– Ах ты ж! – что есть силы бью Стрельбицкого кухонным полотенцем. – Ты и об этом ему доложил? Все рассказал, Марк? Никаких подробностей не упустил?

– Тань, я ничего такого не говорил, не волнуйся. Ларина, можно тебя на минутку? – взмаливается он, сжимая моя плечи.

Из комнаты выходит бабуля. Вздыхает, увидев Павлика, Марка и шикарный букет. Складывает руки в молитвенном жесте и надрывно произносит:

– Сватать приехали? Павлуша, внучо-ок... Уже можно ее вещи собирать? – а это добавляет чуть тише.

Что?! Павлик и бабулю завербовал? Ну… Я им всем дам. Да я…

– Танечка, внученька, поезжай. Он мужик, а не рохля! Прямо как твой дед. Он меня тоже в трактор посадил и увез. Не мотал сопли на кулак.

– Ну, ба…

– Танечка, можно тебя на минуту? – не унимается Марк.

Ну точно дурдом! Еще и Улька – маленькая предательница – прыгает вокруг Марка и хлопает в ладоши, радуясь переезду.

– Идем в комнату, – произношу чуть слышно и ухожу подальше от этих предателей.

Марк притягивает меня к груди. Гладит по спине, передавая свою дрожь… Он очень взволнован… Гораздо больше, чем хочет показать. Дышит мне в макушку, легко целует в висок…

– Безумие какое-то… Пашка выпил?

– Да, немного. Я за рулем. И не пил, за меня не волнуйся.

– И не думала.

– Позволь попробовать, Тань, – Марк берет мою руку и опускает себе на грудь – туда, где гулко бьется сердце. – Вернее, не так. Я буду, как твой дед. Ты едешь со мной, и точка! Будем жить как семья.

– А бабуля?

– Поедет с нами. Может остаться. Я приму любое решение.

– Мне страшно, Марк.

– Мне тоже. Но я не отступлюсь.

– Но ты же меня… Ты…

– И ты сказала, что ненавидишь.

– Да, говорила.

– У нас отличный фундамент для создания семьи.

Глава 24.

Таня.

Я спешу разорвать объятия. Не хочу, чтобы бабуля и Павлик думали о нас с Марком черт те что. Выхожу из спальни, оглядываясь на Стрельбицкого. Он послушно идет следом. Улыбается. Да и выглядит расслабленным.

Застываю в проеме, наблюдая за умилительной картинкой: Павлик кормит Ульку пирогом, а бабуля подливает братцу наливочки.

– Пей, внучок. И не расстраивайся. Ты тоже встретишь хорошую девушку. Не завидуй Марику, и на твоей улице будет праздник.

– Пью, бабуль, – поддакивает Павлик и опрокидывает в себя рюмочку вишневой наливки.

– Только выбирай покрепче дивчину. Не как наша Танька – она худосочная. Ты у нас мужик хоть куда – высоченный, крепкий. Навалишься на нее и раздавишь.

Марк закрывает рот ладонью, чтобы не заржать в голос. Ну и бабуля…

– Таких, как наша Танечка больше нет, – хитро взглянув на меня, отвечает Павлик. – Она у нас умная, красивая, добрая, чистая. Таких больше не выпускают, да, Марк?

– Да, – охотно соглашается Стрельбицкий.

– Пришли уже? – поворачивается бабуля. – Танечка, детка, что ты решила? Сейчас едешь или… Сейчас, внучка. Поезжай сейчас.

– Я смотрю, тебе не терпится меня сбагрить? А, бабулька? Не понимаю, кто из вас с Павликом пил?

– Я только настойку валерианы, – отмахивается бабуля, вскидывая ладони. – Ну, может, чуток дозировку нарушила. Волновалась очень… Я вещички помогу собрать.

– А как же Уля? Кто будет за ней присматривать? Анна Степановна, поезжайте с нами, – предлагает Марк.

– О, нет… Я приезжать буду на такси. Адрес скинь эсэмэской, а деньги мне на карту пришли. По номеру телефона, – деловито произносит бабушка. – Будете оплачивать мне услуги няни… По питерским тарифам.

– О, боже… Бабуля, ты перегибаешь, – вмешивается Павлик.

– Нет, она права. А мы с Таней согласны. Да, Тань? – протягивает Марк.

– Вот и хорошо. Сейчас вас выпровожу, и будем с Галей из тридцать восьмой квартиры «Ветреного» смотреть.

