– Черт, неужели твоя подруга выглядела настолько ужасно, что Дэн решил сравнить ее с Питом?
– Лично мне очень не нравился ее внешний вид. И я заметила, что у нее совсем пропал интерес ко всему, что ей нравилось. Когда мы с Анной спрашивали ее о чем-то, то она отвечала на вопросы с полным равнодушием или фальшивой улыбкой.
– Ничего себе!
– Вот именно! Вот ты знаешь, что она раньше любила часто бывать в спортзале и всегда внимательно следила за своей фигурой?
– Ну да, она помешана на тренировках.
– Так вот, Наталия сказала нам с Анной, что уже очень давно не ходит в спортзал. Хотя раньше посещала его где-то два или три раза в неделю.
– Ну может быть, ей просто надоело? Тем более, что она знает об этом достаточно и вполне может заниматься сама, без личного тренера.
– Да, но она никогда не пропускала тренировки. Сколько я ее помню, у нее всегда были запланированы тренировки по понедельникам, средам и пятницам. А если и пропускала хоть раз, то приходила уже в другой день – например, в субботу.
– Ну не знаю… Тебе лучше знать о ее привычках.
– А еще ее настроение слишком переменчивое… Сначала она сидит грустная и подавленная, а потом широко улыбается и говорит, что жизнь прекрасна. То готова едва ли не разрыдаться, то сидит и смеется без остановки на тем, что в принципе не должно вызывать смеха.
– А вот это уже интересно!
Терренс и Ракель присаживаются на скамейку, что расположена недалеко от них в уединенном местечке.
– Это очередной сигнал того, что с ней что-то не в порядке, – уверенно говорит Терренс. – Скажи, а она не проявляла агрессию безо всякой на то причины?
– Нет, никакой агрессии, – качает головой Ракель. – Наталия всегда ведет себя очень тихо и спокойно. Кажется, что она бы вообще не обиделась, если бы ей сказали что-то плохое.
– Может, она притворяется и прячет все эмоции внутри? А однажды у нее кончится терпение, и твоя подруга выдаст все за один раз?
– Думаю, подобное тоже возможно. И я бы хотела повидаться с Анной, чтобы поговорить с ней насчет Наталии. Они встречаются немного чаще, чем я с ней. И я предполагаю, что Анна встречалась с ней после того, как мы встречались втроем, и могла бы рассказать немного больше о состоянии Наталии.
– Ох… – тихо выдыхает Терренс. – Знаешь, Ракель, я ничего не имею против твоих встреч с подругами. Но сейчас мне бы не хотелось, чтобы ты находилась на улице одна. Ты сама должна понимать, что опасность может скрываться где угодно.
– Но я же не собираюсь ходить везде в полном одиночестве и мотаться по всему городу в безлюдных местах, где любой мог бы совершить преступление, – пожимает плечами Ракель.
– Мне было бы гораздо спокойнее, если бы ты встречалась с подружками у нас дома. Если у вас исключительно женские разговоры, то я могу куда-нибудь уйти и найти, чем заняться. – Терренс переводит взгляд на Ракель, и тыльной стороной руки проводит по ее щеке. – Я ведь делаю это ради тебя… Потому что беспокоюсь за тебя и не хочу, чтобы какая-нибудь скотина хоть пальцем тебя тронула.
– Конечно, мне очень приятно, что ты так беспокоишься за меня. – Ракель с легкой улыбкой закидывает руку вокруг шеи Терренса и запускает пальцы в его волосы, прижимаясь к нему гораздо ближе. – Но все-таки я уже давно не ребенок. Мне уже двадцать пять лет.
– Если тебе двадцать пять лет, это не значит, что ты сможешь постоять за себя, если на тебя нападут так же, как напали на меня.
– Я надеюсь, что подобное больше не случится ни со мной, ни с тобой.
– Ох, не знаю, Ракель… – Терренс приобнимает Ракель за плечи, а она кладет голову на его плечо и уставляет взгляд в одной точке. – Если ситуация опасная, то возможно, на нас могут нападать не один раз.
– Я понимаю… Поэтому надо как можно скорее раскусить твоего братца и думать, как выпутаться из этой проблемы, в которую он нас втянул.
– Вот послезавтра этим и займемся. И если я только узнаю о том, что Эдвард связан с этими письмами и нападением на меня, то ему придется дорого заплатить на это.
