— Где грен Лусар?! Что нам делать?!

Слова истерически рвались с языка, и Марина прикусила губу. Парень хотел что-то ответить, но тут его лицо дернулось, как от удара. За спиной взвизгнула Соня, судорожно сжала ладонь Лиза. А потом и Марину скрутило болью. В груди будто огненный шар зажегся. Он пульсировал и прорастал — в легкие, в селезенку, — катился по позвоночнику и бил в ноги. Она согнулась, едва дыша.

На миг стало будто бы легче, но тут же боевую молитву подхватил другой голос. Едва слышный, но явственный всему телу, он звучал, накидывая новые витки огненной боли, заставлял корчиться и сгибаться пополам. А затем что-то промчалось мимо лица, опаляя жаром, грохнуло за спиной, и голос смолк. Марина со всхлипом втянула воздух и заморгала, смахивая слезы с ресниц.

— Сюда, бегом! — заорал грен Иртен.

Пальцы его шевелились, сплетая новое огненное заклятие. Девушка, не выпуская ладони сестры, рванула к магу. Налетела, едва не сбив, Алина, схватила за рукав Хильда. Марина огляделась, пробегая взглядом по лицам ребят. Испуганные, недовольные, злые — но тут, с ними! Хватаются друг за друга, что-то галдят.

Вдруг показалось, что все, ничего им больше не страшно, но… вскрикнула Оля, завизжала Алина, Снур рявкнул: щиты! По дереву что-то стукнуло, и еще раз. Ребят стиснули со всех сторон, кто-то наступил Марине на ногу, она упустила ладошку Лизы и тут же поймала ее вновь. Грен Иртен размахнулся, словно кидал мяч для фитбола, и поодаль опять что-то грохнуло.

Лишь тогда она увидела Оленьку с перекошенным от боли лицом и Фина, который сноровисто переламывал древко стрелы, застрявшей в плече у девочки.

— Вперед, вперед! — рычал Снур, — к реке, к мосту! Быстро!

Марину понесло, будто горным потоком — лишь успевай на плаву держаться. Пыхтел рядом с ней Макс, повизгивала от ужаса Соня, а Лиза все спотыкалась и падала, словно разучилась нормально ходить, и раз за разом приходилось вздергивать ее на ноги и тащить, тащить вперед.

Совсем близко зазвенели мечи. Лязгала сталь о сталь, глухо ударяла в щиты, впивалась в плоть, вырывая из груди крики. Марина старалась не думать о том, что творится по ту сторону спин гьярраваров, всех прикрывающих. Вновь ударило и скрутило тем страшным заклятьем, боевой торийской молитвой, что так хороша была против мятежных магов. И тогда, лет двести назад, и сейчас.

Шагнул из-за щитов прочь грен Лусар. Марина видела, как он шепчет что-то и льет под ноги воду из бурдюка. Как он может колдовать, когда вот так — больно?! Ее скрутило еще сильнее, и девушка упустила момент, когда маг выставил перед собой ладони, запуская ледяную бурю. Повеяло холодом, раздался крик боли, и еще один, и Марина вскинула взгляд. Посеченные, будто ножами, сосны, какое-то тело, кровь…

К горлу подкатила тошнота, но Снур вновь зарычал, командуя отступлением, и она сглотнула, сжала ладошку Лизы и побежала.

Когда вылетели на берег, гьярравары уже добивали врагов. Лиза вскрикнула, Марина обернулась на нее и, споткнувшись, не удержалась на ногах. Рухнула, выпуская ладошку сестры. Тело тряхнуло, колени прострелило болью, она охнула и глухо застонала, пытаясь опереться на руки и встать. Подняла взгляд и… вздрогнула.

Под ней, лицом к лицу, лежал он. Пришлый воин.

Бритый череп с затейливой вязью татуировки, что спускалась из-за уха на щеку и ниже, минуя подбородок, на шею. Пухлые губы, приоткрытые, словно во вздохе. Не единожды перебитый нос и нитка шрама на лбу. Глаза, темные, будто сплошной зрачок, и блеклые… неживые.

Сгребли за шиворот, рывком ставя на ноги. И тут же девушка упала вновь, содрогаясь в приступе рвоты. Желудок продолжал сжиматься, даже когда там стало пусто, дрожь сотрясала все тело. Она уперлась лбом в землю, судорожно дыша.

Снова подняли, но уже бережно, прижали к теплому боку. Марина покосилась сквозь спутанные волосы — Хильда.

— Пей, — велела она и сунула в руку бутыль.

