплотную и касается губами моей щеки.

– П-привет… А ты в гости зашёл? – глуповато хлопаю ресницами.

– Папа, а пасиму дядя целует маму!

Хвала небесам! Помощь пришла, откуда ее не ждали. Хочешь, чтобы о твоей тайне узнали – расскажи ее маленькому ребёнку и попроси молчать.

– Как ты его назвала, Уля? – меняется отец в лице. – Ты Марка папой назвала?

– Александр Николаевич, Ульяна назвала меня папой, вы не ослышались, – с достоинством отвечает Марк.

Видели бы вы его – спина прямая, подбородок вздернут. Цаца, а не Стрельбицкий.

– Танька, что тут происходит? Уж не хочешь ли ты сказать, что снюхалась с этим… Я прекрасно помню их с Павликом гулянки… Ладно наш Павлуша – он быстро остепенился, но Стрельбицкий! – стонет папа. – Завтра ты ему надоешь, что тогда? Зачем ты ребёнка научила его папой называть?

– Потому что Марк – родной отец Ули! – истерически отвечаю я. – Он тот загадочный мужчина, пап…

– Тогда я вообще ничего не понимаю, Татьянушка, – охает мама. – Он тебя предал, бросил беременную и… Вспоминаю, как ты на сохранении лежала, как тошнило тебя по пять раз на дню! Батюшки, да после такого и на порог…

– Танька, а я не знал про сохранение и тошноту, – говорит Марк, будто эти слова – самые важные из маминой тирады.

– Марк, помолчи, пожалуйста. Сейчас это неважно, – скулю я, обводя взглядом родные стены… Суровые, непонимающие лица моих родных и этого… Дёмина. Я-то понимаю, для чего папа его пригласил…

– Мне важно все, что касается тебя. Твоего здоровья, в особенности…

– Ну ладно, бизнес, но личное… У него же на лбу написано – кобель! Весь в отца своего, – неосторожно добавляет папа.

Как же мне стыдно… За что они со мной так? Они ведь и слова вставить не дали!

– А вот это вы зря, Александр Николаевич! Вам бы не пожалеть о своих словах, – парирует Марк. – Кстати, Таню я не бросал. Я узнал о ребёнке совсем недавно. Сделал ей предложение. Согласия, правда, не получил, но благословением ее брата обзавелся.

– Павлуша в курсе? – закатывает глаза мама.

– И Анна Степановна. Она у нас няней работает, – не без удовольствия добавляет Марк.

– Молодец, Танька. Согласие ему… Шиш тебе с маслом, а не согласие, – рычит папа. Накручивает на палец ус и тягостно вздыхает. – Я дочери сам найду мужа. А ты… Понятно же, что решил в благородство поиграть.

– Я хоть сейчас готов в загс, – подает голос Дёмин. – Я Танюшу всю жизнь любил.

– А то, что я тебя не люблю, это тебя не волнует! – шиплю, с трудом сохраняя спокойствие.

– А этого, значит…

Глаза затапливает темнота… В последнее время со мной такое часто случается – кружится голова, да и подташнивает… Единственное, что я хочу сделать сейчас – испариться… Напрасно я надеялась на понимание родителей. Слишком уж они консервативны, чтобы дать Марку шанс. Я судорожно хвастаюсь за горло… Глубоко вдыхаю и… В общем, выпаливаем мы со Стрельбицким вместе:

– Да, его я люблю!

– Я ее люблю!

– Марк, я тебя совсем не ненавижу, – всхлипываю, падая в его объятия. Как же вовремя он оказывается рядом. – Я тебя всегда… Только тебя…

– Танька, ты мое сокровище, любимая. Прости, что не сказал раньше. Поедем отсюда? Раз такое дело, – вздыхает Марк.

– Да. Я хочу уйти. И мне… Что-то мне нехорошо…

– Стоять! – гремит голос отца. – Посторонние на выход, а этот… Новоиспеченный родственник может остаться.

