А во-вторых, половцы привыкли беспрекословно подчиняться воле хана и чувствовать на себе его абсолютную власть. В Новгороде же князь хоть и занимал номинально главенствующую роль, но все равно не мог противостоять городскому вечу, и вынужден был прислушиваться к воле народа. Это первое столкновение с демократией (в хорошем смысле слова) обескуражило братьев. Первое время они хватались за плети, когда, сопровождая Глеба Святославича на вечевую площадь, видели дерзкое, на их взгляд, поведение горожан по отношению к новгородскому князю. Новгородцы, ранее не встречавшие половцев, тоже первые месяцы устремляли на них удивленные взгляды. Но уже скоро все друг к другу привыкли.

Князь Глеб новгородцам понравился благодаря своей справедливости, набожности, а также тому, что он не лез в усобицы различных боярских партий, а вместо этого способствовал развитию города. Молодой князь не стремился к военной славе, походов на соседние финно-угорские племена не планировал и ограничился лишь тем, что по периметру своего княжества приказал срубить несколько застав от внезапных нападений разбойников или набегов туземных племен. На одной из таких застав и несли службу теперь оба половца.

Местный воевода практически ежедневно тренировал княжеских дружинников, чтобы постоянно поддерживать их в форме. У обоих братьев эта постоянная муштра вызывала лишь смертельную скуку.

— Ну что, брат, не жалеешь, что мы не вернулись в Тмутаракань вместе с Сергеем и нашей госпожой? — спросил как-то Ильдей у Кытана.

— Есть такие мысли, брат, — ответил, позевывая, тот. — Я уже начинаю скучать за нашими добрыми друзьями — Мстиславом и Сергеем, за теплым Русским морем и просторными степями.

— А я еще тоскую за нашими юртами, стадами и родичами из орды покойного хана Тарха, да скачет он вечно на своем коне по бескрайнему небу! Может, Глеб-князь отпустит нас домой. Ну, хотя бы к хану Сакзю в услужение подадимся. Снова вспомним запах родных степей.

— Это все мечты, брат. Вспомни, что мы присягали на верность князю Глебу, и теперь наш дом здесь. Да и хоть хан Сакзь и справедлив, но может припомнить, что на реке Снови мы против него воевали. Тогда кто знает, какое нас может ожидать наказание.

Ильдей кивнул, печально вздохнул, и они продолжили тренировки. Однако, долго скучать братьям не пришлось — вскоре пришла весть, что объявился беглый князь Всеслав. Дозорные с дальних застав донесли, что чародей собрал большую рать из местного населения — води — и шел войной на Новгород. Глеб Святославич был в ответе за свою землю, и, как бы ни хотелось ему мирной жизни, пришлось призывать к оружию свою дружину и новгородское ополчение во главе с тысяцким Избором.

Две рати встретились в десяти верстах к западу от Новгорода. Всеслав привел с собой около трех тысяч вожан, которых он заманил обещаниями богатой добычи. Под знаменами Глеба Святославича собралось две с половиной тысячи новгородских ополченцев, и еще триста всадников составляла его дружина. Хоть по численности войска были приблизительно равны, но выучка у новгородцев была на порядок лучше. Очень быстро легкая конница вожан была опрокинута тяжеловооруженными всадниками Глеба. А как только дружинная кавалерия во главе с воеводой Гораздом ударила с двух флангов по войску Всеслава, связанному боем с новгородскими копейщиками, исход битвы был предрешен. Вожане бросились врассыпную, преследуемые поражающими их новгородцами. Около двух тысяч пришельцев осталось лежать на чужой земле.

Ильдей скакал на вороном коне и, с одной стороны, радовался легкой победе в битве, а с другой — был немного расстроен, что так и не встретил достойного противника. Как вдруг он увидел перед собой всадника в дорогих доспехах и золоченом шлеме. Это мог быть только князь Всеслав. Противник тоже увидел скачущего на него половца и схватился за меч, но не успел вытащить оружие из ножен, как был пойман половецким арканом. Гримаса злобы исказила лицо беглого князя, когда он упал на землю с коня. Но он быстро взял себя в руки и с чувством собственного достоинства сказал своему поработителю:

— Я, князь полоцкий Всеслав Брячеславович, добровольно сдаюсь на милость победителя. Веди меня к своему князю.

