Не такого исхода желал Майкл, не смерти для себя или кого-нибудь ещё. Он вернулся обратно на завод лишь для того, чтобы вернуть себе Марию, и показать ей «другую жизнь», а не то, что ей удалось познать в компании Стрелка. И весь этот проделанный путь, не мог закончиться здесь, на развалинах металлургического завода. Любой ценой он должен выполнить свою цель, бороться за жизнь. Он решился.
То, что принял Майкл было не легко. Первой же мыслью в его голове родилась идея, что он наконец-то должен воспользоваться своей изменённой рукой, чтобы сразить демона, или помешать ему в нападении на Стрелка. Эта идея была превосходна, но она рушилась из-за того, что за Майклом одновременно наблюдал Стрелок и Мария. Их реакция после спасения могла быть совершенно неожиданной и неприятной для героя. Сразу же начнут возникать вопросы: что это? откуда это? кто ты, человек или монстр? За вопросами могли появится самые разные последствия, одно хуже другого, — Майкл не мог рисковать всем, ради маленькой попытки испытать имеющиеся у себя силы. Лишь одна вещь оставалась у него, с помощью которой он мог уничтожить образовавшуюся проблему. Дробовик, что он нёс с собой после встречи с лжесвященником всё ещё находился под рукой. Хоть Майкл был слаб в прицельной стрельбе и почти что не пользовался этим огнестрельным оружием, у него был только маленький шанс на удачу, и он решил его испытать.
По всему залу раздался громкий выстрел, вслед за ним ещё более громогласный, оглушающий взрыв. Разрыв связки гранат заставил стены сотрясаться; с потолка посыпалась пыль с песком. В начале ничего нельзя было различить, только на месте связки у основания шеи чудовища появилась яркая вспышка и медленно оседающее багровое облако. Гораздо раньше, как подтверждение того, что план сработал удачно, прозвучал вопль монстра, который кричал так неистово и исступлённо, что невольно возникала жалость к этому созданию.
Майклу было уже не до этого, не до грохотов и звона в ушах, не до воплей и кровавой мороси. Пока демон шатался на месте и хватался лапами за едва держащуюся, но ещё не оторванную взрывом шею, инициатор взрыва упал на пол. Вместе с выстрелом, он ощутил сильную боль, что разлетелась по всей левой руке. Эта неожиданная волна даже ослепила его, притупив все чувства; она ощущалась как резкий огонь, окутавший всю конечность. И действительно, когда пелена перед глазами постепенно начала проходить, Майкл смог заметить, что именно случилось с ним. Чтобы совершить выстрел по связке гранат, и не попытаться выдать своё «проклятье» перед Стрелком, и её новый вид перед Марией, Майкл был вынужден сделать выстрел, используя только одну руку. Сложилось множество факторов: давно необслуживаемый и ржавеющий дробовик, ослабевшая хватка одной рукой и неправильный наклон при стрельбе. В конечном счёте, оружие разорвало в клочья, часть дроби попало в взрывчатку, а стреляющий заслужил страшную рану. Рука до самого локтя была превращена в работу матёрого мясника: на ней не было ни сантиметра живой плоти, и это была цена за сохранение страшной тайны.
Совершил ли Майкл ошибку, или был прав во всём, он не мог сказать наверняка. В том ужасном моменте, когда каждое мгновение является критическим, он был вынужден поступать так, как посчитал верным, даже надеясь на призрачный успех.
Послышался звук упавшего тела на металлическую поверхность: чудовище выпустило Стрелка, и тот упал на лестницу. Сам же монстр в полном ужасе начал ходить кругами, продолжая придерживать бессвязно болтающуюся туда-сюда шею. Был ли он способен продолжать осознавать происходящее или же все действия происходили на чистых мышечных рефлексах, но чудище даже в таком состоянии продолжало представлять угрозу. Оно ходило кругами, не ведая, куда ступает; несколько раз оно чудом не раздавило лежачего на земле Майкла, и параллельно сносило множество толстых балок вокруг. Оно бродило и бродило, отдаляясь куда-то в центр всего зала, пока наконец-то не ударилось об огромный чан.
