Впрочем, государство, — продолжал император, — всегда достается добродетельным. Вань-янь-лян попрал законы, и я приобрел оное. Остается только тщательно усовершенствоваться в добродетели. О прочем зачем беспокоиться?" "Наставления вашего величества, — воскликнули наследник, князь Юн-чжун и все вельможи,[334] — поистине суть наставления премудрых!" После сего Вань-янь-цзин немедленно был освобожден от казни. В одиннадцатый месяц император говорил министрам: "Между родственниками царскими находятся некоторые без должностей. Я опасаюсь, чтобы, не оказывая им милостей, не сделать маловажными законы любви к родственникам. Я хочу дать им чины без должностей и по оным производить жалованье, но неизвестно, как бывало при прежних династиях". "Танский государь Яо{460}, — отвечал Ши-цзюй, — оказывал любовь к 10 коленам родства, а государи династии Чжоу жили в мире с родственниками девяти колен, как явствует из древних стихотворений из книги Правления{461}.[335] Эта любовь к родственникам почитается добрым делом государей". Начальник уезда Вань-пин-сянь{462},[336] по имени Лю-янь-би, бил палками за учиненный проступок раба княжны Цаэ-го. Царевна, вступившись за своего слугу, бранила за него уездного начальника. Ши-цзун, узнав о сем, сделал строгий выговор царевне, а сверх того, лишил прокуроров месячного жалованья за то, что они, из опасения царевны, скрыли сей ее поступок. Император, желая советоваться о делах с министрами, велел удалиться своим приближенным. В это время с ними удалился также чиновник исторического общества, записывавший слова императора. По сему случаю император сказал: "Обязанность историка — замечать добрые и худые поступки государя. Поэтому для него не только должно знать мои обыкновенные распоряжения, но и мои совещания с вами, дабы внести это в историю без всякой утайки. Объясните ему мое намерение". В двенадцатый месяц Ши-цзун выпустил из своего сераля более 20 наложниц. Император запретил чиновникам уголовных палат ездить на пиры и через то делать упущения в должности. Еще обнародовал указ, коим позволил народу свободно добывать золото и серебро, запретив брать за сие пошлину.

Тринадцатое лето Дай-дин. Из Сената представили Ши-цзуну, что сунский купец Цзюй-цзюнь и другие, прибывши на торг с чаем, по незнанию переехал границу, за каковой поступок по законам они заслуживают смертную казнь. "Они без намерения учинили сей проступок, — отвечал император, — простить их и отпустить обратно, не давая знать о сем в их государствах, дабы и там их не судили". Император издал следующий приказ Чжань-ши{463} (дядьке), находившемуся при наследнике: "Служащих при наследнике надлежит особенно избирать из людей правдивых, а о тех, кои не пекутся об усовершенствовании самих себя, равно кои неспособны к возложенным на них должностям, доносите мне". В третий месяц Ши-цзун говорил министрам: "Хой-нин-фу есть место происхождения государей нашего дома. Со времени переселения Вань-янь-ляна в Янь-цзин (Юн-янь) нюйчжисцы время от времени забывают свои древние обычаи и весьма пристрастились к обычаям китайским. Я знал обычаи нюйчжи прежде и доселе их не забываю. Ныне в пиршествах и музыке вообще приняты обыкновения китайцев, вероятно, потому что их обряды совершеннее. Но мне это не нравится. Наследник и все князья вовсе не знают обычаев нюйчжи, и только для меня остаются оные еще несколько в употреблении. Опасно, что впоследствии совершенно изменятся наши обычаи. Это изменение не составит великих и долговременных законов правления. Я непременно хочу отправиться в Хой-нин-фу с намерением, чтобы мои дети и внуки могли видеть древние наши обыкновения и, хотя бы несколько приучась к оным, могли им следовать". Находившийся при наследнике Чжань-ши просил государя о пополнении чиновников, имеющих смотрение за стадами наследника, и о прибавке разных вещей, нужных для употребления во дворце наследника. "По всем канцеляриям наследника, — сказан император, — для чиновников определен комплект, равным образом количество вещей для его дворца назначено полное. Какого же еще желать пополнения? Наследник, живя в богатстве и знатности, легко может пристраститься к роскоши. Его наипаче надлежит учить бережливости. Я сам со вступлением на престол в одеждах и во всех вещах, употребляемых мною, следую древнему положению. Объясните наследнику мою мысль". В четвертый месяц Ши-цзун в зале Жуй-си приказал певцам петь канты нюйчжи и сам, обратясь к наследнику и прочим князьям, сказал: "Вспоминая о делах прежних государей, я никогда не могу забыть их. Посему-то я всегда слушаю сии звуки и хочу, чтобы и вы знали оные. С детства привыкнув к обычаям китайским, вы не знаете простых и совершенных обычаев нюйчжи. Но не знать своего наречия и письмен, значит забыть свою родину. Итак, вы обязаны не только сами сообразовываться с моими желаниями, но и вашим потомкам должны внушить мои наставления". Из Сената докладывали императору, что житель города Дэн-чжоу по имени Фань-сань учинил смертоубийство, за что по законам должен быть казнен. Но у него есть престарелые родители, у коих кроме него не остается воспитателя. Император на сие сказал: "Почтительным сыном называют того, что при обиде не входит в распри. И тот только способен питать отца и мать, кто приобрел уже название почтительного сына. Сей человек в минуту гнева забыл самого себя. Возможно ли, чтобы в его душе была мысль о служении родителям? Судить его по силе законов, а его родителям дать содержание от казны". В седьмой месяц Хой-нин-фу снова сделан столицей Шан-цзин. В одиннадцатый месяц император спрашивал министров: "Почему во внешних провинциях оказывается большой недостаток в чиновниках пятой степени?" Чиновник тэй-юй по имени Ли-ши отвечал, что сие зависит от малого числа низших чиновников, выслуживающих срок до повышения. Император на сие сказал: "Если действительно есть люди умные и способные, то, не держась порядка, надлежит их с повышением определить к должностям". Президент палаты чинов Лян-су представлял императору, чтобы запретить слугам носить шелковые одежды. "Недавно, — сказал на сие Ши-цзун, — запрещено им носить одежды парчовые. Надлежит действовать исподволь. Притом, если хотим сделать преобразование, то необходимо начать оное с государя и приближенных к нему вельможей. Что касается меня, то в моем дворце постоянно храню умеренность в одеянии: золотые нити моей старой одежды уже до половины утратились. Ныне я слышу, что обычаи народа, в сравнении с временами Вань-янь-ляна, сделались несколько постояннее и умереннее. Господа! Вам особенно надлежит со всем вниманием блюсти умеренность и простоту в одеждах, и тем подавать собой пример народу".

