Отпустив свой нож, солдат схватился за руки наседающего на него Оливера, стараясь удержать клинок подальше. Видимо, он тоже понял, что произошло, и старался выиграть время, дотянуть до перезагрузки контроллера брони. Уперев локоть правой руки, в которой Оливер держал нож, в противника и переведя на нее весь свой вес, он замахнулся кулаком левой и с силой ударил, но не по голове солдата, а по навершию рукояти ножа. Лезвие вошло в грудь практически полностью. Выдернув клинок, Оливер ударил своего противника еще несколько раз. После того как все было кончено, броня Оливера и солдата перезагрузилась. Пробитые лезвием ножа места костюма затянулись, но это уже было не важно. Оливер успел покончить с противником.

Вытерев кровь солдата какой­то тряпкой, которую бросил ему Сиплый Джо, Оливер двинулся следом за товарищами туда, откуда пришли военные. Дойдя до небольшого поворота, все трое увидели лежащее в траве тело. Первым к нему бросился Джо, бросив на землю винтовку и рюкзак.

— Джонни! Джонни! — его голос дрожал. — Парень! Как ты?!

Для Мэтта и Оливера все было ясно, но Джо не терял надежды. Только подбежав к телу вплотную, он тоже понял, что все кончено. Парень лежал в луже крови, медленно вытекающей из перерезанного горла. По всей видимости, юноша расслабился и нос к носу столкнулся за поворотом с солдатами, за что и поплатился жизнью.

— Мальчик мой…

Оливер видел, как, казалось, в одно мгновение постарел Джо, который молча упал рядом с телом на колени.

— Надо было его на КПП оставить… — прошептал Джо и затих.

Спустя минуту молчание нарушил Мэтт:

— Джо… — старик сделал паузу, подбирая слова. — Это война, Джо. Но благодаря Джонни мы сможем жить дальше.

— Это неправильно, командир Мэтью, он совсем пацан.

— Я знаю, — ответил ему старик. — Но давай уберем его с дороги. Вставай, Джо, — Мэтт подошел к убитому горем мужчине и поднял его на ноги, придерживая за руку. — Нам надо идти. Мы не можем задерживаться, теперь они знают, что мы где­то здесь.

Деймос брился. Пока его вечный спутник ерничал за дверью, он думал, как теперь себя вести. Место, в которое, как показалось Деймосу, угодила пуля, выпущенная трупом из воображаемого пистолета, весьма реально ныло. «Это просто проделки моего сознания, — подумал он. — Я справлюсь с этим дерьмом, я в этом уверен».

Во время бритья он услышал стук в дверь ванной комнаты.

— Любовь моя, открой мне! — это был труп.

— Нет.

— Ну, мы же оба знаем, что я могу просто материализоваться рядом с тобой, — продолжил покойник, — но боязно мне, что ты себе ненароком горло бритвой перережешь.

Деймос тяжело вздохнул и подошел открыть дверь. Прямо за ней, выпучив глаза и надув щеки, стоял плод его воспаленного (в этом он уже не сомневался) сознания.

— Умница моя, моя принцесска. Хочешь, за ушком почешу? — труп попытался изобразить умиление, но на обожженном лице это было больше похоже на злобную гримасу. — Ну, давай! Я вижу, что ты уже смирился и начинаешь выполнять мои команды, — он ввалился в ванную и уселся на опущенную крышку унитаза. — Глядишь, человека из тебя сделаю.

— Заткнись, — Деймос вернулся к прерванному бритью. — А лучше исчезни.

— Много хочешь, — оскалился в ответ труп. — Мы же сейчас к милашке Анне идем в гости? Я такое просто не смею пропустить!

— Не мог бы ты хотя бы в присутствии других людей не показываться на глаза? — спросил Деймос.

— Щас.

Деймос ожидал услышать подобный ответ. Он мог бы поспорить, по сути с самим собой, о том, как части его сознания стоит себя вести, но времени оставалось катастрофически мало — уже через десять минут его ждала доктор Прайс. Быстро одевшись, он вышел в коридор жилого блока. Тут было пусто. Уровень, на котором Деймосу выделили комнату, был целиком отдан под проживание участников проекта. Он все еще толком ни с кем не познакомился и даже не знал, кто живет за стенкой, а о расположении комнат сестер только догадывался: они, судя по всему, квартировались где­то в другом крыле, потому что в коридоре он с ними не сталкивался, только у лифтов.

