Если тигроволка супра превратила в некое сверхживотное, то что она сделает с человеком? Здесь могли открыться такие перспективы, что даже дух захватывало. Ксенобиолог все рассчитал. Из дюжины «добровольцев» шестеро вой-дут в пещеру, а оставшиеся станут контрольными образцами. Он будет наблюдать за ними и сравнивать их с теми, кто войдет в соприкосновение с супермолекулой. Помня об ограниченности срока действия нанодатчиков, Карел Пишта заказал изготовление дополнительных. Новые подпитывались энергией от тепла человеческого тела и могли передавать данные неограниченно долго. Ксенобиолог не собирался выпускать своих подопытных из виду даже тогда, когда их придется отпустить на все четыре стороны.

– Док! – окликнул его Хью Кларк.

– Да? – обернулся ученый.

– Ваша палатка установлена, – сообщил помощник. – Ребята уже втащили в нее ящики с оборудованием. Вам помочь в них разобраться?

– Благодарю, Кларк, я сам, – проговорил Пишта. – Позаботьтесь о том, чтобы люди как следует поели и отдохнули перед завтрашним днем.

Он не стал говорить помощнику, что попросту не может доверить кому бы то ни было вскрытие ящиков с оборудованием, тем более его сборку и подключение к генератору. От исправной работы приборов слишком многое зависело…

Она снова почувствовала присутствие рядом с пещерой приматов. Теперь их было много. И пахло от них отнюдь не мыслью. Тем не менее присутствие стольких двуногих прямоходящих в непосредственной близости невероятно возбудило супру. Она то затягивала вход в пещеру радужной пленкой, то сворачивалась в плотный шарообразный сгусток и каталась по полу пещеры, словно взбесившийся желеобразный мяч. Супра хотела дождаться, покуда источник губительного ультрафиолета окажется по другую сторону планеты. Странно, что она не сделала этого в прошлый раз, когда на берегу водоема коротали темное время суток трое, мыслящих куда более интенсивно, чем то стадо приматов, что расположилось на том же месте ныне.

Впрочем, супра не всегда могла выбирать, ведь она была всего лишь биологической машиной, созданной давно вымершей высокоразвитой расой с единственной целью, и не в ее власти было изменить процесс достижения этой цели. Супра была уверена лишь в том, что теперь-то она своего шанса не упустит. У нее не было ни глаз, ни ушей, но ее рецепторы были весьма чувствительны, а аналитические способности вполне достаточны, чтобы составить представление о происходящем в становище приматов. Когда оборот планетарного сфероида снизил интенсивность ультрафиолетового излучения до минимума, и двуногие прямоходящие преимущественно перешли к пассивной фазе жизнедеятельности, супра решила покинуть пещеру.

Рассеянный свет звезд не позволял заметить едва поблескивающую пленку на скале, это не смог бы сделать даже самый внимательный часовой. А даже если и заметил бы, что с того? Мало ли что там блестит.

В первую ночь пребывания экспедиции Пишты на Хосте Хью Кларк не мог сомкнуть глаз. Лежал без сна в своей палатке и время от времени выбирался из нее, чтобы проверить, не дрыхнет ли очередной часовой на посту. И все же бывший полицейский сержант прозевал момент нападения. Хотя как такового нападения не было. Супра подкралась к часовому вплотную, вползла по ботинку на штанину. Парень почувствовал легкий зуд на ноге, потянулся, намереваясь почесать щиколотку, и вляпался в какую-то слизь. Машинально поднес изгвазданный непонятной дрянью палец к носу, чтобы понюхать, и…

Супра выстрелила длинными слюноподобными тяжами, мгновенно облепив ими голову и проникнув человеку в ноздри. Часовой не успел даже крикнуть, лишь попытался содрать неизвестную гадость с лица, но поднятые руки безвольно опали, а крик застрял в горле. Супермолекула почти мгновенно захватила контроль над его сознанием. Когда встревоженный странными судорогами часового Кларк подошел к нему, то увидел лишь идиотскую ухмылку, блуждающую на губах парня. Сбитый с толку бывший полицейский наклонился, чтобы понюхать, не разит ли от часового выпивкой, и тоже был мгновенно атакован. Кларк резко дернулся, интуитивно почувствовав опасность.

