Имя цзиньского императора Сюань-цзуна было Сюнь; первоначальное имя Удубу. Он был внуком Ши-цзуна Улу и старший сын Сянь-цзуна Хутува{629}. Имя его матери Лю-ши, от коей он родился в третье лето правления Дай-дин императора Ши-цзуна. Ши-цзун-хан воспитал его в своем дворце. В двадцать девятое лето правления Дай-дин он был возведен в достоинство князя Фын, а в первое лето правления Чэн-ань был назван И-ваном. В первое лето правления Чжи-нин, когда Вэй-шао-ван был умерщвлен от Хушаху, Тушань-мин и другие вельможи отправились за Сюань-цзуном Удубу в Чжан-дэ-фу. По прибытии их в Среднюю столицу, князья и чиновники поднесли доклад, коим убеждали Сюань-цзуна занять императорский престол. Сюань-цзун Удубу в день Нюан-янь-мудури (зеленого дракона) вступил на императорский престол в тронной Да-ань-дянь. Сделав Хушаху председателем государственного совета и исправляющим должность главнокомандующего, дал ему титул князя Цзе. В девятый месяц император Сюань-цзун повелел Сенату в производстве дел следовать форме, по коей производились оные при императоре Ши-цзуне. В сем месяце государь возвел в княжеские достоинства своих сыновей: Шэу-ли назвал Суй-ваном, а Шэу-чунь — Пу-ваном. Ко двору Цзинь прибыл из Монгольского государства посол Или-чжи.[464] Сюань-цзун переименовал лета правления Чжи-нин в первый год Чжэнь-ю, обнародовал прощение и, наблюдая различие, раздал награды чиновникам и народу внутри и вне столицы. В первый день прибавочного девятого месяца Сюань-цзун сделал поклонение солнцу в Жинь-чжэн-дянь и с сего времени в первый день каждого месяца постоянно делал поклонение. Сюань-цзун свою мать по смерти почтил титулом: Хуан-тай-хэу. Старший советник императорский Чжан-син-синь представил государю Сюань-цзуну доклад:[465] "Издревле государи, по восшествии своем на престол, утверждали наследников, коих преемственно по себе делали государями. Издавая указы они объявляли о сем во внутренних и внешних областях империи. Я заметил, что старший сын государев Шэу-чжун при шествии во дворец императорский берет знамя и зонтик наследника престола, но по прибытии во дворец, становится в ряд с прочими князьями. Сверх того, к нему уже назначены приближенные вельможи,[466] но, между тем, доселе не утверждены для него церемонии. Говорят, кто не имеет определенного имени, тот не имеет приличного названия (титулования в разговорах).[467] В древности ханьский государь Вэнь в первый год своего царствования прежде всего сделал наследником своего сына Ци, чем почтил храм предков и возвеличил жертвенник Шэ-цзи. Государь! Тщательно посоветуйся о сем с главными вельможами и, следуя древнему обыкновению, манифестом утверди престолонаследника, избери хороших вельмож и повели им быть его руководителями. Ты окажешь этим особое благодеяние для государства". Сюань-цзун-хан одобрил сие представление и сделал наследником своего сына Шэу-чжуна. В десятый месяц цзиньский генерал Чжу-ху-гао-ци был дважды разбит в сражении с монгольским войском на северной стороне Средней столицы. Чжу-ху-гао-ци, боясь за это казни, обещанной ему от Хушаху, выступил из стана и, окружив дом Хушаху, умертвил его. После чего Чжу-ху-гао-ци, взяв голову Хушаху, явился к Сюань-цзун-хану и сознался в своей вине. Государь простил его проступок и, повысив, сделал старшим помощником главнокомандующего. Вельможа Чжан-син-синь снова представил Сюань-цзун-хану доклад следующего содержания: "Наш государь Вэй-шао-ван пять лет[468] сидел на престоле. Нет закона, чтобы вассал восставал против государя. Но Хушаху, начавши бунт, вступил с войском в столицу и умертвил его. В то время только генералы Шань-ян и Шигунай вышли со своим войском на защиту государя и умерли в сражении. При воспоминании об их верности и благородстве вельможи, пользовавшиеся милостями у государя, должны краснеть от стыда. Государь! Ныне ты управляешь империей. Если правление будет хорошо, то подданные с любовью будут повиноваться, прославляя Шань-яна и Шигуная. Окажи милости их потомкам, возрадуй тем их души и сделай поощрение верным подданным.[469] В древности сунские вельможи{630} Сюй-сянь-цзы, Фу-лян и Се-хой, умертвив Ин-ян-вана, призвали Вэнь-ди из Цзян-лина и возвели на престол. Несмотря на это, Вэнь-ди казнил сих трех вельмож, но затем, помышляя о том, что они его призвали и сделали государем, оказал милости их женам и детям. Хушаху был большой злодей в государстве, целое поколение его ненавидит. Хотя он и погиб, но его преступления еще не вполне известны. Надлежит выставить его проступки и злодеяния, обнародовав о них внутри и вне империи, лишить его чинов и имени и казнить весь его дом; этим все будут довольны. Но если Ваше Величество не решитесь казнить его семейство, потому что он утвердил вас на престоле, то и тогда, подражая примеру Вэнь-ди, можно внушить страх другим". Приняв это представление, Сюань-цзун издал указ, коим, объявив о злодействах Хушаху, лишил его чинов, а Шань-яна и Шигуная прославил по смерти именами и оказал милости его детям. Монгольское войско взяло приступом цзиньский город Чжо-чжэу.