Бодрой, торопливой походкой Деймос направился к этим самым лифтам. Труп следовал за ним, иногда обгоняя, приплясывая на ходу, но чаще держась немного позади.

— Хочешь, песню спою? — спросил он Деймоса уже, наверное, в пятый раз за пару минут.

«Вселенная, дай мне сил пережить это все», — подумал Деймос. Говорить с самим собой было бы как минимум подозрительно для любого вышедшего из многочисленных дверей по обе стороны коридора. «Главное — держать себя в руках во время беседы с Анной. Помни, Деймос: молчание — золото!»

— Ты скучный, принцесса, — в голосе трупа слышалась поддельная обида, — песня­то хорошая.

«Да хоть лучшая из написанных, мне все равно, только заткнись», — подумал в ответ Деймос. Это было удобно. Он не сразу понял, что скрыть от самого себя мысли невозможно, но теперь использовал это для того, чтобы не показывать на людях, насколько сильно у него поехала крыша.

— Ну и ладно, — подозрительно легко согласилась галлюцинация, — давай тогда поговорим о том, как ты до такой жизни докатился и с кем дело имеешь в этом подвале, — труп остановился вместе с Деймосом у лифтов и оперся плечом на стену. — Надеюсь, ты понимаешь, что друзей у тебя тут нет, да, принцесса?

«С какой стати?» — слова трупа стали нервировать Деймоса. В этот момент лифт пришел на их этаж, и он, труп и женщина­оператор из соседнего крыла вошли внутрь.

— Ну, сам рассуди, принцесса, — продолжил труп, попутно разглядывая женщину и тыкая ей пальцем в щеку, будто проверяя, настоящая ли она. Галлюцинации Деймоса были настолько реалистичными, что он видел, как проседает кожа на щеке оператора под пальцем трупа, но какого­либо возмущения женщина не выказывала. — Откуда у тебя тут, в этом подвале, друзья? Даже если начать с малого — та хрень, которую тебе в шею зашили. Ты даже толком не знаешь, где она сидит. Никаких швов, проводов или контактов, но операцию ты помнишь, да? — труп перестал исследовать лицо оператора и повернулся к своему создателю. — И это только один из многих волнующих меня, а значит, и тебя вопросов.

Лифт прибыл на двадцать шестой уровень, где находились кабинеты Ивора и Анны. Они с трупом молчали. Деймос пытался осмыслить то, что сказала ему галлюцинация, а последняя, на удивление, ему не мешала.

— Ты не чувствуешь себя на коротком поводке, цепной пес Деймос? — труп внезапно стал серьезным и больше не прыгал и не пританцовывал вокруг него, а просто шел рядом по правую руку и, совсем как живой человек, уворачивался от людей, идущих по коридору навстречу. — Каждый день ты выпиваешь кучу препаратов. Когда­нибудь задумывался над тем, как долго ты протянешь без них? Ведь, скорее всего, это все для того, чтобы предотвратить отторжение модуля твоим организмом. Я хоть тебя и ненавижу, но подыхать не собираюсь, так что будем пить витаминки как по часам, — кабинет Прайс был все ближе, и мертвец ускорился в своих размышлениях. — А еще помнишь дневник старины Никитинского? Ну, в той папке, что тебе Ивор всучил, о том, какой ты теперь особенный. Так вот, к сожалению, мы оба не читаем по-­русски, но слишком там все гладко расписано. Они подсунули тебе шило, полуправду, так удобнее врать. Нужно найти правильный перевод, полный. Жопой чую, там что­то пошло не так, — труп ухмыльнулся, — ведь я­то тут.

— Все, завязывай, мы пришли, — едва шевеля губами сказал Деймос.

— Что, тяжело еще телепатически со мной общаться? — взгоготнул труп. — Ну, ничего, привыкнешь. Ладно, поговорим серьезно попозже, ты прав, — в этот момент Деймос уже открывал дверь в кабинет Анны. — А сейчас время веселья!

Деймос мысленно выругался, потому что «время веселья» не предвещало для него ничего хорошего.

Доктор Анна Прайс сидела за своим столом и что­то читала на своем планшете. Увидев в дверях Деймоса, она улыбнулась и сказала:

— Присаживайся, Деймос, я сейчас закончу, и пойдем в лабораторию.