Императора Ай-цзун имя Шэу-сюй; первоначальное имя было Шэу-ли, а другое — Нин-цзя-су. Он был внуком Сянь-цзун Хутува и третьим сыном императора Сюань-цзун Удубу. Имя его матери — Ван-ши,[518]которая родила его в восьмой месяц третьего лета Чэн-ань императора Чжан-цзуна. Императрица Жинь-шэн Дахумэ не имела сына, посему, усыновив Ай-цзуна Нин-цзя-су, воспитала его. В первый месяц четвертого лета Чжэнь-ю Ай-цзун Нин-цзя-су сделан наследником престола. Второго лета Юань-гуан в двенадцатый месяц, по смерти императора Сюань-цзуна, Ай-цзун Нин-цзя-су, вследствие оставленного указа, преемственно вступил на престол и обнародовал милостивый манифест. Засим он издал указ следующего содержания: "Я хочу исполнить намерения покойного государя. Итак, да приведутся в действо все предприятия, приличные по времени, кои он не успел исполнить.[519] В государстве издавна существуют законы. Несмотря на это, чиновники часто, из пристрастия нарушая законы, безвинно подвергают наказаниям. От сего времени, если чиновники обвинят кого незаконно, тогда преступление, несправедливо приписанное, обращается на самих чиновников.[520] Прошу мудрецов, живущих в горах и пустынях, объявить с прямотой о выгодах и вреде государства. Они не будут судимы, хотя бы осуждали меня самого или говорили бесполезное". В первый день третьего месяца лета правления Юань-гуан переименовал в первый год Чжэн-да. Император, выполняя закон траура, поселился в шалаше. Туда явились к нему с докладами о делах чиновники. По сему случаю Ай-цзун за бесчестность понизил советника палаты обрядов Пу-ча-хэ-чжу и экспедитора Хуа-шань. Все вельможи сему радовались. Ай-цзун свою тетку, императрицу Ван-ши, и мать, княгиню Ван-ши, произвел в Хуан-тай-хэу{731}. В день У-у подул сильный ветер, которым с ворот Дуань-мынь унесло всю черепицу. Простолюдин в холщовой одежде, смотря во врата Чэн-дянь-мынь, попеременно то смеялся, то плакал. Когда спрашивали его о причине, то он отвечал: "Я смеюсь тому, что в государстве нет хороших полководцев и министров, а плачу потому, что скоро уничтожится царство Цзинь". Все вельможи убеждали императора подвергнуть сего человека тяжкой казни. "Невозможно поступать таким образом, — отвечал им государь, — недавно я обнародовал указ, коим повелевал обитателям гор и пустынь говорить правду и обещал не наказывать их, хотя бы они осуждали меня самого. Но поелику дворцовые врата[521] не есть место для плача и смеха, то, строго наказав палками, удалить его оттуда". В третий месяц изображение императора Сюань-цзуна внесено в храм Сяо-янь-сы, а его тело погребено на кладбище Дэ-лин. В десятый месяц Ли-дэ-ван{732}, владетель княжества Ся, прислал посла просить мира.

Чжэн-да второе лето. В девятый месяц заключен мир с царством Ся на следующих условиях:

1. Государя царства Цзинь считать старшим братом.

2. То и другое государство вправе употреблять собственное название лет правления.

3. Государь царства Ся, посылая послов, в представляемых через них бумагах именуется младшим братом.

После сего Ай-цзун отправил в царство Ся президента палаты обрядов Ао-дун-лян-би и других и в бумагах назвал себя старшим братом. Ай-цзун, призвав Вань-янь Сулань и Чэнь-гуя, говорил им: "Прежде, когда сунцы свободно делали набеги на наши границы, мы отправляли легкое войско и отражали их; по усмирении их заключали с ними мир, через что мы доставляли спокойствие народу. Государь царства Ся прежде считался вассалом нашего двора, а теперь, назвавшись младшим братом,[522] пожелал примириться со мной. Я не счел сего для себя позором и заключил с ним мир, чтобы таким образом доставить спокойствие своему народу. Еще ли начинать по-пустому войну? Вельможи! Вы должны внушить мои мысли всем". Когда государь Ай-цзун хотел сделать императрицей одну любимую им служанку, его мать, по узнании о сем, отвергла сию женщину, признавая невозможным сделать ее императрицей по причине низкого ее происхождения, и повелела выпустить ее из дворца. Император, по необходимости высылая ее из дворца, послал сказать ей, чтобы она вышла через ворота Дун-хуа-мынь и сделалась женой первого встретившегося мужчины. По выходе ее за ворота, встретился с ней продавец шелковых тканей, и она сделалась женой сего человека.[523] Вельможа Сахэ-нянь убеждал[524] императора играть в мяч. Императрица Ван-тай-хэу послала сказать Сахэ-няню: "Ты, как вассал служа государю, обязан следовать правоте. Зачем же учить его забавам? Если я услышу подобное, то жестоко накажу тебя". Генерал Пуа поразил сунцев в Гуан-чжэу и побил их более тысячи. За сим его войско возвратилось. В сие время государство несколько усилилось. Чиновники подносили императору стихи, в коих говорили, что государь, посредством премудрых добродетелей, из среднего состояния возвысил государство. Императрица Ван-тай-хэу, узнав о таковых словах, с неудовольствием сказала: "Государь молод и бодр по характеру. Если не будет иметь страха в сердце, то непременно сделается гордым.[525] Ныне, хотя и одержали по счастию победу, но что находите в оной возвышающим государство? Не льстите ему таким образом". Когда царский родственник Ван-цзя-ну без причины хотел казнить чиновника Чжубу, первостепенные вельможи отклоняли его от сего. Но он не послушал их и казнил. Император Ай-цзун, узнав об этом, сказал: "Ин-ван — мой старший брат, но имеет ли он право своевольно наказывать людей? Я император, но могу ли казнить людей без причины? Ныне государство ослабло, и народа в нем немного. Ван-цзя-ну, надеясь на родство, казнил чиновника Чжубу! Значит у моего народа нет государя". Засим он Ван-цзя-ну предал казни.[526]