Дан-дин четырнадцатое лето. Вельможа Чжан, по повелению императора, отправился послом в царство Сунское. Вслед за ним император послал гонца, через коего приказывал Чжану следующее: "Если сунцы не будут выполнять древних обрядов и не представят Вас к своему государю, то не отдавайте грамоту, а отправляйтесь с ней обратно.[337] Если же насильственно возьмут у вас бумагу, тогда вы не идите к ним на пир и не принимайте никаких подарков". По достижении Чжаном царства Сунского,[338] сунцы предложили ему привезенную бумагу передать наследнику, на что Чжан не согласился. Но когда сунцы, прибывши в его квартиру, настоятельно требовали от него грамоту, Чжан отдал оную и, вопреки повелению своего государя, ходил на пир и принял от них множество подарков. По возвращении Чжана, местное начальство донесло на него императору, и Щи-цзун в гневе хотел казнить Чжана. Но министр Лян-би представил ему, что Чжан, когда был полководцем, сильно разил сунские войска, и сунцы издавна в неприязни к нему. Поэтому неизвестно, не с намерением ли ввели его в преступление, достойное казни; и теперь, казнивши Чжана, чтобы не впасть в их сети. Государь, признав сие представление справедливым, наказал Чжана 150 ударами и лишил чинов; его товарищу Гао-юю дал 100 ударов, а все вещи, привезенные ими, взяты были в казну. После этого Ши-цзун отправил в царство Сунское вельможу Лян-су спросить сунский двор о причине насилия. Вельможи цзиньские, различно толкуя о сем, говорили между собой, что в год, циклическое обозначение которого содержит знак "У" постоянно бывает война. Император, узнав об этом, спросил министра Лян-би. "Государь Тай-цзу, — отвечал Лян-би, — завоевал царство Дайляосское в год Цзя-у, а Тай-цзун победил сунцев в год Бин-у. Теперь сунцы насильственно взяли нашу бумагу, что также случилось в год, содержащий знак "У". Сие-то было причиной толков. Впрочем, это еще не есть неопровержимая истина". Император признал его слова справедливыми. По прибытии Лян-су в царство Сунское, сунский государь, по прежнему обыкновению, стоя принял от него грамоту. После чего Лян-су возвратился обратно. Вслед за ним сунский государь Сяо-цзун прислал к Ши-цзуну с просительным письмом Чжан-цзы-яня и Лю-чуна. Содержание сего письма было следующее: "Издавна владея наследственно великим престолом, я думаю, что заслужил блистательные милости высокого двора. По заключению мира на клятвенных условиях, в продолжение с лишком 10 лет я тщательно выполнял обыкновения взаимным посольством[339] между двумя империями и ни на один день не забывал о продолжении взаимного дружества в будущности. Я хочу только присылаемые от вас бумаги принимать по обрядам дружеских держав и несколько раз извещал о сем своем намерении. В настоящее время прошу снова об этом высокий двор через моих послов. Благосклонно размыслив о сем прошении, возможно ли не удовлетворить оное?" Когда Ши-цзун советовался о сем с вельможами, министр Лян-би сказал: "Сунского государя перестали называть вассалом, назвав его сыном старшего брата, его бумаги перестали называть докладами и назвали грамотами; в этом ему уже оказана большая милость. Ныне он снова просит о том, чтобы освободить его от приема лично бумаг. Желания его бесконечны, никак не следует соглашаться на его прошение". И-ла-дао и Вань-янь-шоу-дао были согласны с мнением Лян-би, но Ши-цзюй и Тан-го-ань возразили, что если не согласиться на сие прошение, то непременно начнется война. "Господа! — сказал им на сие Ши-цзун. — Ваши возражения несправедливы. Когда бы он просил от нас еще чего-либо большего, то ужели бы и тогда следовало угождать ему?" Принявши совет Лян-би, он писал в ответ сунскому государю следующее: "Не соблюдая обязанностей, зачем просить о прекращении личного принятия бумаг? Говоря о самом себе, что наследовал великий престол, ты еще более показываешь сим твое величие. Действуя самовольно, зачем просить об исполнении твоих желаний? Обряды, бывшие в употреблении, изменять неприлично, поэтому и обряд личного принятия тобой бумаг никогда переменен быть не может". Отдав сию бумагу сунским послам, он отправил их обратно.