Ракель ничего не говорит и лишь тихо вздыхает, пока в воздухе воцаряется пауза, которая длится около двух секунд. Но затем девушка переводит взгляд на лицо Терренса и слегка дотрагивается до его синяка под глазом, за пару дней ставший слегка зеленоватый.
– Кстати, как твой синяк поживает? – интересуется Ракель. – Сильно болит?
– Постепенно проходит. Помогает то, что часто прикладываю лед… Всегда обкладывался им после драки с ребятами, которые наставляли мне кучу синяков.
– Повезло, что ты еще легко отделался. Тот тип запросто мог так покалечить тебя, что тебе пришлось бы в больницу ехать.
– Только жаль, что папарацци увидели меня с таким фингалом под глазом и уже успели заснять его. Спорю, что через несколько дней в газетах появится какая-нибудь ложная статья.
– Ага, подумают, что это я наставила тебе синяков, – скромно хихикает Ракель. – Мол не слушается всеми любимый красавчик свою невесту и поэтому получил по заслугам.
– Это был бы самый абсурдный слух. Ты, конечно, у меня бойкая девчонка и можешь сильно разойтись, но все-таки у тебя не хватит сил наставить мне таких синяков.
– М-м-м, если ты разозлишь меня, то я тебе еще не такие фингалы под глазами оставлю… – загадочно улыбается Ракель. – Похоже, ты еще совсем плохо меня знаешь.
– Не надо быть злючкой, радость моя. – Терренс приобнимает Ракель за плечи и мило целует ее в висок. – Тебе гораздо больше идет быть мягкой и нежной. Да и лично мне не хотелось бы давать поводов для пересудов и причин считать меня или тебя плохими.
– Никто не станет слишком долго обсуждать какие-то сплетни. Рано или поздно все забудут про нее и найдут новые темы для обсуждения.
– Да, только вот про наше едва не состоявшееся расставание люди говорят до сих пор.
– О, Терренс, – тихо стонет Ракель, прикрыв лицо руками. – Не надо об этом напоминать, пожалуйста…
– Но это правда, любовь моя. Некоторые журналисты до сих пор пишут какие-то статьи и размышляют, почему так могло случиться. Доходит до того, что кто-то просит каких-то людей комментировать наши жесты и слова, дабы получить какую-то картину.
– Просто пока что мы не даем новых поводов обсудить нас. Может, когда всем станет известно о проблемах в «Against The System», то они начнут говорить только о вашем потенциальном распаде.
– Все уже и так знают, как бы усердно мы ни пытались скрывать это. Те девочки, которые попросили нас о фотографии, прямо спросили, что происходит с группой, и какой у нас произошел конфликт.
– Но они ведь не спросили про Питера и Даниэля! А значит, они просто знают сам факт конфликта… Не знаю откуда, но все же…
– Знаю, что я не смогу скрывать правду вечно. Но пока что мне не хотелось бы, чтобы кто-то обо всем узнал. Да, возможно, поклонников надо заранее готовить к тому, что альбом может не выйти. Но пока что у меня нет смелости сделать это.
– Понимаю… Думаю, тебе стоит обсудить это с Даниэлем и узнать, что он думает насчет поклонников и прессы.
– Да, я поговорю с ним. – Терренс еще поближе притягивает к себе Ракель, продолжая приобнимать ее за плечи, пока та берет его под руку и держит ладонь у него на колене. – Может, он наоборот считает, что лучше перестать всем врать и рассказать всю правду про Питера.
– Ладно… В любом случае что бы ты ни решил, я всегда поддержу тебя и буду придерживаться той версии, которую вы с Даниэлем выберете.
– Спасибо, Ракель.
Терренс с легкой улыбкой мило целует Ракель в щеку, пока та улыбается намного шире прежнего. А потом мужчина смотрит на свои наручные часы, надетые на его левую руку.
– Что ж, думаю, можно уже потихоньку собираться домой, – задумчиво говорит Терренс.
– Что? – слегка хмурится Ракель и смотрит на свои наручные часы. – Но еще не так уж много времени! Куда нам спешить?
– Пока доедем до дома, все равно пройдет еще около часа или полутора.
– Но, дорогой, давай еще немного походим или поедем в другое место? Все равно же нам не надо никуда спешить, и мы можем провести весь остаток дня вместе.