[470] Чжан-син-синь еще представил доклад следующего содержания: "С начатия войны мы не находили хорошего полководца. Ваше Величество, надлежит приказать вельможам, чтобы каждый из них представил известных ему людей. Если действительно найдутся способные люди, то, призвавши их, обещанием славы и почестей можно возбудить в них ревность, и они, без сомнения, не щадя своей жизни, будут служить отечеству. В древности Ли-му, когда был полководцем при дворе Чжао{631}, свободно раздавал в войске чины и награды. Он не следовал указам государя, годами воюя вне государства и защищая места внутри империи. Таким образом на севере он истребил сильного неприятеля, а на западе выстоял против сильного княжества Цинь. И в настоящее время, назначив полководца, если не будем стеснять его законами и удерживать предписаниями, но, давши ему полную власть, позволено будет вполне показать свой ум и искусство, то можно будет надеяться на успехи в возвращении потерянного". Сюань-цзун-хан одобрил сие представление. В это время император назначил главнокомандующим Ван-шэу-синя и Цзя-най-ерр, из коих и тот и другой были без познаний и способностей и не знали военных правил. Чжан-син-синь, опасаясь, чтобы они не воспрепятствовали успехам, снова представил доклад следующего содержания: "В книге И-цзин сказано: "Хочешь ли устроить государство или создать дом, то не употребляй для сего людей низких". Так заповедал премудрый человек в предосторожность людям будущих веков. Ныне, при занятии многих мест неприятельскими войсками, жители оных пришли в страх и волнение. Встретить неприятеля и показать перед ним свое искусство никто не в состоянии, кроме мудрых. Ван-шэу-синь и Цзя-най-ерр безрассудны и к употреблению негодны; их вотще возвысили и употребили к должности, ибо от их участия в распоряжениях не может быть никакой пользы". Государь Сюань-цзун, приняв это представление, отставил сих двух человек от должности полководцев. В одиннадцатый месяц войско царства Ся подступило к цзиньской крепости Хой-чжэу{632}. Генерал Тушань-шэу-ерр сразился с ним и заставил удалиться. Монголы взяли приступом крепость Гуань-чжэу{633},[471] при сем убит цзиньский чиновник цы-ши по имени Гао-шэу-ио. Сверх того, монголы отняли Хэ-цзянь-фу и Цан-чжэу. Цзиньский генерал Око с пятью тысячами войска отправился за хлебом в Тун-чжэу, но на дороге, встретив неприятеля, был разбит и рассеян. По этому случаю Чжан-син-синь представил государю Сюань-цзуну следующий доклад: "По военным законам, нет ничего важнее наград и наказаний. При отправлении на войну против неприятеля, воины, желая заслужить награды, с радостью идут вперед и, страшась наказания, не смеют обратиться назад. Таким образом, начальники и простые воины, жертвуя своей жизнью, совершают великие дела. В настоящее время Око претерпел поражение. За проступок его следует судить со всей строгостью. Если государь из великодушия не накажет его как следует, то я опасаюсь, что военные законы сделаются недействительными". "Министр! — отвечал государь. — Я знаю твое мнение и уже заключил Око в темницу". В это время монгольское войско уже подходило к Средней столице, в коей жил Сюань-цзун, и государь намеревался отправить посла просить мира. Начальствовавшие войском генералы, из страха не смея вступить в сражение, представляли, что они опасаются этим повредить примирению. Почему Чжан-син-синь сделал доклад следующего содержания: "Переговоры о мире и военные стычки, — сии два предмета от начала не касались одно другого. Переговоры о мире производит назначенный для этого посол; начальники войск должны быть заняты производством военных действий. Прилично ли им отговариваться тем, что заключают мир? Со времен правления Чун-цин[472] доселе мы вообще медлили под предлогом заключения мира. Если бы наши войска постоянно шли вперед и, вступая в сражение, ослабляли силы неприятеля, то давно бы можно было заключить мир. Недавно приходил к нам монгольский посол, между тем, в то же время они разоряли Восточную столицу и опустошили места Хэдунские. Ныне, когда мы вознамерились отправить посла для заключения мира, наши полководцы прекратили военные действия. В таком случае, какая может быть польза от переговоров? Наши дела мало-помалу дошли до крайности, доставление провианта сделалось трудным, и успех или неудачи в заключении мира еще неизвестны. Возможно ли же, заперши ворота, сидя ожидать неприятеля? Ныне, когда скот и люди еще сильны, надлежит, избравши храбрых полководцев и отважных воинов, повелеть им под прикрытием перевозить провианты и в разъездах, делая стычки с неприятелем, ослаблять его силы. Таким образом можно будет провезти в столицу весь хлеб из ближайших мест и в непродолжительном времени можно успеть заключить мир". Хотя Сюань-цзун и одобрил это представление, но не мог им воспользоваться.