Еще раз перечитав это письмо, Ракель невольно вспоминает о Саймоне Рингере, который когда-то писал ей похожие письма.

– Господи, неужели это опять Саймон? – задается вопросом Ракель и с ужасом в широко распахнутых глазах качает головой. – Нет-нет… Только не это! Я не хочу, чтобы этот человек снова испортил мне жизнь… Даже если он и прикован к инвалидному креслу, это не значит, что Рингер не может не делать свои делишки с помощью каких-нибудь своих знакомых. Я до сих пор вижу этого типа в своих ночных кошмарах. Из-за него я совершила кучу ошибок, из-за которых могла потерять любимых людей.

Ракель медленно выдыхает с прикрытыми глазами, довольно часто дыша и понимая, как ее слегка трясет.

– А может, я ошибаюсь? – пытается успокоить себя Ракель. – Ведь Саймон в тюрьме и прикован к инвалидному креслу… Что если это не он написал это письмо? Вдруг это кто-то другой?

Ракель переводит свой взгляд на письмо и пробегается по нему глазами.

– Черт, какие еще тайны я еще могу узнать? – недоумевает Ракель. – Если поймешь, что нужно делать, и кого спросить? Хм… Неужели есть еще что-то, что может шокировать меня или кого-то еще? И кстати, странно, что в этом письме нет упоминаний: он или она. Текст написан так, что трудно понять, кому адресованы эти слова. Не обязательно, чтобы это было адресовано мне.

Ракель слегка прикусывает нижнюю губу.

– Но вообще-то, на Саймона это не похоже, – предполагает Ракель. – Ведь он не обрывал письма где-то в середине, и всегда указывал, для кого оно. Если для меня, то на конверте было мое имя. А здесь даже пол не обозначен! Что если это правда не он? Сомневаюсь, что он смог бы написать письмо сам, ибо этот человек не может обходиться без чьей-то помощи. Надо думать в другом направлении…

Ракель окидывает взглядом окружающую ее обстановку и затем резко выдыхает, приложив руку ко лбу.

– Ладно, потом разберусь с этим письмом, – решает Ракель. – И покажу его Терренсу и узнаю, что он думает об этом. Если письмо было написано не полностью намеренно, то я думаю, очень скоро должна появиться его вторая часть. Хотя мне ужасно не нравятся все эти намеки на какие-то тайны… Похоже, тут явно что-то нечисто…

Быстро свернув письмо и положив обратно в конверт, Ракель открывает свою машину с помощью ключей, которые ранее взяла из своей сумочки. Она прячет свою находку в бардачке, где полно всякой всячины. А закрыв машину и еще раз осмотревшись вокруг, чтобы убедиться, что она больше никого не видит, Ракель возвращается к тому месту, где завершились съемки.

***

Соединенные Штаты, Нью-Йорк. Время около двух часов дня. Терренс проводит время с Даниэлем у себя дома. Сейчас молодые люди сидят в гостиной, одновременно пишут песню и подбирают к ней мелодию и аккорды с помощью гитары, на которой играют они оба.

– Думаю, так будет гораздо лучше, – что-то написав на почти исписанный листок, предполагает Даниэль. – Вот теперь мне реально нравится.

– Да, мне тоже кажется, что это прекрасно, – неторопливо перебирая струны, задумчиво отвечает Терренс.

Пока Терренс продолжает наигрывать негромкую мелодию на гитаре, Даниэль делает еще несколько записей. А спустя несколько секунд он откладывает ручку в сторону и разминает правую руку, устало сказав:

– Ох, слушай, чувак, ты как хочешь, но я думаю, нам лучше сделать небольшой перерыв. Я писал так много, что у меня сейчас рука отвалится…

– Да, я тоже об этом подумал… – задумчиво говорит Терренс. – Надо немного отдохнуть и расслабиться…

– Мне кажется, мы и так классно поработали. Написали небольшую часть песни и придумали еще кучу разных строчек, которые потом можно где-то использовать.

– В этом ты здорово помог мне… – Терренс берет тот листок, в котором Даниэль что-то писал. – А то я над этими стихами вчера весь день голову ломал и не мог придумать ничего хорошего.

– Ну сначала ты круто поработал, а теперь и я готов внести свою лепту. Уж у меня полно энергии и вдохновения, которое я хочу использовать в правильном направлении.

– Вовремя все-таки Смит заставил нас встретиться и возобновить общение, – скромно хихикает Терренс.

