Следующие три порога ладьи прошли относительно быстро — за один день — благодаря опыту старшего кормчего Буслая, управлявшего первой ладьей. Он уже не один раз проходил вверх и вниз по Днепру и умел искусно маневрировать между подводными камнями. Остальные ладьи шли строго по курсу, проложенному им. После четвёртого порога ладьи остановились на ночёвку, хотя вечер только начинался.

— Нужно набраться сил — впереди Ненасытец, — пояснил новичкам кормчий Ян. — Это самый сложный и опасный порог. Много жизней он унёс, потому-то его так и прозвали. Некоторые безумцы до сих пор пытаются пройти его по реке. Единицам удается, остальные гибнут. Мы же не будем искушать судьбу — лучше две версты посуху ладьи будем волочь.

Никто возражать не стал.

На следующее утро к Сергею подошел Кытан.

— Предупреди русичей, что я сегодня на заре видел двух скрывающихся за деревьями печенегов с оружием, не похожих на мирных рыбаков. Они следили за ладьями, а потом вскочили на лошадей и быстро куда-то поскакали. Это значит, что впереди нас может ожидать засада.

Матвеев передал его слова Яну, а тот — остальным кормчим. Хоть они не шибко доверяли половцу, но решили всё же прислушаться к его словам. «Стрела, о которой знают заранее, меньше ранит», — резюмировал их совещание Буслай.

Когда вплотную подошли к Ненасытецкому порогу, было заметно, что все морально напряглись. Грохот от падающей с высоты воды было слышно за несколько верст. Это был самый настоящий водопад, хоть и в миниатюре. Пройти по воде этот порог было практически невозможно, потому что перепад реки в некоторых местах достигал шести метров. Ладьи могли понести при этом серьезные повреждения. Поэтому все, кто здесь проплывал, старались не рисковать и потратить больше времени на передвижение ладей волоком.

Кроме того, видимость в этом месте была ограничена двумя небольшими лесистыми островками со стороны реки и днепровскими кручами, возвышающимися над узкой полоской пляжа, где можно было перетащить ладьи. За этими кручами, скорее всего, могла притаиться засада. Теперь пришло время выполнить хитрую задумку пятерых кормчих. Гребцы всей флотилии вытащили на левый берег Днепра две ладьи и потащили их на небольшом расстоянии одна от другой. Левые борта обоих кораблей были украшены рядом плотно подогнанных деревянных щитов различной расцветки. На палубах ладей рядом с щитами лежало нечто, накрытое плотной тканью. Остальные суда ожидали своего времени перед островками.

Как только ладьи оказались в самом узком месте пляжа, из-за камней и кустов к ним выскочили вооруженные копьями, саблями и луками кочевники. По пологому склону холма с криками и визгами скакали к ладьям конные печенеги. Всего грабителей было, по меньшей мере, человек шестьдесят. Гребцы сразу, будто бы испугавшись их, спрятались за ладьи. Когда разбойники подбежали на расстояние двадцати шагов к кораблям, из-за щитов на их бортах внезапно появились вооруженные лучники и начали, как в тире, практически в упор расстреливать незадачливых печенегов. Вторым залпом накрыло конных кочевников.

В то же время со стороны ближнего островка по мелководью выбежала дюжина дружинников, возглавляемая широкоплечим светловолосым и русобородым воином в кольчуге, который держал в руках большой двуручный меч. «С нами Бог, братья! Вперёд на степняков!» — яростно кричал он. Подбежав к врагам, он двумя взмахами меча отправил к праотцам двоих кинувшихся на него разбойников. Другие воины тоже сыпали удары направо и налево.

Неожиданное подкрепление сломило дух печенегов. Поначалу они, хоть и не ожидали, что русичи будут готовы к их нападению, но всё равно пытались отстреливаться, однако почти все их стрелы попадали в заранее приготовленные русские щиты. А потом, не выдержав натиска дружинников, разбойники побежали врассыпную. С ладей им вдогонку продолжали лететь стрелы.

Матвеев сражаться не умел, поэтому битву наблюдал со стороны. Он видел, как метко стрелял Кытан — каждая его стрела достигала цели и поражала врагов либо в голову, либо в грудь. Русичи тоже сработали все, как одна команда. Благодаря этому, удалось обойтись без потерь, если не считать двоих лучников, слегка раненых печенежскими стрелами. На берегу Днепра осталось валяться несколько десятков убитых разбойников. По приказу капитана у них забрали оружие и оставили лежать на местах.