Даже не знающему Всеслава Ильдею было видно, что князь переживал не лучшие времена. Его полуседая борода была всклокочена, волосы на голове давно нечесаны, и вообще он был какой-то исхудавший и осунувшийся.

Первая мысль Ильдея была привести вражьего князя пешком на аркане, но потом он понял, что Глеб Святославич этого не одобрит. Тогда половец просто связал руки своему пленнику и помог ему вновь усесться верхом.

— А ты не сильно похож на новгородца, да и вообще на русича. Откуда будешь родом? — поинтересовался князь Всеслав у Ильдея.

— Я сын кипчакских степей, — гордо ответил тот.

— Забавно выходит — половчанин полочанина поймал, не находишь? — ухмыльнулся пленный князь.

Ильдей не разделял его веселья, а может, и не понял княжеской шутки.

— Все возможно под Великим синим небом, — по-философски ответил он. Недолгий путь до палатки новгородского князя прошел в молчании.

— Здрав буди, Глеб Святославич, князь новгородский, — поприветствовал победителя пленный Всеслав. Князь Глеб повернулся к нему и снял шлем. Его мокрые русые волосы прилипли к лбу. Он еще тяжело дышал после боя.

— И тебе не хворать, княже, — ответил Глеб.

— Прости, недооценил я тебя, — продолжал пленник, — думал — ты только в книжной премудрости силен. Мыслил, получится наскоком себе княжество Новгородское добыть. А оно вон как оказалось. Ну что ж, теперь я твой пленник. Христом Богом прошу, не сади только меня в поруб, как твой отец и дядья давеча сотворили, а лучше сразу казни. Мне уже минуло сорок лет, и я не вынесу очередного сидения в порубе.

Князь Глеб ненадолго призадумался и усмехнулся.

— Достаточно крови уже сегодня пролилось. Пусть мой отец и его братья с тобой и поступили несправедливо, нарушив свои обещания, но я свято верю в крестную клятву и чту ее. Поклянись на кресте, что больше не будешь нападать на новгородскую землю, и я повелю тебя отпустить восвояси. Мы ведь с тобой оба — потомки князя Владимира — Крестителя Руси.

— А ты благороднее своего отца. В Европе бы твой поступок признали рыцарским. Ну что же, ежели на то твоя княжья воля — клянусь Господом нашим Иисусом Христом, Единым и Всемогущим, что не буду больше приходить войной на новгородскую землю, ежели меня только сами новгородцы добровольно не призовут.

Глеб подал Всеславу крест, перед которым тот преклонил колено и поцеловал. Далее по приказу новгородского князя бывшему пленному вернули коня, и он уехал назад в свои леса. Это княжеское великодушие далеко не все бояре одобрили и долго еще возмущенно перешептывались. А Ильдея за поимку вражеского князя наградили тремя гривнами серебром.

Следующие два года прошли мирно и относительно спокойно. Вспомнив тьмутараканскую лекарскую школу, Глеб Святославич повелел устроить подобную в местном монастыре. Кроме того, он решил продолжить дело своего великого деда Ярослава Мудрого и разрешил в основанных им пару десятков лет назад школах обучать не только детей бояр и духовенства, но и всех желающих за символическую плату. Теперь и купеческие дети, и дети ремесленников, и даже жаждущие знаний взрослые могли постигать науки. Большинство простых крестьян с недоверием отнеслись к этому новшеству, но наиболее прагматичные из них хотели видеть своих детей грамотными и с радостью отдавали их в школы. Там юных учеников обучали грамматике, арифметике, Закону Божьему, основам лекарского дела. Глеб Святославич, сам испытывая любовь к науке, хотел привить ее и своему народу, а посему немало жертвовал из казны на содержание этих учебных заведений. Епископ Феодор с радушием принял это стремление князя и лично благословил и освятил первую открытую им школу. Владыка понимал, что только образованные люди годятся в священники, и их лучше воспитывать из своих, новгородских ребят, чем ждать, пока их пришлют откуда-то издалека.