— В Брокилон! Дурья твоя башка! — не выдержала я.

— Это я понял, что в Брокилон. Но Брокилон же большой?

— К центральным государственным воротам Брокилона летите, — проинформировала его Эитнэ. — И как раз к тому моменту как долетите уже и заклятие «неприступной крепости» начнет терять силу, так что сможем пообщаться вблизи, а не на расстоянии, — усмехнулась она и растаяла в воздухе.

— Эрик, предупреждаю сразу, хоть один опасный вираж и ты останешься за воротами! — заявила почувствовавшая собственную важность я. — Да, и на этот раз я в лапе не полечу! — добавила я. — Так что давай перекидывайся в дракона и подставляй шею. Я на шею залезу, причем в самом полном смысле этого слова! — с наслаждением и со всей изощренностью, на которую вообще была способна, пользовалась я своим исключительным положением персоны, от которой зависело попадет Эрик в Брокилон или нет.

— Торжествуешь?! — сделал он несложный вывод.

— Да?! — не стала я скрывать очевидного.

[1] Брокилон — величественный древний лес и одновременно заповедное государство, населенное дриадами. В Брокилоне запрещено жечь огонь и рубить лес: для дриад он служит не только обиталищем, но и святыней. Несметные запасы редких пород древесины и полезных ископаемых позволяют государству безбедно существовать, не имея при этом ни хорошо развитого сельского хозяйства, ни тем более промышленных предприятий. Все короли и королевы Нимфляндии испокон веков — абсолютно полностью поддерживали позицию Эитнэ по поводу закрытости и святости границ государства.

На этот раз долетели мы без единого приключения, но не без эксцессов, вестимо. Эрик, понятное дело, что пожелания мои учел, ну в том смысле, что на шее-то я у него сидела, и летел он и без виражей и без выкрутасов, но летел при этом так медленно, что выдержать подобный полет нервов моих совершенно не хватало. И, естественно, я не выдержала и взвыла, ну, то есть, попросила прибавить скорости немножко. На что мне страдальческим надломлено-немощно-чахлым голосом сообщили: — Каролина! Совсем совести у тебя нет! Я только-только еле-еле, душа в теле, выкарабкался из лап смерти, я спас нас от преследования, я изнурен, истощен и просто обессилен! А ты вместо того, чтобы меня пожалеть мне на шею залезла, да еще и погоняешь! Никакого сострадания! О! Жестокая и бессердечная!

Вот понимала же, почти наверняка знала, что разводит, но набор его обвинений так точно достиг своей цели, что подсадил он мне в душу червячка сомнения, который тут же принялся точить мою сердобольность и давить на жалость. И взыграли во мне совесть и сострадание с сочувствием забурлили во мне переливаясь в лучах моего же милосердия, гуманности и сердечности. Вот клянусь, если бы он еще немного бы дожал, то я бы ему предложила на моей шее ехать…. В общем, всю оставшуюся, медленно-бесконечную дорогу, а это где-то часов десять, как минимум, мы молчали: я мучилась в догадках, есть ли хоть доля правды в том, что он мне сказал, а он, по-видимому, злился за то, что ему пришлось мне подчиниться.

— Что-то долго вы! — у ворот нас встречала девушка, одетая в просторное, легкое, темно-зеленое, кружевное платье. Как большинство дриад, она была невысокой и худощавой, но величавая осанка и гордо посаженная голова на лебединой шее, делали ее выше и значительнее. Ее лицо с правильными, классическими чертами, ее глаза цвета расплавленного серебра и надменный, решительный рот, кого-то мне напоминали.

— Королева Эитнэ! Это же опять вы, не так ли? — улыбнулась я, радуясь, что опять раскусила дриаду.

— И что же выдало меня в этот раз? — добродушно рассмеялась девушка.

— Ваша манера держать себя, — откровенно ответила я.

— Вот она моя плата за сотни лет правления! — шутя, посетовала она. — Но пойдемте во внутрь! — пригласила она, пропустив нас в калитку.

Сразу же за воротами города для нас открылся портал-радуга, войдя в который мы сразу же оказались на берегу реку, на другом берегу которой на сотни километров простирался древний священный лес.

