— Никогда бы не прикоснулась к моему дротику? — противно хихикая, переспросил Эрик фон Ричмонд. И выражение лица у него было настолько ехидно-самодовольное, что мне так и не хватило духа договорить эту злосчастную фразу до конца.

Я понимала, что ничего такого я не сказала, но моя ошибка была в том, что я забыла, насколько Его Сиятельство хорош в перекручивании смысла слов, особенно двусмысленных слов, поэтому теперь мне придется жить с последствиями. И последствия не заставили себя долго ждать. Широкая, наглая, плотоядная улыбка стала ещё шире, насмешливо раздевающий взгляд стал откровенно раздевающим, после чего последовал недвусмысленный наклон головы в направлении моей головы… Только не это, только не поцелуй, только не при всех, подумала я тогда и сделала очередную попытку отпихнуть эту накачанную тестостероном гору стальных мышц. Гора оказалась такой же нерушимой, как и губы, которые застыли в паре сантиметров от моих, всё также издевательски улыбаясь. И... Эх! Как не прискорбно мне это признавать, но такое провокационно-близкое положение наших губ оказалось слишком невыносимым для моей мало искушенной в подобных противостояниях психики, в связи с чем, не выдержав экзекуции полунамеками и недосказанностями, я воскликнула: — Не смейте!

— Что не сметь, Каролина? Я ведь ещё даже ничего и не посмел… — он немного отодвинулся, вернее, отодвинул голову, к счастью вместе со своими губами. И многозначительно посмотрел на расстояние между нашими несоприкасающимися ни в одной из точек телами. Затем он перевёл взгляд на свои руки, расположенные по обе стороны от моих плеч, опять же ни разу не касающиеся даже ткани их покрывающей.

— Не смейте вслух произносить ту гадость, которую ты… вы… сейчас подумали… — сконфуженно объяснила я.

Его улыбка стала еще шире, а улыбка-оскал еще плотоядней. — Каро, а откуда ты знаешь, о чем я только что думал? Мать моя нагиня, какие пошлые мысли, оказывается, посещают эту хорошенькую, темненькую головку. Кстати, смею тебя заверить, что насчет дротика ты была не права… — он многозначительно ухмыльнулся. — И у тебя ещё будет возможность в этом убедиться… Потому что что-то подсказывает мне, Каролина, что мы с тобой, очень скоро, станем очень… близкими друзьями! — слово «близкими» он практически смаковал, когда произносил. — Ах да чуть не забыл уточнить, когда я сказал, что твоя головка темненькая — я имел в виду исключительно цвет твоих волос, — подмигнул он мне.

— Эрик! — окликнул его Этьен. — Отойди от нее!

— Ты мне приказываешь?

— Нет, что ты, я бы не посмел, — в голосе Этьена отчетливо звучала насмешка. — Я прошу тебя, как друг друга… оставь Каролину в покое! Она, моя девушка…

— С каких это пор? — искренне удивился Эрик.

— Она, та самая девушка, о которой я тебе рассказывал, но отказался назвать ее имя, чтобы не выслушивать от тебя нотаций по поводу того, что нимфа дракону не пара…

— Но нимфа дракону действительно не пара… — убежденно подтвердил раннее заявленное императорский отпрыск.

— А наполовину дракону, наполовину нагу пара? — язвительно уточнил Этьен.

— Так я же не сер-э-э-э…, — запнулся недовысочество, — а вот это сейчас было не по-братски… Эт! — он кинул на сводного брата укоризненный взгляд.

— Зато по-джентельменски в отношении вот к этой девушке, брат! — насмешливо парировал Этьен, после чего повернулся ко мне: — Каро, я прошу прощения за моего брата. Я обещаю тебе, что больше ты не подвергнешься его домогательствам…

— Спасибо, — кивнула совершенно ошалевшая от развития событий я. — И я…, тогда, пойду…? — сама не поняла какого лешего, но я попросила у Этьена разрешения.

— Я с тобой…, провожу… тебя, если ты не против? — ответил он мне.

— Нет, — покачала я головой, — в смысле, я не против, — быстро исправилась я, испугавшись, что он меня неправильно поймет.

— Этьен! Ты мне это назло делаешь?! — опомнился недовысочество.