Третье лето Чжэн-да. Сунцы напали на область Шэу-чжэу и поразили цзиньское войско; при сем убито четыреста человек. В одиннадцатый месяц сунские вельможи Ся-цюань, Ван-и-шень, Чжан-хой и Фань-чэн-цзинь с жителями Чу-чжэу перешли в подданство Цзинь. Император Ай-цзун возвел сих четверых человек в княжеское достоинство второй степени (цзюн-ван). В сем месяце монголы, воюя против Западного Ся, усмирили город Чжун-син-фу{733}.

Чжэн-да четвертое лето. Во второй месяц генерал Я-ута взял обратно Пин-ян-фу и схватил чиновника чжи-фу по имени Ли-ци-цзянь. В третий месяц монголы завоевали Дэ-шунь-фу; при сем охранявшие город генералы Ай-шень и Мя-цзянь-лун лишили себя жизни. В пятый месяц монгольское войско взяло Линь-тао-фу и захватило начальника города Хутумэня. Монголы требовали, чтобы Хутумэнь покорился, но Хутумэнь не покорился. Они повелели ему встать на колени, но Хутумэнь не слушал их. Монгольские солдаты, озлобясь на него, рубили ему колени. Но поелику Хутумэнь и тогда не соглашался на их требования, то его убили. Жена Хутумэня, У-гу-лунь-ши, услышав о сем, сказала своим людям: "Мой муж не посрамил своего государя. Могу ли посрамить своего мужа?" И засим повесилась. Злодей Ли-цюань, пришедши из И-ду-фу, снова завладел городом Чу-чжэу. Император Ай-цзун отправил генералов Окэ и Цинь-шань-ну, повелев им охранять город Юй-тай (Сюй-и).[527] По вступлении войска Ли-цюаня в губернию Юй-тай, Окэ и Цинь-шань-ну с войском вышли из города навстречу неприятелю. Но сразившись с Ли-цюанем при горе Гуй-шань{734}, они были разбиты, причем более десяти тысяч воинов убито. Министры при совещании о делах часто не выражали вполне своих мнений. Смотря на императора, они старались не проговориться, и это неприметным образом вошло в обыкновение. Посему Ян-юнь-и однажды, по окончании объяснения уроков императору, говорил ему: "Для вельможей существуют приличия в служении государю и обязанности, кои они должны выполнять в отношении к государю. По приличию они не дерзают узнавать по зубам лета лошади, на коей ездит император, и не потопчут травы, которую ест его конь.[528]{735} При выходе во врата императорские они бегут; при виде жезла императора или его седалища, они встают;[529] при требовании их императором, они не ожидают, пока будет оседлан конь, и по принятии его указа не остаются в доме. Это суть приличия в служении государю, законы, коим должны следовать вельможи. Но когда они, по узнании выгод или вреда для государства, спокойствия или тяжести для народа, будут подробно доносить о сем, тогда сии старые приличия подобны пустой тарелке. В прежние времена, если государь прознавал возможным невозможное по сущности, ему непременно представляли невозможным. И наоборот, если государь назвал невозможным возможное по сущности, называли приличным. Если государь не следовал убеждениям, то хотя бы отрывался край одежды царской или разламывалась решетка, удерживали его, не переставая делать увещаний, и не страшились самой смерти.[530]{736} В настоящее время вельможи следуют только пустым церемониям в служении государю, но не знают великих обязанностей, кои должны исполнять в отношении к государю. На что ж будет опираться государство?" "Вельможа! — сказал тогда император.[531] — Если бы ты не сказал мне этого, тогда я не мог бы знать о сем". Ян-юнь-и часто был болен от паралича. В сие время он несколько поправился, почему император Ай-цзун спросил его о средстве, коим (тот) излечил паралич. "Я лечил только душу, — отвечал Ян-юнь-и, — когда душа спокойна, тогда не беспокоят и вредные пары. Так, — продолжал он, — бывает и в правлении государства: если государь наперед сделает правым свое сердце, тогда все служащие при дворе, подобно одному, делаются праводушными".