Где-то вдалеке на юге в ясную погоду были видны два пика седого Эльбруса, и Сергею очень захотелось побывать там. В мечтах он представлял, какой великолепный вид открывается с этой вершины мира. Эх, жаль, что он с Аланом тогда, еще в студенчестве, не взбирался на Эльбрус. Теперь парень корил себя за упущенную возможность и тосковал за внезапно обретенным и потерянным в прошлом походе другом. Где сейчас Алан? Жив ли он?

На одном из привалов, дождавшись пока уснет утомленная походом Ольга, Сергей подсел к костру рядом с Кудеяром.

— Скажи, дед, я еще увижусь со своим другом? — спросил он у волхва.

— Не все тайны грядущего доступны мне, Сережа, иначе я давно стал бы гораздо богаче и могущественнее, чем я есть, — вздохнув, ответил старик. — Но имеется у меня предчувствие, что вы с Аланом еще обязательно свидитесь.

— А мы победим ведь? Что по поводу этого похода говорится в истории? Ты сможешь привлечь на нашу сторону зверей, как в битве при Снови?

— Слишком много вопросов, Сережа. Хвалю твою любознательность. Начну с последнего — к сожалению, здешние звери не слушают меня — это было возможно только на нашей земле, в наших лесах. Теперь по поводу нашего похода… Так вот самое интересное, что сведений об этом походе в истории вообще нет. А историю я знаю неплохо, уж поверь мне. Скажу больше, про Новую Хазарию и кагана Исхака ни в наших научных трудах, ни в данных археологических раскопок я тоже информацию никогда не встречал. Значит, своим вторжением в этот мир мы с Шуриком Знаменским изменили ход истории.

— Вот это да! И как же это повлияет на события в XXI веке? — озадаченно спросил Матвеев. — Ведь непременно же должно повлиять! Помню, фильм когда-то смотрел интересный… «И грянул гром» называется… Так вот там человечество дошло до такого уровня прогресса, что изобрели машину времени и стали организовывать экскурсионные туры в прошлое. Главными условиями при этом были: ничего после себя не оставлять, ничего из прошлого не приносить и ничему там не вредить. Но один из путешественников во времени случайно наступил на бабочку, принес ее на подошве в наш мир, и это привело к необратимым последствиям в будущем. А тут вы не на бабочку наступили, а целое государство из руин пробудили. Причем государство явно неслабое. И пока ни у кого, включая Тмутараканского князя, аланского царя и половецкого хана нет четких идей, как с этим врагом справиться. Может у тебя есть мысли по этому поводу?

— Однозначно тоже сказать не могу, но мы должны, просто обязаны победить. В противном случае хазары победят нас. А тогда и пророчество не сбудется, и мы никак обратно в наш мир не попадем.

Кудеяр разворошил палкой затухающий костер. Яркие искры снова весело запрыгали по пылающим веткам. Несколько минут они оба молча сидели, устремив взгляды на языки пламени.

— А что касается нашего мира и мира этого, — продолжил старик спустя какое-то время, — Было мне видение как будто едем мы с тобой на телеге по широкой дороге по степи. И уставлена эта степь до горизонта такими же телегами, почти вплотную стоящими друг к другу и едущими вперед. Только одна телега на полсажени дальше нашей ушла, другая — отстает на несколько вершков. Посмотрел я по сторонам и увидел, что на каждой из телег происходят совсем не связанные с другими действиями. И хоть телеги сами по себе небольшие, но присмотревшись, можно было в них увидеть много деталей, как будто бы кино смотришь. Например, на одной Иван Грозный на бояр ругается, на другой — рыцари в крестовый поход собираются, в третьей — китайцы Великую стену строят. А где-то вдалеке я увидел телегу, на которой была моя ленинградская квартира и в ней грустящая постаревшая жена. И понял я, что эти телеги — параллельные миры, и нас с тобой угораздило попасть в один из них. Следовательно, меняя историю здесь, мы вряд ли вызовем какие-либо последствия в нашем мире.

— Ух ты! Круто! — восхищенно перебил его размышления Сергей. — То есть, меняя ход истории в этом мире, мы своему миру и не вредим, и не помогаем! Значит, по идее, можно здесь делать что угодно?

