— Так а с кем мы там должны сражаться? — уточнил Матвеев.

— Вот тебе это и предстоит вскоре узнать, — загадочно ответил старик.

Дорога в Тмутаракань хоть и заняла почти два месяца, зато прошла без особых приключений. Не опасаясь половецкого нападения после заключения мира с Шаруканом, черниговская делегация, в которую входили и Матвеев с Ольгой, продвигалась степными равнинами по направлению к Азовскому морю. Во избежание различного рода недоразумений с другими половецкими ордами хан Шарукан дал нескольких проводников с его ханскими знаменами, завидев которые случайные охотники до наживы быстро улетучивались.

С одной стороны, ехать было скучно, а с другой — Сергей радовался тому, что они с женой в безопасности. И пусть лучше дорога будет однообразной, чем ждать из-за каждого холма внезапного нападения. Периодически дружинники пели походные песни, половцы им в ответ затягивали свои протяжные кочевые напевы. Для разнообразия Сергей решил вспомнить свой половецкий песенный опыт позапрошлого года. Один из талантливых дружинников, в прошлом ученик бродячих скоморохов, аккомпанировал ему на балалайке. Мотив многих песен теперь значительно отличался от оригинала, но Виктору Цою, несомненно, понравилось бы, если бы он увидел картину, как несколько десятков древнерусских воинов в шлемах, со щитами за спиной и мечами на поясах пели своими зычными голосами:

Кто пойдет по следу одинокому?

Сильные да смелые головы сложили в поле

В бою…

Мало, кто остался в светлой памяти

В трезвом уме, да с твердой рукой в строю,

В строю…

И действительно, из тысячи воинов, кто покинул Тмутаракань год назад, домой возвращались лишь чуть больше четырех сотен. Прочие навсегда остались лежать на берегах рек Альты и Снови. Сергею крупно повезло, что он не оказался в их числе.

Стояла вторая половина июня. До самого горизонта тянулась степь, покрытая пышным ковром разноцветных трав, еще не выжженных солнцем. Дикое поле… Родная донецкая степь… Здесь все для Сергея казалось родным и знакомым, и рожденная в степях половчанка тоже чувствовала себя в своей стихии. На одном из привалов Матвеев собрал из молочно-белых ромашек и ярко-синих васильков букет для Ольги, чем приятно ее удивил. Она хранила этот простой букетик, даже, когда он совсем высох. А степь все никак не заканчивалась. Уже все разговоры были говорены, все рассказы рассказаны, и Сергей от скуки прокручивал в голове события последнего месяца.

А началось все с того, как однажды на Кудеярово подворье пришли соученики Матвеева и привели с собой отца Никона. Сергей был очень рад увидеть своего учителя в добром здравии. Отец Никон обвел всех пристальным взглядом, от которого Кудеяр как-то осунулся и поспешил удалиться. В ответ на его уход священник добродушно улыбнулся, благословил Сергея и Ольгу и обратился к своим ученикам:

— Благодарю Господа, что мне достались такие достойные ученики. Наслышан о вашем старании в лекарском деле и участии в славных битвах. Наступает теперь ваш черед становиться наставниками для новых отроков. Как вернетесь в Тмутараканский монастырь, продолжайте учиться медицине и обучайте новоприбывших иноков тому, что уже сами хорошо разумеете. Отцы Иоанникий и Иоиль вам в этом помогут. А вы будете им сменой, ведь они уже годами ветхи.

— Отче, а как же ты? — спросил Сергей.

— Меня попросил игумен Феодосий помочь ему в благоустройстве Печерского монастыря, и я ему не могу отказать. А брат Василий будет мне в этом подспорьем. Да и люд киевский успокоить надобно после всех этих пережитых им потрясений.

— А что, снова неспокойно в стольном граде? — поинтересовался Тихомир.

