Новых переселенцев встретили неприветливо. Во время переговоров Ханьпу с вождями племени ваньянь, когда регулировались отношения пришельцев и аборигенов р. Пуганьшуй, его люди убили одного из ваньяньцев. Мирные переговоры прервались, и между племенами начались ожесточенные столкновения. Новые убийства еще более накалили и запутали обстановку. Через некоторое время, однако, племя ваньянь, ради прекращения вражды, призвало Ханьпу породниться и объединить оба племени. Ханьпу согласился и, во избежание кровной мести при убийствах, предложил на переговорах вождю ваньянь дать обиженным возмещение имуществом и уничтожить непосредственного убийцу — виновника раздоров. Это условие вождь племени ваньянь принял, и Ханьпу, по обычаю обменявшись с ним быками, женился на их шестидесятилетней женщине, получив в приданое ее пахотные земли и имущество. Новое объединение приняло название "ваньянь", поскольку счет родства потомков Ханьпу велся по материнской линии. С этих пор члены дома ваньянь разделялись на две группы: более близкие правящему дому (потомки прародителей Ханьпу) и более дальние (потомки Баохоли и Агуная).
Таким образом, Приморье стало районом, который заселился племенами, родственными правящему роду ваньянь. Их прародителем, по аналогии с Ханьпу, можно считать Баохоли, родного брата Ханьпу. Племя их стало называться "ваньянь", но, в отличие от племени Ханьпу, его относили к "Еланскому поколению" (по названию места их расселения)[48]. Из ранней истории еланцев ничего не известно. Последующее упоминание связано с борьбой руководителей ваньяньского племени за объединение чжурчжэней. В этой борьбе Елань в решающие моменты играла роль верного и могучего союзника ваньяньцев. Не исключено, что поддержка Елани и выгодное в борьбе за объединение племен положение племени — один из главных факторов, определяющих ведущую роль ваньянь, а не какого-то другого племени, в процессе консолидации чжурчжэней.
Сын Бахая Суйкэ покинул старые места племени ваньянь и переселился "ближе к морю", на земли по р. Альчук (приток р. Сунгари). Очевидно, перемещение чжурчжэней, обычное при "кочевой жизни и неопределенности в местах", когда они летом искали земли, "изобилующие травой и водой", вызвали давление Ляо и войну корейцев с чжурчжэнями к Ляо в 983 — 993 гг. Долина р. Альчук превратилась в постоянное место обитания Суйкэ и его племени. Здесь со временем появились не временные полуземлянки, а капитальные наземные дома. Низины стали разрабатываться под пашни.
С приходом к власти Шилу, сына Суйкэ, начался новый этап в истории чжурчжэньских племен. С его именем обычно связывается начало борьбы за создание нового "варварского" государства северных народов. Необходимость сложения единого племенного союза чжурчжэней диктовалась сложной политической обстановкой того времени: только что произошло примирение Ляо и Корё за счет интересов чжурчжэней. Неотвратимость союза была вызвана также бурным распадом и разложением у чжурчжэней родо-племенного строя, явившихся следствием непрекращающихся войн и нажима соседей, усилением роли и власти родоплеменных вождей. В условиях непрерывных попыток Ляо и Корё оказывать давление на чжурчжэньские племена, осуществляя прямой захват их территории в Маньчжурии и Приморье, сохранить политическую независимость можно было только при объединении до сих пор разрозненных племенных сил и создании мощного племенного союза, подчиненного единому руководству не формально, а фактически. В такие ответственные для судеб народов моменты истории на арену политической борьбы выдвигаются выдающиеся личности, способные не только правильно оценить обстановку и наметить главную цель, но и найти в себе достаточно мужества и смелости, чтобы сломать освещенные вековыми традициями старые порядки и методы управления.