Теперь их было двое. И несмотря на разницу в происхождении, воспитании и уровне интеллекта, оба они стали носителями генома представителей расы, вымершей миллионы лет назад, а некогда владевшей всей Галактикой. На то, чтобы заразить геномом всех остальных, уйдет не более нескольких часов. Эксперимент, задуманный ксенобиологом Пиштой, вышел из-под его контроля, еще не успев начаться. И когда поднялось солнце и участники экспедиции приступили к завтраку, в лагере практически не осталось ни одного человека, не подчиненного неведомой людям программе. Хотя внешне все выглядело по-прежнему. Парни скоблили ложками в мисках и банках с консервами, справляли нужду, бесцельно слонялись между палатками, но при этом потерянно молчали. Ни ругани, ни тупых подначек, ни жалоб на отсутствие выпивки. Полнейшая тишина.

Карел Пишта оказался зараженным одним из последних. Он проспал в своей палатке дольше обычного, всю ночь его мучили кошмары, встал ксенобиолог позже остальных. Несколько минут он лежал в коконе спальника, настороженно прислушиваясь к тишине. В какое-то мгновение Карелу подумалось, что остальные участники экспедиции покинули его, улетев на космошлюпке. Однако силуэт массивного шара по-прежнему отчетливо рисовался на пронизанной солнцем полотняной стенке, и у доктора ксенобиологии отлегло от сердца. Он высунулся из палатки и увидел своих людей, которые вяло жевали, хлебали воду из кружек и тоскливо озирали окрестности, словно не могли понять, как они здесь очутились. И при этом никто не произносил ни слова. Пишта окликнул помощника:

– Что случилось, Хью?

Бывший полицейский медленно обернулся на голос и, не ответив, шагнул к своему начальнику. В руке у Кларка была кружка, которую он молча протянул ксенобиологу.

– Что это? – спросил тот. – Вода? Отлично! У меня что-то в горле пересохло.

Ученый взял кружку, сделал большой глоток. Вода оказалась горьковатой на вкус, но… В следующее мгновение он уже об этом забыл. Сначала в ушах раздался тихий звон, сквозь который настойчиво пробивались импульсивные сигналы. Постепенно они становились все более отчетливыми, наконец сформировались в определенные сочетания звуков, несущие смысловую нагрузку. Пишта посмотрел в глаза своему помощнику и понял, что тот обращается к нему, при этом не раскрывая рта. Одновременно слышались и другие сигналы, в которых мелькали обрывки смысла, как если бы он улавливал отдельные реплики разговаривающих между собою людей. Людей ли? Ведь этих существ заботили какие-то совершенно иные, нечеловеческие проблемы.

«Сократор третьего уровня, – настойчиво твердил тот, кого ученый прежде знал как бывшего полицейского сержанта Хью Кларка. – Я не знаю, как связаться с центром. Оборудование примитивно. Мощности обнаруженных передатчиков недостаточно, чтобы пробить радиационные пояса планеты. И… я не понимаю, где мы, и как здесь оказались?»

Тот, кто прежде был доктором ксенобилогии Карелом Пиштой, понял, что это существо обращается именно к нему, это он и есть сократор третьего уровня, а сам обращающийся носит звание спин-сектора. Рядового спин-сектора, ниже которого по положению находится просто сектор. Так, и чего хочет спин-сектор от сократора третьего уровня? Как обычно – определения цели своего дальнейшего существования. Лишь сократоры владеют тайной смысла жизни, и только они могут наделить им своих подопечных. Разумеется, в строго ограниченных дозах и на относительно короткий отрезок времени. Однако он и сам не понимает, где находится и как здесь оказался. Что же он тогда сообщит своим секторам? Сократор, не владеющий необходимыми данными, не в состоянии сформировать необходимые смыслы, следовательно, подлежит дезинтеграции.

Купленную космическую яхту Дэни назвал «Лейлой». Артур не стал спорить. В конце концов, хозяин волен делать со своим имуществом все, что ему заблагорассудится. Гораздо больше его беспокоило, насколько свежеиспеченный космопилот сумеет справиться с управлением. Дэни тоже волновал этот вопрос. Ведь еще совсем недавно он был только пассажиром, от которого ничего не зависит, а теперь на нем лежала ответственность за здоровье и жизнь как минимум одного человека. Говард, как и обещал, снабдил корабль и его экипаж всем необходимым и даже организовал доставку яхты в ближайший космопорт. Там Дэни Николсон предъявил портовым властям свои документы, включая пилотажный сертификат. «Лейле» предоставили стартовый коридор.