После непродолжительной битвы главный кормчий Буслай сам подошел к Кытану и поблагодарил его. Сергей переводил слова.

— Пусть Господь сохранит тебя, степняк, за то, что ты вовремя почуял засаду. Прости, что мы не до конца верили тебе сразу. Если бы не ты, то мы бы здесь потеряли и людей, и время, и товары.

— Печенеги были и нам врагами, а теперь раз уж моя судьба больше не связана с Кипчакской степью, давайте будем с вами друзьями.

Главный кормчий Буслай пожал руки Кытану и Ильдею. Его примеру последовали и другие кормчие. С того времени оба брата половца стали считаться русичами за своих. Единственной проблемой был языковой барьер, но Матвеев помогал им как можно скорее его преодолеть.

Пока спускали на воду первые две ладьи, Сергей решил помочь раненым. Одному из них пробившая щит стрела оставила неглубокую кровоточащую рану на наружной поверхности предплечья. У второго печенежская стрела проткнула насквозь левый бицепс. От предложенной помощи воины поначалу отказывались, сочтя их небольшими царапинами, но Сергей был убедителен. Потратив немного времени на поиски чистой воды и куска материи для перевязки, вернувшись к раненым, Матвеев обнаружил возле них отца Никона. Священник нараспев читал «Живый в помощи Вышняго» и обрабатывал раны воинов. Рядом стоял дружинник с раскаленным добела мечом. Увидев подошедшего Матвеева с импровизированным бинтом, отец Никон пригласил парня подойти поближе.

— Господь услышал мои молитвы — я только подумал, что у меня нет повязок для раны. Я слыхал от Яна, как будто бы ты молвил, что лекарскому делу обучен.

— Да, это так, отче. Меня обучали монахи в Святых горах.

— Добро! Тогда я вытащу стрелу из руки Феодора, а ты перевяжи его рану. Ну, с Богом! Держись, Феодор!

С этими словами священник поломал стрелу и извлек ее обломки из двух сторон раны. Из освободившихся от инородного тела отверстий стала сочиться тёмная кровь. По знаку отца Никона дружинник прижёг рану калёным железом. Раненый Фёдор не проронил при этом ни звука, лишь на его лице заиграли желваки. После этой термической обработки Сергей быстро перевязал рану мужественного воина. Отец Никон остался доволен.

— А в каком, ты молвишь, монастыре ты подвизался и кто там игумен? Где находятся эти Святые горы?

— Он находится на меловых горах на берегу Северского Донца. А игуменом у нас был архиепископ Арсений.

— Архиепископ Арсений?! Хмм… Что-то не припомню. Да и про эти горы слышу впервой.

И тут мозг Сергея пробила внезапная догадка, что в XI веке Святогорской лавры вполне ещё могло не быть. А священников в сане архиепископа в то время вообще можно было по пальцам одной руки пересчитать, чего не мог не знать отец Никон.

— Ну, вообще-то это был не совсем монастырь — если точнее, просто пещеры, в которых мы молились. И насчёт сана отца Арсения я тоже мог что-то напутать, — как будто оправдываясь, сказал Сергей.

— Ладно, пусть Господь благословит тебя за помощь. Мы ещё с тобой увидимся, сын мой, — внимательно глядя на Матвеева своим проницательным взглядом, ответил отец Никон.

После разговора с ним Сергею стало как-то не по себе. Ведь вся его легенда, которая была пригодна для половцев, скорее всего была не сильно правдоподобной для священника того времени.

«Что ж, будем надеяться, что у меня из-за этого не возникнет проблем с отцом Никоном или с другими русичами» — про себя подумал парень.

Остальные четыре порога флотилия прошла за последующие три дня без особых затруднений. Стоя у борта ладьи, Сергей любовался красотой широкого Днепра, сверкающими брызгами воды, летящими от ритмично поднимающихся весёл и покрытыми зеленью островками, которые попадались им по пути. С интересом для себя Матвеев отметил, что каждый островок был по-своему особенным. На одном гнездилось несколько семейств белых цапель, берег другого был покрыт толстым слоем речных мидий. Братья половцы, не привыкшие к таким долгим речным путешествиям, хоть и смотрели с любопытством по сторонам, но это не мешало им вместе с русичами ставить паруса и перетаскивать ладьи по суше.