Начало неотвратимому историческому процессу консолидации чжурчжэней положил Шилу — человек прямого и решительного характера. Ему удалось прежде всего урегулировать отношения с Ляо. Характерно, что именно в 1010-1019 гг. Ляо требовали у Коре возвращения старых чжурчжэньских земель в бассейне р. Ялу, а конница чжурчжэней произвела опустошительные набеги на захваченные корейцами новые пограничные районы. Шилу, однако, понимал, что при сепаратизме многочисленных племенных вождей выиграть войну не удастся. Последующие затем мирные отношения с Коре и отсутствие среди киданьских войск чжурчжэней в 1015, 1018-1019 гг. связаны, по-видимому, со сложными внутренними проблемами в среде чжурчжэньских племен, которые возникли с новыми мероприятиями Шилу. Он начал с того, что первым из родо-племенных вождей ваньянь попытался "постепенно" ввести "законы и распоряжения", сначала среди родственников, а затем и среди остальных нюйчжи. Источники не раскрывают, что конкретно подразумевалось под "законами и распоряжениями". Ясно, однако, что Шилу для управления племенами прежде всего, очевидно, ограничил власть, свободу и самостоятельность вождей остальных чжурчжэньских племен, заставив их блюсти интересы племенного союза в целом.
Такое нарушение старых традиций родо-племенного строя вызывает обычно яростную борьбу. Дело здесь не только в обычных центробежных силах, когда каждое из племен стремится сохранить самостоятельность, но, может быть, в большой степени в том, что в период бурного разложения родо-племенного строя всегда появляется ряд претендентов на главную роль объединителя племен. "Законы и распоряжения" Шилу вызвали возмущение в его ближайшем окружении. Его не поддержало даже племя отца, а братья Суйкэ пытались убить. Ярость их достигла предела и, "коварно схватив" Шилу, они намеревались похоронить его в землю живым. Его спас младший брат отца — Селиху, который обратился с увещеванием к заговорщикам, а затем выстрелами из лука разогнал врагов Шилу. Борьба, по-видимому, закончилась тем, что ваньянь признали Шилу руководителем племенного союза.
Кидане, которые раньше равнодушно наблюдали за событиями на севере, "встревожились". Больше всего военачальников киданей "тревожило", очевидно, то, что Шилу не хотел остановиться на этапе формального провозглашения себя главой чжурчжэньских племен. Он захотел войной подчинить тех, кто не подчинялся его распоряжениям. Как и следовало ожидать, первое (больше декларативное, чем настоящее) племенное объединение не отличалось прочностью. Через некоторое время после провозглашения Шилу тайши, против него вспыхнул ряд восстаний, среди которых наиболее мощным стало выступление "восточных племен". Несмотря на краткость сведений о Шилу, в "Цзинь ши" занесен рассказ о том, как племена Приморья и соседних с ним территорий (Байшань, Цинлинь), по древнему обычаю, не захотели признавать законов и распоряжений. Старая родо-племенная верхушка "восточных племен" явно не желала терять свои права. Летопись не сохранила подробностей борьбы Шилу с "восставшими иньгуанскими племенами". Известно только, что для их усмирения он совершил длительный и тяжелый поход на восток, в ходе которого заходил также на территорию Приморья ("посетил Субинь и Елань").
Шилу удалось разгромить непокорных. Основной причиной поражения "восточных племен" стала их разобщенность. После прихода Шилу на восток часть племен осталась верной ему. Он "поощрял" их, а "сопротивляющихся" безжалостно громил. Однако поход на восток вряд ли дал ожидаемые результаты, несмотря на якобы блестящие военные действия Шилу и его победы. Возвращение Шилу из военного похода не представляло собой триумфального шествия победителя. Напротив, оно напоминало паническое бегство потерпевшего разгром полководца. Воинам Шилу пришлось пробиваться в родные места, отражая нападения "разбойников", то есть "неподчинившихся", будто бы "покоренных" племен. Когда утомленное войско Шилу достигло степи Гули, он тяжело заболел. Ночью "разбойники" вновь атаковали "деревенскую хижину", в которой остановился Шилу, и вынудили его, несмотря на темноту и болезнь, оставить пристанище и убежать. Около Билацзинунь Шилу скончался, но враги не желали оставить в покое и мертвого. Они напали на племя и сумели даже захватить гроб с Шилу, который возвратили только в результате последующей погони за ними и боя. Затем преследование остатков войск Шилу начал Пуху — вождь племени цзягу, "чуть-чуть не догнавший" тех, кто сопровождал гроб вождя. Только обман свидетелей отступления, сказавших Пуху, что "если будете догонять, то не сможете догнать", спасло воинов Шилу от позора. Пуху прекратил преследование. Лишь тогда соплеменникам удалось предать земле тело Шилу.