— Не совсем так. Что угодно делать не получится, ведь здесь тоже есть свои законы. И если ты их нарушишь, и тебя казнят здесь, далеко не факт, что ты таким образом снова сможешь попасть в свой мир. А вот когда мы раздобудем золотую пластину со змеей…

Тут их диалог прервали подсевшие к костру ученик Матвеева Соломон и его старший брат Давид.

— Добрые люди, можно с вами у костра погреться? А то совсем мы продрогли в этих горах. Ветры здесь похлеще, чем у нас в Тмутаракани зимой.

— Садитесь, конечно, — сказал, подвигаясь, Кудеяр. — Но дозвольте и мне полюбопытствовать, отчего вы, природные хазары, идете воевать против своих соотечественников и единоверцев вместе с нами — гоями, которых вы обычно презираете?

— Ты сейчас сказал обидно, старик, — вспыхнул Давид, — Мы идем воевать вместе с князем, которому присягу давали, за землю, на которой живем мы, жили наши отцы и деды еще задолго до князя Владимира. Что может быть важнее и святее этого?

— А помимо этого, я, как будущий лекарь, собираюсь помогать нашим раненым и еще глубже постигать лекарскую премудрость, — добавил его брат Соломон, — А где это можно сделать лучше, чем на поле боя? Так что наше место здесь.

— Кроме того, если, не дай Всевышний, люди кагана Исхака захватят Тмутаракань, жечь дома и грабить они будут без разбора, кто русич, кто касог, а кто хазарин, — добавил Давид, — Поэтому лучше остановить врага на чужой земле, чем допускать его на нашу.

— И хоть мы с вами по-разному одному и тому же Богу покланяемся, — не умолкал Соломон, — но живем на одной земле, покупаем еду на одном и том же рынке, любуемся восходом солнца над одним и тем же морем. Значит, и врага общего мы тоже должны бить вместе.

— Молодцы братья! Не правда ли, Кудеяр? — с гордостью сказал Матвеев. — Моя школа. Так держать!

— Да, я этот вопрос неспроста задал, — ехидно улыбнулся старик. — Хотел проверить ваш боевой дух. И очень рад, что он силен, а значит, нашим врагам несдобровать. Не обижайтесь — я старый человек, есть у меня такая привычка — люблю каверзные вопросы задавать. Но это я не со зла. Ведь не бывает плохих народов, но во всех народах бывают плохие люди. Хвала богам, вы к ним не относитесь. Лучше выпейте с нами бодрящего напитка.

И он протянул братьям флягу с приготовленным им травяным чаем, который действительно бодрил и придавал силы. Висящее в воздухе напряжение исчезло, и все вчетвером продолжили общение.

На следующий день внезапно нагрянувшее с гор объединенное союзное войско осадило Дедяков. Хазары нападения совсем не ожидали, их основное войско ушло в поход на запад, а численности гарнизона едва хватило бы, чтобы отбить штурм. Но стены Дедякова были высоки, и нападающие могли бы потерять при штурме много людей, а посему было принято решение взять город в осаду. Вокруг крепостных стен стали расти земляные валы.

Командир гарнизона, дальний родственник Рустама, молодой полководец Блучан, видел с высоты городских башен, как русичи начинают строить осадные орудия и очень хотел устроить внезапную вылазку из города, чтобы не дать врагам эти орудия применить в деле. Несмотря на молодость, этот командир уже прославился в боях, вот только стратегического опыта ему не хватало. Да и лучших воинов его начальник — тархан Беньямин — забрал с собой в поход на Магас. Блучану же остались немного хазар, хорезмийцы да союзные торки. Однако, молодой полководец понимал, что сил его людей для вылазки не хватит. Все выходы из города тщательно охранялись вражескими дозорами. Только через неделю осады и обстрелов города из катапульт и баллист он сумел послать весточку тархану Беньямину с просьбой сверхсрочного возвращения и удара в тыл русичам. Припасов еще на пару недель осады вполне должно было хватить.

Гонца Блучана перехватили дозорные русичей, письмо прочитали и решили вернуть его адресату, сделав правильные выводы и подготовившись. Письмо вызвался вести Давид, прекрасно владеющий хазарским языком. Начальнику гарнизона об этом узнать не довелось. Беньямин-тархан получил послание еще через пять дней, когда его войско подходило к аланской столице. Вначале тархан удивился, как враги смогли оказаться у него в тылу, затем разгневался, что его планы захвата вражеской столицы рушились, но потом приятная мысль озарила его голову.