– Танюша, что с тобой?

Голоса родных звучат словно сквозь вату. Я оседаю на пол, но Марк тотчас меня поднимает на руки и несет в комнату.

– Довел ребенка, – стонет где-то рядом мама. – Саша, быстро вызывай скорую!

Глава 28.

Таня.

Окружающие звуки сливаются в нестерпимый гул. Мамуля скачет вокруг меня со стаканом воды, Марк сидит на коленях возле дивана, а папа хмурится, нервно расхаживая по квартире. То и дело смотрит на циферблат старых часов и возмущается, почему скорая так долго едет.

– Давай, Игорек. Бывай, – слышу голос отца из прихожей. – Найдём тебе другую невесту, ты уж на меня не серчай. А бутылочку оставь – пригодится.

Ну, надо же! Дёмин и на коньяк раскошелился? Оттого стоит с кислой, разочарованной рожей. Мнется на пороге, стесняясь попросить ее обратно.

– А вот и скорая! – кричит папа, выталкивая горе-жениха и пропуская вперёд медицинских работников. – Долго едете, милки! Дочка моя сознание потеряла.

– Посторонние, выйдите из комнаты, – строго произносит врач, протирая руки дезинфицирующим раствором. – Что у вас случилось? Паспорт и полис приготовьте.

– А посторонних тут нет! – парирует папа.

– Мне нужно больную осмотреть.

Все нехотя выходят. Врач измеряет мне давление и пульс, выслушивает легкие, мнет живот.

– Месячные когда были?

– Давно… Месяца два назад, – отвечаю, удивлённо моргая. Как я могла забыть об этом?! Как? – Господи, как же так? Я купила постинор и забыла его выпить. Понимаете, у меня на работе был завал – сначала намечался контракт с китайской платформой, потом мой парень узнал, что я родила от него… В общем, неважно.

– Бывает. Кто забывает о контрацепции, становится счастливой мамой. Матка у вас увеличена, предполагаю беременность шесть или семь недель. Рекомендую встать на учёт в женскую консультацию. И хорошо питаться. Кровотечения не было? Даже незначительного.

– Нет.

– Тогда счастливо оставаться. Если у вас выраженная боль или тошнота, мы отвезем вас в дежурную…

– Мне уже лучше. Я завтра же сделаю УЗИ.

Стоит врачам покинуть гостиную, в нее тотчас вламываются родственники.

– Танюшка, что такое? Почему ты плачешь? Что-то серьезное?

– Как ты, доченька?

– Мамуя-я!

Обвожу взглядом их лица и начинаю рыдать пуще прежнего. Ну как сказать Марку обо всем? Такие вещи нужно планировать… Заранее обсуждать, обследоваться. Что же у меня все через жопу?

– Отставить слёзы! Быстро говори вердикт врача, – голос отца перекрывает всеобщий галдёж.

– Я беременна! Прости меня, Марк. Не собиралась я тебя привязывать еще одним ребёнком. Честное слово, не понимаю, как так вышло?

– Не понимает она… Таким, как Марк поможет только… Чик-чирик… Как Боне нашему.

– Ну, папа! Пожалуйста… Мне и так…

– Ларина, а я рад, – довольно улыбается Марк. – Я до ужаса в тебя влюблен, Танька. И хочу этого ребенка. Мелани – помнишь? Назовем так дочу?

– Ты вспомнил? – облегченно выдыхаю я. – И ты не злишься?

– На кого мне злиться? На себя за несдержанность или на судьбу за щедрость?

– И я тебя люблю… И у меня никогда не было никого другого. Ни один мужчина, он…

– Мать, пойдём-ка на стол накрывать, – тихо произносит отец, смущаясь моей откровенности.

И почему я об этом сейчас заговорила? Марк не спрашивал, да и никто другой за язык не тянул. Показалось, что это признание до ужаса важное.