— Эрик, я понимаю, что тебе в это неимоверно тяжело поверить, но не все в этом мире вертится вокруг тебя и происходит во имя тебя. И, сейчас, конкретно меня, да и Каролину, как я понимаю, тоже, — он ободряюще посмотрел на меня, и я активно закивала головой, соглашаясь сразу и абсолютно на все, что он там собирался сказать, — твоя особа не интересует вообще!

— Этьен! — зловеще окликнул его императорский отпрыск, — если ты сейчас уйдешь с ней, значит, ты предпочел ее мне, твоему кровному брату и парабатай[1].

— Ты ведь знаешь, что я к ней чувствую… — обернулся к нему Этьен. — И знаешь, как я не люблю угрозы…. Так вот, если бы ты был моим истинным братом и истинным парабатай, ты бы сейчас не поставил бы передо мной подобный выбор…

— Этьен, но отец…

— Ты имеешь в виду императора, так он только тебе отец, у меня другой отец…

— Хорошо, император, — согласился Эрик. — Эт, император не одобрит твоего выбора… никогда… любовь к нимфе… она… чревата… ты сам знаешь.

— Чушь…, придуманная твоим отцом, чтобы сохранить чистоту крови. Кому как не ему, известному сластолюбцу и повесе, знать твою излишнюю… умммм… склонность к красоткам, а нимфы — без вариантов, красивейшие и очаровательнейшие из всех рас и народностей, и… еще… предрассудки… — усмехнулся Этьен. — Да. И сообщаю официально, если ты еще не понял, мне плевать на то, что одобрит или не одобрит твой отец-император! Я твой парабатай, а не раб. Это значит, что я готов защищать тебя ценой своей жизни, но никогда, слышишь, никогда, не буду жить по твоей указке! Или по указке твоего отца!

— Эт, она не стоит этого… — невероятно, но в голосе недовысочества прозвучало искреннее отчаяние.

— Пошли, Каро… — обратился ко мне Этьен, — мой брат начинает повторяться, а это значит, что он исчерпал все свои доводы…

[1] Парабатай — это нерушимая клятва, которая пожизненно связывает двух разумных существ, обладающих магической силой. Клятва позволяет обоим парабатай чувствовать и знать, что на сердце другого. Более того, парабатай способны поддерживать друг друга на расстоянии своей силой и магией. Клятва парабатай между кровными братьями — делает возможности парабатай практически безграничными.

В этот же вечер…

— Т-т-ты убил его! Убийца! — иступленно причитала я, захлебываясь слезами, в то время как ненавистное недовысочество оттаскивало меня от тела Этьена.

Почему я была в этом убеждена? Да, потому что я застала императорского бастарда как раз в тот момент, когда он завершил свое черное дело. А родовой дар, видеть при желании, предметы и живых существ насквозь помог мне определить причину смерти Этьена. Мой любимый, вернее мой потенциальный любимый, потому что у него были все шансы на мою любовь, был практически раздавлен огромным змеем. И змей этот имелся здесь же в наличии.

— Каро! Это не я! Клянусь тебе это не я! — оправдывался недовысочество. — Я сам его только что нашел. Я пытался вернуть его к жизни! Но не смог! Он слишком далеко ушел… — в его голосе слышалось искренняя боль, но он же наг, хитрейшее, хладнокровнейшее и подлейшее из всех пресмыкающихся! Так что, ничто ему не мешало, оплакивать убиенного им же брата.

— Лжешь! Ты его убил! У него в теле нет ни одной косточки целой! Ни одного уцелевшего органа! Ты действовал наверняка!

— Так его убил наг?! — и снова совершенно обескуражено-недоверчиво-искренний вопрос-недоумение. — Как ты можешь быть в этом уверена?!

— Я вижу, что его убил наг! С десяток толстых, смертоносных колец обвили его тело и давили до тех пор, пока не превратили его тело практически в желе… — и я зарыдала с новой силой.

— Каро… клянусь, это не я…

— Что тогда ты здесь делал? — не то, чтобы я верила ему, но я все еще была жива, а учитывая тот факт, что он меня крепко держал, то, в принципе, ему ничего не стоило — свернуть мне шею, а затем поработать над моим бренным телом так, чтобы даже земля не смогла вернуть меня к жизни. После чего, уничтожить наши с Этьеном тела, и преподнести все так, как будто мы сбежали, чтобы пожениться и жить счастливо. Потому что наш император никогда бы не благословил брак между нимфой и драконом.