— Я уже давно ищу своего старого друга… — О’Коннелл запнулся, откинулся на спинку стула и положил трость на колени. — Бывшего друга и коллегу. Он пропал несколько месяцев назад, и мне кажется, что ты сможешь мне помочь, а он, в свою очередь, сможет помочь мне в поиске ответов.

Астрея внимательно выслушала О’Коннелла и только потом взяла из его рук протянутый ей планшет. С экрана на нее смотрел мужчина средних лет в капитанской форме, смотрел строго, но уверенно.

— Ты видела его раньше в центре?

— Вы говорите, это ваш бывший друг?

— Да.

— Никогда его раньше не видела, — ответила Астрея и еще раз, для уверенности, посмотрела на экран планшета.

Вне всяких сомнений, с фотографии на нее смотрел Деймос.

— Почему вы считаете, что этот человек сможет вам помочь? — Ас­трея говорила настолько аккуратно, насколько была способна.

Полковник О’Коннелл только усмехнулся и, потянувшись вперед, забрал обратно свой планшет.

— Может быть, потому, что именно от него ты сломя голову сбежала, бросив сестру?

Астрея была ошеломлена. Она абсолютно не понимала, что за человек сидит перед ней и откуда он так много знает, ведь очевидно, что Деймос всячески будет скрывать сам факт своего существования, не говоря о способностях, само собой, до определенного момента, ведь на его бы месте она поступила бы именно так. Девушка уставилась на свои руки с потрескавшейся от химикатов кожей на пальцах, поломанными ногтями и, что огорчало ее сейчас больше всего, с браслетами наручников на запястьях. Даже без модуля «Ока» она была тренированным бойцом, который бы с легкостью справился с хромым полковником.

— У тебя есть время подумать, пока у меня есть другие дела, — прервал молчание О’Коннелл.

Он встал со своего места и, опираясь на трость и никак не скрывая собственной хромоты, двинулся к девушке, достал из кармана плаща небольшой раскладной нож и, пока Астрея пыталась понять, что происходит, перерезал одним резким движением браслеты, которыми та была прикована к петле в столе.

— Лично мне лучше думается, когда я хожу, хотя сейчас это и непросто. Думай, Астрея. Мне кажется, тебе нужны друзья, — сказал он и вышел за дверь.

Спала Мелисса плохо. Хотя она и провела в центре почти полгода, пока тренировалась использовать свой модуль и находилась под наблюдением врачей, сейчас, после простора поверхности, это место казалось ей бетонной могилой. Огромной бетонной могилой.

Она нехотя встала с казенной постели и в одной футболке пошла умываться: единственное преимущество базы — не приходится спать в одежде.

Уже в ванной она заметила на полу использованный одноразовый станок, который, по всей видимости, остался от прошлого постояльца помещения. Мелисса подняла его, покрутила в руках, а после положила на край раковины.

Забытый кем­то станок вызвал в ее сознании лавину воспоминаний о том времени, когда она еще не повстречала Мэтта и Оливера, когда не отправилась на странное задание, данное ей лично советником Харрисом, когда она просто была приписана к разведывательному департаменту…

— Поднимайся, у нас много работы, — он всегда вставал тихо, без будильника, будто бы в его голове под темной густой шевелюрой есть свой собственный.

В ответ Мелисса смогла выдать только что­то нечленораздельное. Поспали они совсем немного, и, хотя она была тренированным и сильным бойцом, ей было уже далеко не двадцать, чтобы всю ночь предаваться утехам, а наутро чувствовать себя как ни в чем не бывало.

Но на нем это никак не отражалось. Вполне возможно, дело было исключительно в его самообладании и ответственности.

— Может, поваляемся еще? — она задавала этот вопрос каждый раз, когда оставалась у него на квартире, а не шла в казарму, и каждый раз получала один и тот же ответ.

— Мелли, милая, ты же знаешь, что мы должны быть в отделе в восемь, вставай.

— Именно поэтому ты припираешься туда каждый раз к семи тридцати, да?

Мужчина сел на край кровати и, откинув прядь рыжих волос, поцеловал ее в лоб.

— Я прихожу раньше, чтобы не вызывать подозрений.

