— Только с интеллектом у них не очень, — заметил Илья. — Мне так кажется.

— Тяжелые болезни бесследно не проходят, — вздохнула Вожатая. — Но их лечат. И вас вылечат, если найдут болезнь. Только мне кажется, что Движения и общественные советы со своими требованиями сдать вас в клинику не правы. Я думаю, что не стоит этого делать. Эти врачи из КСП… они могут не учесть вашей специфики, как аборигенов, переусердствовать с диагнозом. Не стоило бы доводить дело до их вмешательства. Но понимаешь, в чем сложность? — печально спросила она.

— Пока еще нет, — сглотнул комок в горле Илья, понимая, к чему все идет.

— Проблема в том, что ваше социальное здоровье нам с вами надо как-то доказать! Тогда и у врачей вопросов не будет. И вы должны мне в этом помочь! Нам надо вместе показать общественности, что вы достойные члены общества и друзья коммунистическому социуму. И тогда послезавтра из карантина вы поедете не на медкомиссию в клинику, а выйдете из подвала уважаемыми гостями Пионерского Движения, — с пафосом в голосе пояснила вожатая. — Перед вами будет открыт весь наш мир и масса возможностей! Я знаю, что вы мужественно сражались с Пузырем и это мужество будет по достоинству оценено. Мы вас щедро наградим, предоставим убежище в Союзе, а там, глядишь, вы все станете коммунарами. Знаешь, Илья… У меня есть основания думать, что Катя тебе небезразлична, да и ты ей тоже. Вы вполне могли бы быть счастливой парой у нас, не вижу тут никаких сложностей. Или, если захотите вернуться в свой мир, то сделаете это не только с заряженными ультатонами, но и находясь под нашей защитой. Но для этого надо немного постараться и кое что-сделать…

— Что именно? Подписать бумагу о сотрудничестве?

— Ну, зачем же так сразу? — улыбнулась Вожатая. — Кому нужны эти подписи? Илья, я тебе покажу в трайслере небольшой текст, ты его прочитаешь под защищенную от подделки запись. Желательно сделать это искренне, с живыми эмоциями, чтобы люди тебе поверили. В тексте ничего плохого написано не будет, только правда. Если вкратце — ты попал в сложную ситуацию, не сориентировался, поэтому принял неправильные решения, в чем сейчас раскаиваешься. Действия Мелькора ты осуждаешь как антигуманные, благодаришь Коммунистический Союз за помощь и целиком разделяешь его ценности. Готов нам помогать и во всем с нами сотрудничать. Поблагодаришь пионерское Движение за помощь. Вот и все, даже присяг никаких приносить не нужно. А, вот еще… после того, как прочитаешь текст сам, попросишь это сделать остальных. Я думаю, увидев пример командира, они не будут упорствовать.

— Ну, хорошо, — мрачно ответил Илья. — Допустим, вы нас сломали, и мы прочитали все, что вы хотите. А дальше-то что? Как по мне, так все будет еще хуже. После такого заявления мы будем не нужны никому. Мелькор предателей назад не примет, наша служба у него будет закончена. Без Мелькора мы вам тоже не нужны, разве что как объект для исследований. Не верю я в ваши обещания, Дарья Ивановна! Не будем мы здесь уважаемыми гостями. Не потому не верю, что имею что-то против вас лично, вы делаете свою работу. Просто у предателей судьба такая — их никто не уважает, а по окончании использования выкидывают в мусор.

— А я сразу говорила, что ты умный! — улыбка Вожатой стала еще шире. — У предателей да, судьба незавидная. А у агентов — бывает по-всякому. Вы слишком ценный ресурс, Илья, чтобы вас так запросто слить. Нет, вы и в самом деле станете для нас дорогими гостями, я обещаю! А через две недели отправитесь к Мелькору и будете нам помогать по мере возможности. О записи будут знать только главы причастных к делу Движений и Главный Администратор. Но они будут молчать. И успокоят общественность, это уже их забота.

— А Мелькор? Он не узнает?

— Этот подвал надежно изолирован от ноосферной энергии. Да и Пузырь не всемогущ.

— А это что? Игрушка что-ли? — Илья показал руку с золотым кольцом. — Думаете, когда мы вернемся, кольцо не передаст своему настоящему хозяину о нашем разговоре? И о моем предательстве?