– Хоть что-то хорошее.

Терренс тихо усмехается, все еще продолжая держать возле себя гитару и наигрывать на ней какую-то мелодию. А немного погодя Даниэль откидывается на спинку дивана и с прикрытыми глазами задирает голову.

– Ох, если честно, то я до сих пор не могу решить, что нам делать с группой, – устало признается Даниэль. – Я вчера весь вечер думал об этом.

– Я тоже, – окинув взглядом всю гостиную, тихо выдыхает Терренс. – И говорил с Ракель на эту тему.

– И я с Анной обсудил этот вопрос… Ей будет грустно, если мы распустим группу, но она считает, что решение нужно принимать только нам, и ей останется только принять его и поддержать меня.

– Ракель тоже обещает поддержать любое наше решение, хотя не хотела бы, чтобы мы сдались.

– Я, конечно, знал, что все будет непросто, и нам придется много пахать. Но не был готов к тому, что это окажется настолько трудно.

– Пф, я понял это еще тогда, когда никто не хотел работать со мной как с музыкантом. Мне казалось, что продюсеры ждут меня с распростертыми объятиями. Думал, что смогу начать музыкальную карьеру в два счета… Но нет… Так получилось, что никто не хотел работать со мной лишь из-за моего имени.

– Понимаю… Наверное, ты начал сомневаться в себе?

– Не отрицаю. В какой-то момент я реально усомнился в себе и начал терять надежду. Контракт «Against The System» с «Five Seconds Records» дал мне малюсенькую надежду, но потом я потерял и ее и снова начал думать, что мне не суждено петь.

– Оказывается, и известному человеку бывает трудно куда-то пробиться. Обычный-то сможет чего-то добиться лишь в том случае, если у него есть огромная удача. А тебе даже былая слава не помогла.

– Есть люди, которые чего-то добиваются благодаря деньгам. Заплатят какому-нибудь влиятельному человеку – и вскоре о них говорит уже весь мир. Или предлагают с кем-то переспать… Но я не готов платить за работу и ложиться в чью-то кровать только ради осуществления своей мечты. Я хочу всего добиться своими силами и заставить людей ценить меня за мои таланты. Не хочу, чтобы им навязывали мои работы. Никогда никому не платил и не спал с кем-то ради славы и ни за что не изменю своим принципам.

– А когда ты только начал пробиваться в музыкальный мир, тебе предлагали заплатить кому-то или заняться сексом с чьей-нибудь дочкой?

– Было такое. Кто-то откровенно заявлял это, а кто-то лишь намекал. Но с такими у меня был короткий разговор, и я посылал их куда подальше. А один из них однажды сказал мне, что своими силами я ничего не добьюсь и смогу попасть в музыкальный мир лишь через постель.

– Жаль, что реально талантливых людей не хотят не замечать… Продюсеры за огромные деньги готовы продвигать любую бездарную девчонку, у которой вообще нет голоса. И из-за них люди знают только их, даже не подозревая, что есть куда более талантливые ребята.

– К сожалению, это правда, – устало отвечает Терренс, перестает играть на гитаре и откладывает ее в сторону. – И это касается не только музыкального бизнеса… В актерском все то же самое. Бездарные актеры у всех на слуху, а реально талантливые лишь изредка появляются на экране. Удивительно, что мне так крупно повезло, и я смог зайти очень далеко и дать людям знать, что у меня есть талант.

– Твои слова все больше и больше заставляют меня терять интерес к работе группе… – Даниэль пару секунд массирует шею и крутит головой в разные стороны. – Знаешь, Терренс, с одной стороны, мне хочется наплевать на группу… На ее дальнейшую судьбу… На все мои мечты… И просто жить своей жизнью… Жить с любимой девушкой… Проводить с ней время… Найти какую-нибудь работу и работать как все люди…

Даниэль на пару секунд замолкает, уставив взгляд в одной точке.

– Но с другой – я не хочу просто так забывать о том, о чем мечтал с детства, – добавляет Даниэль и слегка улыбается. – Я всегда обожал что-то напевать. Особенно когда дома никого не было… Врубишь музыку на весь дом и начнешь во весь голос подпевать от всей души… Мне всегда хотелось оказаться на сцене и слышать крики восторженной толпы… Люблю представлять себе, как кто-то объявляет о моем выходе, а народ начинает визжать.