– Чего? – недоумеваю я.

– Сериал такой… Турецкий. Короче, внуки, я от вас устала. Марк, забирай Таньку и…

– Мы поняли!

Я беру с собой немного вещей. Мало ли… Вдруг игра в семью надоест Стрельбицкому? Хватаю первое, что подворачивается под руку… Бабуля продолжает спаивать Павла, а Марк играет с Улей в «ладушки», пока я бегаю с озабоченным видом по квартире. Безумие какое-то… Разве так бывает? Пришел, забрал… Может, так и надо? Дай мне право выбора, я никогда не соглашусь на что-то серьезное!

– Едем, Танюшка? – устало протягивает Марк, держа дочь на руках.

– А Павел?

– Я ему такси вызову, не волнуйся.

– Танюшка, я нормально… Домой приеду и сразу спать.

– Ох… Родственнички… Едем уже.

Улька засыпает в машине. Я приваливаюсь к окну, наблюдая за мерцающим новогодними огнями городом. Ничего не спрашиваю, не требую… Боюсь. До ужаса боюсь своего нового статуса. Справлюсь ли? Как мне себя вести? Ждать мужа по вечерам с горячими ужинами? Говорить о планах, переживаниях, мечтах? Что, вообще, можно говорить? А делать? Марк не обозначил никаких рамок. Кто я в его доме – мать дочери или полноправная хозяйка?

– Вот и мой дом, – произносит Марк, паркуясь возле современной многоэтажки.

Именно таким я и представляла дом Стрельбицкого – новый, элитный, с охраняемой территорией и пожилой, любопытной консьержкой. – И Улечка проснулась.

Он вешает на плечо ремешок моей дорожной сумки, подхватывает дочь на руки и направляется к подъезду.

– Евдокия Ивановна, запомните моих родных. С этого дня они живут в моей квартире, – громко произносит, смотря на консьержку и заставляя меня покраснеть до корней волос.

– Здрас-сьте, – прищуривается та. – Звать вас как?

– Таня, – отвечаю я. – А дочку Ульяна.

– Проходите, милости просим.

Лифт уносит нас на семнадцатый этаж. В квартире Марка приятно пахнет – чистой квартирой, свежими цветами и шоколадными конфетами.

– Уборку делал не я, – признается он. – Проходите, девчата. Улька, у тебя пока нет кровати, спать будет на диване. Согласна?

– Да!

– Марк, расскажи о правилах в твоем доме, – застывая в прихожей, спрашиваю я.

Господи, зачем он так на меня смотрит? Словно ждал всю жизнь… Или испытывает чудовищное облегчение оттого, что я нахожусь здесь…

– Танечка, ты здесь хозяйка. Делай, что хочешь. Я тебя не ограничиваю.

– И обои могу поменять? – дую губы я. – И… И обивку мебели?

– Говорю же – хозяйка. Завтра в обеденный перерыв идем подавать заявление в загс.

– Что? Так быстро?

– Мамуя будет невеста! – кричит Улька, прыгая возле нас с Марком.

– Марк, а если… не получится? Если ты пожалеешь и…

– Хватит, Тань. Главное – желание. Располагайся. Наша спальня вон там. В квартире еще две комнаты. Уле купим детскую мебель, поставим елку. Ульяна, ты какую елочку хочешь – живую или искусственную?

– А я не знаю… Главное – класивые иглуски.

Спальня Марка просторная и светлая. Посередине комнаты – широченная кровать, в углу – большой шкаф-купе. На столике возле окна – букет роз в вазе.

– Твои полки я освободил от своих вещей, – хрипловато шепчет Марк, касаясь моих плеч.

Разворачивает меня, пользуясь замешательством дочери, и целует в губы. Едва их касается, словно разгоняется перед тем, как сорваться в пропасть. Щеки, подбородок, лоб… Зарывается пальцами в волосы и вдыхает мой аромат. А я его… Я схожу с ума от запаха Марка. Он самый вкусный для меня.

– Танечка, слава богу, ты здесь. Я боялся, что отвергнешь.

– Стрельбицкий, это точно ты? Не зомби и не твой двойник?

– Точно я.

– Скажи хоть, что ты ешь? Какие блюда любишь или терпеть не можешь?

– Я неприхотлив в еде. Абсолютно. Танька, давай укладывать Улю. У меня на эту ночь большие планы.

Глава 25.