— Я пока не знаю, что это такое, — пожала плечами Вожатая. — Ученые занимаются этим вопросом. Принявшие дар Пузыря спецназовцы с остатком своей группы сидят в отдельном карантине, мы уже провели с ними ряд экспериментов. Кольцо чудесное, я согласна. Его нельзя снять. Разве что вместе с пальцем, но так далеко мы не заходили. Если сильно стараться его сдернуть, оно размягчается, сжимается и уходит в плоть как поплавок в воду, а потом появляется обратно. Некоторые детекторы его не видят, другие видят кусок металла из неизвестного сплава. Соскобы с материала сделать сложно, а если очень постараться отделить микрочастички, то они распадаются почти до атомов разных металлов за считанные секунды. А еще от него фонит ноосферной энергией как от гигантского ультатона. Но я не думаю, что там внутри спрятан диктофон, — уверенно сказала Васнецова. — И не верю в какую-то особую магию. Пузырь играет со своей способностью распоряжаться энергией, видоизменять материю в сложные квазистабильные состояния и материализовывать разных фантомов. Но он не инженер и не ученый, а повелитель призраков. В любом случае, нам придется рискнуть. Ладно, Илья, мы уже давно разговариваем. Давай заканчивать. Ты прочитаешь текст? Или вы отправитесь в клинику? Выбирай!

Илья прикрыл глаза, сидя на стуле и глубоко задумался. В принципе, можно согласиться зачитать текст. Подумаешь, прочитал что-то вслух…считай, легко отделался. Мелькор их и в самом деле почитай что сдал, зачем стараться хранить ему верность? В клинику на опыты отъезжать нет никакого резона. В крайнем случае, по возвращению можно во всем сразу признаться Пузырю и покаяться. Дескать, коммунары нас шантажировали и вынудили наговорить всякого. Может быть, Мелькор им даже ничего не сделает и простит. Казалось бы, ему предлагают легкий выход. Но… это только так кажется.

Не получится легко отделаться. Вожатая знает, что делает. Не бывает так с предательством. Тут один раз оттолкнулся и поехал вниз все быстрее и быстрее. Как на санках с горки, в конце которой обрыв. Вслед за текстом-отречением, от них потребуют одну маленькую услугу, затем другую и уже так просто от сотрудничества не откажешься. Будешь служить, вылезая из кожи вон, двум господам, пока один из них не прибьет. Да и самого себя уважать уже не сможешь. Не вариант. И в клинику тоже не вариант. Значит что? Значит, остался последний шанс. Или пан или пропал, карты на стол!

— Я выбрал, — открыл глаза бывший наемник. — Служить вам не буду, текст читать тоже.

— Ты меня сильно разочаровал Илюша, — выдохнула Вожатая.

— Погодите, это еще не все. Я говорил, что мы послы Мелькора, а вы просили предъявить наши верительные грамоты. Выходит, настала пора это сделать. Вот моя верительная грамота — Илья отогнул от кулака безымянный палец с кольцом и сунул под нос Васнецовой. — Я активирую кольцо и попрошу помощи Владыки.

— Насколько я знаю, никто не умеет этого делать, — скептически заметила Вожатая. — Ничего не произойдет.

— Я умею, — уверенно возразил Илья. — А произойти может вообще что угодно. Результат не гарантирован. Может быть, сюда в сиянии молний явится лично Мелькор и поговорит с вами. Может быть, в подвале окажутся его твейсы и убьют вас, а потом ваша охрана убьет меня и их. Может быть, весь этот особняк с подвалом взлетит на воздух. А может статься и так, что не случится ничего, и вы со спокойной душой сдадите меня в клинику. Давайте проверим! Считаю до десяти и активирую. Раз!

— Успокойся!

— Два, — тоном тише посчитал Илья и снова закрыл глаза, сосредоточившись. Злость бурлила в его крови, и кольцо явно начинало откликаться, он это чувствовал. В голове появился какой-то шепот, а кисть руки на глазах Вожатой начала светиться растекающимся от кольца синим светом, хотя парень этого и не видел. Он полностью ушел в себя, отсчитывая секунды.

Илья даже не почувствовал, что в кабинете вдруг стало холодно и запахло озоном. Световые панели на потолке вдруг мигнули и стали светить еле-еле, на двери кабинета появилась изморозь.