— Еще неспокойно, — ответил отец Никон. — Не успели киевляне прийти в себя после казней, учиненных Мстиславом Изяславичем, как стали ляхи, приведенные великим князем Изяславом, бесчинствовать. То женку у кого обесчестят, то смерда чужого насмерть батогами засекут. А Изяслав-князь — Бог ему судья — не шибко-то спешил свой народ защищать. Люди поняли, что уповать в этой беде, окромя Господа, могут только на себя — вот и стали они то по одному, а то и по несколько побивать польских рыцарей. Не понравилось это ихнему князю Болеславу. Забрал он свое войско и ушел обратно в Польшу. Князь Изяслав же возрадовался, что избавился от докучливого союзника, и не пришлось его дружинникам в крови ляшской руки марать. А народ до сих гомонит, что всего этого можно было бы избежать, если бы Изяслав сразу поставил чванливого Болеслава на место да шлет проклятия вдогонку ляхам.

— Ну тогда желаю тебе удачи, отче, в утихомиривании люда киевского, — сказал Матвеев.

— А я благословляю вас троих и твою жену на скорую дорогу. И сугубое благословение тебе Сергий, на то, чтобы и дальше нести свет Православия народу половецкому.

— Нам в Тмутаракани тебя будет не хватать, отче, — огорченно сказал Артемий.

— Мысленно я всегда буду присутствовать с вами и сопровождать вас в пути. Но многое вы уже умеете делать и без меня. Дерзайте! Ангела-Хранителя вам в помощь!

После этого отец Никон троекратно поцеловал каждого из своих учеников, и они навсегда расстались со своим учителем.

Перед уходом старец отозвал Матвеева в сторонку и сказал ему:

— Чувствую, что не доведется нам больше встретиться с тобой, Сергий из грядущего. Тебе предстоит совершать подвиги на своем поприще, мне — на своем. Но я уверен, что если через тысячу лет у нас на земле будут жить такие люди, как ты, то я спокоен за землю русскую.

— Пусть Господь хранит тебя, отче. Наше знакомство было честью для меня.

А спустя еще неделю пришел Мстислав и оповестил всех, что тьмутараканская рать получила приказ возвращаться в родные края.

— Думаю, князь Глеб доволен — давно он хотел вернуться в собственное княжество, — сказал Матвеев.

Мстислав криво усмехнулся.

— Князь Глеб-то доволен, но теперь он не наш князь, — ответил Мстислав.

— Как?! — всплеснула руками Ольга. — Его что, отстранили от власти?

— Напротив, Глеб Святославич пошел на повышение по княжеской лествице — теперь он будет князем Великого Новгорода.

— Как же так получилось? — в недоумении спросил Матвеев.

— Вернулись недавно наши князья из похода на Полоцк — победили и изгнали-таки князя Всеслава из его вотчины. Теперь он бегает где-то по своим непролазным лесам. А вся земля русская снова принадлежит Ярославичам. В Полоцке теперь сидит мой тезка Мстислав Изяславич. Тот самый, что в Киеве недавно жесткой рукой порядки наводил. На его место в Новгород отправили нашего бывшего князя Глеба. А Тмутараканью теперь Роман Святославич править будет. Враги пока все побеждены, и через пару дней мы будем возвращаться домой.

На следующий день Глеб Святославич собрал своих поредевших после двух сражений тмутараканцев и сердечно простился с ними. В глазах молодого князя стояли слезы. Сергею тоже искренне жаль было расставаться с умным и добрым князем, с которым его уже связывали дружеские отношения. Глеб вначале хотел забрать Матвеева с собой, но, поразмыслив, приказал оберегать его младшего брата.

— Лечи его, как меня лечил, Сергий. Ромка — хороший парень и будет достойным князем, но уж очень любит он попадать во всякие неприятности.

— Не переживай, княже, я всегда буду рядом с ним, — ответил Матвеев.

Глеб Святославич протянул ему свою руку, и Сергей ее крепко пожал. Он вспомнил, как впервые увидел настоящего русского князя в тьмутараканском тереме, великое измерение моря и спасение Глеба от отравления. В Новгород с князем уходило только тридцать человек ближней дружины, которую теперь возглавлял Кытан. Братьев-половцев в Тмутаракани ничего не держало, а данная князю Глебу присяга вынуждала их теперь везде сопровождать его.

— Ну прощай, русич! Не держи на нас зла, коли даст Бог, свидимся, — попрощался с Сергеем Кытан.

— Пойдем и мы теперь покорять земли, где еще ни один половец не был, — сказал Ильдей.

— Рад был знакомству с вами, братья, — ответил Сергей. — Будете в Тмутаракани — заходите.