— Господи, да каждая секретарша в департаменте уже знает, что ты спишь со мной, — Мелисса подобрала одеяло и опять закрыла глаза. — Но, как видишь, никто нам ничего за это не сделает.

Мужчина долго и внимательно посмотрел на нее, немного раздраженно вздохнул и начал говорить то, что уже не раз объяснял своей подруге:

— Пойми, Мелли, это — статус­кво. Пока мы не афишируем наши отношения и пока они не мешают нашей службе, командование закрывает на это глаза, потому что мы полезны. Но как только возникнут какие­либо сомнения в нашей лояльности, в нашей исполнительности и субординации, последствия могут быть крайне тяжелыми. Сколько молодых ребят из моего отдела погорело на романах и интрижках с коллегами, — он поднялся с кровати и, тяжело хромая на левую ногу, двинулся к стулу, где были аккуратно сложены его форма и стояла трость с тяжелым круглым медным набалдашником.

Мелисса всегда удивлялась тому, что наука смогла сделать из нее телепата, способного подчинять волю других людей, но не может излечить хромоту ее любимого мужчины.

Они говорили об этом. Ричард получил ранение еще в молодости, в бытность лейтенантом. Тогда медики смогли спасти ногу, но он потерял большой кусок мускулатуры, а неправильное заживление наградило его хромотой и тростью. Его не списали в утиль, как происходит со многими ранеными, а перевели на штабную работу, где его и заприметила контрразведка.

— Не смотри на меня, как на калеку, — даже не оборачиваясь, бросил Ричард.

— И откуда ты знаешь, что я на тебя смотрю? — Мелисса всегда удивлялась его способности «видеть затылком», как выражался сам Ричард.

— Я тебе уже говорил — спиной чувствую.

Он снял со стула вещи и начал одеваться. С носками и брюками он немного повозился из­за ноги, но после Мелисса, как зачарованная, наблюдала, как ее любовник превращается в высокого статного полковника контрразведки. Вслед за вычищенными до блеска сапогами и рубашкой настал черед галстука — еще одного архаизма, пережитка прошлого, без которого, впрочем, Ричард и вовсе не появлялся на людях, после — серый китель с орлами полковника и значком разведки на лацкане, и, наконец, трость.

Мелисса ненавидела эту трость. Как бы много она отдала, чтобы увидеть Ричарда расслабленным, вольно шагающим ей навстречу, а не сосредоточенно ковыляющим, хотя, признать, не без достоинства и определенной грации, породы, присущей ему.

Для себя она решила, что все дело в осанке. В отличие от других калек, которые ей встречались по жизни, назвать так своего возлюбленного даже до начала их отношений язык бы у нее не повернулся. Ричард создавал впечатление именно офицера, причем офицера боевого, человека честного и достойного, а немалую роль в этом образе играла именно осанка. Еще в их первую встречу, когда она прибыла после учебы в расположение его департамента и попала к полковнику Ричарду О’Коннеллу на ковер, Мелисса обратила внимание, как ровно тот держит спину даже с учетом поврежденной ноги.

Но в тот, первый, день она очень удивилась, что командовать ею будет человек, едва ли старше ее самой (как оказалось, разница в возрасте у них всего три года), да еще и хромой. Обычно в армии таких не держали.

— Вставай, Мелли, как раз успеешь к восьми, — он подошел к кровати, чтобы поцеловать ее на прощание.

Мелисса как можно выше поднялась на локте, чтобы Ричарду не пришлось слишком низко наклоняться, что было для него проблематично из­за ноги.

— Хорошо, ключи отдам потом.

После того как хлопнула дверь квартиры, она еще минуту полежала, просто глядя в потолок, а после одним движением встала с кровати. Когда умывалась, она заметила, что Ричард забыл выбросить одноразовый станок, которым побрился утром. Он остался на краю раковины. Прямо как тот, что сейчас лежал перед ней…

Дернув головой, будто сбрасывая оковы воспоминаний, Мелисса плеснула ледяной водой в лицо. На сборы ушло еще меньше времени, чем на умывание. Ей надо было на медицинский этаж, где сейчас лежал Оливер.