Девушка хлебнула, и брызнули слезы из глаз — крепко!

— А теперь на мост. Я знаю, девочка, ты можешь. Только на месте не стой. И не падай, сестрами тебя заклинаю!

Марина обернулась. Вчера еще мост казался едва ли не порталом в ад — подвесная конструкция, старые на вид доски, пропасть внизу и темные земли на той стороне. А сегодня он стал единственным средством спасения. Девушка пригляделась и ахнула.

Впереди, уже ближе к другому краю, мчалась Лиза. Мост под ней вздрагивал и качался, и кажется, ощутимо стонал, грозя рассыпаться на следующем же шагу. У Марины все похолодело внутри.

Как, без нее? Куда?!

В поручень — совсем близко — воткнулась стрела, задрожала. Но девочка лишь прибавила ходу. В несколько прыжков одолела остаток пути и нырнула за щиты гьярраваров.

Девушка выдохнула.

— Сторонись! — заорал Снур, и на мост пустили лошадей.

Когда на них успели загрузить поклажу, Марина не поняла, но сам факт почему-то разозлил. Она выпрямилась и закрутила головой. На этом берегу оставалось человек пять гьярраваров, грен Иртен, Хильда и она сама.

— Где остальные?

— Перебрались.

— Все?

— Нам пора, — бросила ведьма и поджала губы.

— Но там…

Марина оглянулась на лес, где слышались звуки битвы: лязгали мечи и гремели щиты, кто-то ругался и рычал.

— На мост!

И она побежала, подобрав юбку одной рукой, а второй скользя вдоль поручня. Широкие доски моста толкались в ноги, сбивая с ритма, потому как сзади мчалась, не отставая, Хильда, удивительно шустрая для своих лет и больной ноги. Казалось, что мост этот — шаткий, длинный — никогда не закончится, но вот она проскочила через столбы опор, пробежала еще немного и влетела в объятия Лизы.

Подняли щиты гьярравары, в них стукнуло, и Марина подумала отстраненно: стреляют. Руки ее ощупывали сестру, глаза искали повреждения и, о счастье, не находили.

Линда

— Сюда, бегом! — орал грен Иртен, а Линда все смотрела на свою правую ладонь.

Та едва заметно дрожала.

Убить человека оказалось странно легко.

Когда она увидела его — невысокого, в темной одежде, выводящего до боли знакомые пассы коротким клинком и свободной рукой, — сразу поняла, с кем имеет дело. Грен Лусар учил ее торийским ритуалам и молитвам. Как и тому, что Псы Тория творят с магами страшные вещи. И когда она увидела его, а еще, обернувшись, Соню, Марину, Пашку и остальных, кривящихся от боли, ладонь сама потянулась к топору.

Почти как у стенда: подшаг назад правой ногой, замах, бросок, полет. Попадание. Но не в стенд, а в живого человека.

Кажется, он что-то заметил, дернулся, но поздно: острие вошло ему в грудь, пониже левой ключицы. Упал. И петь, конечно, прекратил.

— Лин, — окликнул ее Виктор, — пора уходить.

Сам он был со щитом и мечом наголо. Они спали одетыми, в обуви и плащах, и собираться было не надо — лишь подпоясаться.

— Мой топор.

Что-то странное мелькнуло в лице парня, когда он глянул на поверженного торийца.

— Я заберу…

— Я сама, — перебила его Линда.

Он оглянулся на ребят, которых сбивали в кучку гьярравары, на грена Иртена, что сплетал заклинание, и кивнул. И кинулся вслед за девушкой, не отставая ни на шаг.

Мужчина был еще жив, кровь пузырилась у него на губах, пальцы цеплялись за рукоять топора.

«На черном не видно крови», — подумалось вдруг. А на светлом дереве рукояти — еще как. Она наклонилась и выдрала топор, и из рук его, и из груди. Воин дернулся раз и затих, а она судорожно втянула воздух сквозь зубы.

— Не думай, — Витька прижал ее к себе и дохнул в ухо, — не сейчас. Идем.

И потянул за собой, к остальным. А в толпе ребят в них вцепилась Марго.

— Мию видели?

— Что?

— Мию. Я не нашла ее в палатке. Когда проснулась, ее уже не было. И тут нет.

Кровь застучала в ушах, Линда мотнула головой, не желая верить в страшное.

— Кого еще нет? — спросил Виктор.

Марго задумалась на миг, покивала самой себе.

— Олега. И Мии. Остальные вроде бы здесь.