От случайного удара по многотонной конструкции, она лишь могла просто слегка пошатнуться и вернуться в своё первоначальное положение, но ударившись, демон снёс его с места. Вслед за этим, всё здание стали окутывать вибрации; крепёж за крепежом стали лопаться и вылетать из закреплённых положений. Огромный металлические конструкции оголялись и извивались наподобие раскрывающимся цветкам. Плавильный чан упал на пол, из-за чего стены ещё гуще начали дрожать; земля под ногами дрожала так интенсивно, что тяжело было удержаться на ногах; даже Мария припала к полу. Всё бы и закончилось тем, что цех немного задрожал, да успокоился, а демон всего на всего истёк бы кровью и помер. Но как будто этого было мало, — воздух резко наполнил множественный треск и клубы оседающей пыли. Наконец-то появился виновник нового шума — высокая дымоходная труба. Из-за снесённого чана и общей разрухи внизу, единственные — но ничуть не ненужные — кирпичи расшатались, в связи с чем, основа труб была уничтожена, и вся конструкция рухнула вниз. Она повалилась прямо на крышу, унося с собой черепицу и железную матицу. Весь этот ужас легко мог упасть на Майкла и всех остальных, но чудом им удалось оказаться вне радиуса поражения. Единственным, кто пострадал от всей разрухи, стало существо, что и начало весь кошмар. Оно оказалось погребено под многотонным весом, без какой-либо возможности выбраться из смертельной ловушки.
Поднятая ударом многометровая волна пыли вырвалась из центра плавильного цеха. Она в мгновение поглотила всё вокруг. Этот грязный воздух так и обжигал лёгкие. Сбежать от этой напасти было практически невозможно. Она как поглотила всех внизу, так и не позволяла им свободно дышать. Пытаясь встать, Стрелок ещё сильнее припал к земле: даже его маска не могла полноценно спасти его от сильно загрязненного воздуха. Такой густой клуб пыли походил на результат настоящей химической атаки, он был таким же неожиданным и опасным. Только Мария находилась в более-менее благоприятной обстановке; пыль, поднявшаяся до потолка, начала спадать, и раньше всего её концентрация в воздухе снизилась как раз на возвышенности с Марией.
Майкл был ближе всех к эпицентру клуба, его окинуло на долю секунды быстрее, и сама концентрация пыли там была выше. В этой отвратительно-мучительной ситуации он продолжал страдать ещё сильнее. Окружающая его грязь только усугубляла общую обстановку: ранее он задыхался и от боли, и находил легкое успокоение в том, что ловил ртом воздух, но теперь ему пришлось мучиться с обжигающей болью в лёгких и горле. Оседающая пыль на рану только сильнее ухудшала обстановку, вызывая ещё большее мучение. В голове не могла удержаться ни одна мысль, — постоянно Майкл фильтровал какой-то бурный и необузданный поток идей и желаний. Он было хотел что-то предпринять и сконцентрироваться на важных вещах, но все этим сладкие слова и образы перед глазами меркли, утопая во мраке.
Некоторое время, ничего внутри зала не происходило, только плотное облако пыли, медленно оседающее вниз. Мария смотрела со своей смотровой площадки, надеясь увидеть хоть кого-нибудь, кто мог пережить этот ужас. Чем дольше внизу никого не было видно, тем сильнее у неё возникало ощущение, что облако пыли поглотило людей, обратив их в такую же пыль. Эта мысль пугала её, и к сожалению, казалась безнадёжно правдоподобной, ведь совершенно недавно она повторно прочла в своей книге, где что-то похожее уже происходило в мире, только там была соль. Девушка дальше смотрела вниз, но там ничего так и не появилось, ни силуэта, ни звука. Только пыль.
Рука Майкла продолжала ныть, но почему-то эти болезненные ощущения становились менее заметными с каждым ударом сердца, будто постепенно они начинали происходить с кем-то другим. Он стал ощущать сильную усталость; возвращалась способность мыслить. Майкл был благодарен, неизвестно чему именно, возможно, тому факту, что боль в руке, хоть и медленно, но утихала. Случилось ли это из-за притока адреналина в крови, или осевшая пыль образовала защитную кору вокруг раны, засыхая вместе с кровью, образуя что-то на подобие чешуи; ощущения боли могли притупится из-за сильной усталости или наступающего болевого шока. Всё это уходило на второй план и меркло перед более важными задачами: любыми способами спасти руку и свою жизнь от наступающей гибели, и, убедиться в безопасности Марии.