Кристально чистая, полноводная река мягко скользила по равнине, как самая настоящая королева красоты, размеренно-вальяжно и чванливо-надменно неся хрустальные воды свои. Древние, могучие деревья, покоренные ее неувядающей красотой и несравненной грацией, склонялись над ее водами и, заискивающе шурша листьями, нашептывали ей слова любви и восхищения. И тянулись, тянулись, чтобы хотя бы на мгновение, хотя бы краешком листика коснуться тела вожделенной красотки. Однако, хладнокровная, изящная и гибкая как змея, кокетливая красавица каждый раз ускользала, оставляя их ни с чем. И все же они были счастливы, эти деревья, находящиеся почти у кромки воды, потому что они, по крайней мере, могли видеть во всей красе, сверкающей при солнечном и лунном свете, свою хрустальную красавицу каждый день и каждую ночь. А вот те деревья, что пытались выглядывать из-за их широких крон, о подобном могли только мечтать…

Вот такой предстала передо мной речка Вду, являющаяся естественной границей, отделяющей городскую часть государства Брокилона от лесной его территории. Кроме влюбленных деревьев у реки, у нее в поклонниках были также огромные говорящие грибы невероятных цветов и форм, которые целыми семьями росли у самой кромки воды и неизвестные мне кустарники, на которых произрастали восхитительно пахнущие и поражавшие диковиной расцветкой цветы и плоды. Однако к ним, таким маленьким и беззащитным на вид, хрустальная красавица, как раз, была более благосклонно-снисходительна, чем к их могучим собратьям, потому что грибы и кустарники не просто пили из нее, они еще и купались в сотнях радужных бриллиантов ее брызг.

Королева дриад, заметившая мое восхищение и то, что я глаз не могу отвести от реки и поклоняющейся ей флоры, улыбнулась и предвосхитила будущие события: — То ли еще будет! Там за рекой! А когда познакомишься с деревом, на котором произрастает Ветитум Фруктум, то и не знаю смогу ли я тебя отсюда выгнать!

— А для этого я здесь с ней! — «успокоил» королеву дриад Эрик. — Чтобы если что за шкирку и домой! — усмехнулся он и покосился на меня, в ожидании моей реакции.

Но мне было не до Эрика, потому что я вдруг поняла, что жабо ближайшего ко мне гриба, казавшееся мне похожим на балкон, и в правду оказалось балконом! И как, спросите вы я об этом догадалась?

— Девчонки! И вы все многоуважаемые жители речного берега! Айда сюда! К нам сама будущая королева Нимфляндии с визитом пожаловала! — закричала во всю глотку сиренево-крылая и сиренево-волосая пикси, одетая в серебристую тунику.

— Где, где, где наша будущая королева? Где? — тут же открылись и десятки других окон.

— Ой! Ваше будущее величество! — хором заверещали начавшие падать с каната, пикси-эквилибристки, как раз в этот момент спешившие с одного балкона на другой.

— Крыльями пользуйтесь! Крыльями! Вот дурехи! — хором подсказали пикси, наблюдавшие за ними из окон. — Ой, извините Ваше будущее Величество! — сказали они мне и, закрыв ладошками лица, дружно захихикали.

— А я вот не понимаю, что за это за блажь у молодежи по канатам ходить, если крылья есть! — фыркнули пикси почтенного возврата, тоже выглянувшие на шум и гам. — Ой! Вы уж извините этих непосед Ваше будущее Величество!

В общем, как вы уже догадались, огромные грибы оказались не только говорящей растительностью, которой по большому счету в нашей реальности особо никого не удивишь, но и самыми настоящими жилыми домами! А грибные семьи — никакие не семьи, а целые жилые кварталы! Я присела на корточки, чтобы получше все рассмотреть и Эрик присел рядом со мной: — Ух ты! Такое не каждый день увидишь! Ка-а-а-акаа-а-ая пикси! — показал он на гусеницу, запряженную по всем правилам, на которой восседала, как купчиха, та самая, поразившая его воображение упитанная пикси, в глубоком декольте которой весьма призывно колыхалась более чем внушительная грудь.