Да только и на следующий день никуда Николас не поехал. С самого утра тело заломило так, что руки не поднять, головы не повернуть. А к полудню жар поднялся. Через денек-другой кашель появился. Две недели с небольшим пролежал мужчина, а улучшений никаких. Вроде и простуда, а вроде и нет. Лекарь с города, и тот не смог разобраться. Порошков надавал и руками развел. Правда, опосля порошков докторских Николас все же на поправку пошел. Вставать начал. Домашними делами кое-какими занялся. Но от слабости уставал быстро и ходил, пошатываясь. Час от силы на ногах проведет — и снова в кровать. Лежит и кашляет. Сильно. Надрывно.

Рода хоть и сильно тревожилась за мужа, а все никак не решала разговор с ним завести. Тема больно щекотливая. Чуяла она, что обычными лекарствами тут не поможешь, но упрямец ее и слушать не станет. Однако состояние мистера Ванклауда подтолкнуло ее действовать.

— Николас, что с тобой? Ты в последнее время все болеешь и болеешь. Я волнуюсь.

Мужчина не ответил. Да и что он скажет, коли и сам не ведает. Только плечами повел, да снова закашлялся.

— Я тут слышала, соседки болтали, будто в лесу бабка жила. Ведьма, конечно, но травами лечила, да наговоры шептала, — осторожно начала женщина. — Вот только та бабка померла уже. Так взамен нее молодая теперь в хижине живет. Может, она сможет помочь?​

— Глупости все это ваши бабские, — возразил сначала Николас, насупившись, а потом призадумался и через минуту аж покраснел от злости. Будто что-то смекнул не доброе.

— Ведьма, говоришь? Молодая…​ а может, и поможет…

Мужчина, не смотря на боли, подскочил не хуже блохи и, накинув льняной жилет поверх рубахи, потянулся за обувью.

— Ты куда? — удивилась Рода такой прыткости.

— В лес, — угрюмо буркнул муж и властно повелел: — А ты​ из дома ни ногой. Поняла?

Женщина послушно закивала и Николас, удовлетворенный ответом, выбежал из дома.

Дорога в лес из-за спешки показалась ему короткой, а вот в самом лесу тропинки были почему-то бесконечно длинными и никуда не выводили. Николас не понимал, отчего неожиданно стал плутать. По рассказам селян, старая ведьма никогда не пряталась. Каждый мог отыскать ее хижину. Так почему же сейчас он не может найти нужную тропинку. Устав бесполезно кружить по одним и тем же местам, Николас в отчаянии закричал:

— Сибилла! Сибилла! Отзовись, черт возьми! Сибилла, я знаю, ты меня слышишь. Хватит прятаться!

— Чего тебе?

Неожиданно раздалось за спиной, и когда мужчина развернулся, увидел свою бывшую возлюбленную. Она стояла, прислонившись к очень старому сухому дереву с большим дуплом.

— Поговорить надобно.

— Так беседовали уже. Неужто забыл?

— Видать, не получилось у нас тогда разговора. Не поняли мы друг друга, — сдержанно произнес мужчина и, слегка склонив голову, впился прищуренными глазами в лицо Сибиллы, пытаясь разглядеть в ее выражении и мимике свою догадку.

— Экий ты непонятливый, — раздраженно фыркнула ведьма, — я уже говорила и опять повторю. Не о чем нам разговаривать.

— Я знаю, что это твоих рук дело, — не сдавался Николас, — мои хвори нескончаемые, куры дохлые, лошадь хромая и даже телега, будь она неладна, — торопливо перечислял он свалившиеся напасти, подходя все ближе и ближе к Сибилле. — Скажи, это старая ведьма тебя обучила людям вредить? Но помяни мое слово, если с моими женой или ребенком что-то случится…

Подойдя вплотную, Николас ухватил Сибиллу за локоть.

— А ты не стращай, я не пугливая, — вырвала руку ведьма и оттолкнула мужчину.

— Ах ты, ведьма! — в гневе выпалил Николас, снова наступая и хватая женщину за плечи.

— Это ты меня такой сделал! — зашипела ведьма ему в лицо, искажая от злобы черты своего милого личика.

В ужасе отпрянув от Сибиллы, Николас вдруг умоляюще уставился на ту, что когда-то любил:

— Я тебя прошу, не трогай их.​ На меня обижена, понимаю. Делай со мной, что хочешь, но они не виноваты перед тобой. Не виноваты!

Ведьма снисходительно фыркнула и, развернувшись, не спеша пошла вглубь леса.

— Слышишь! — крикнул ей в спину мужчина.

— Не трону я твоих жену и ребенка, — пообещала Сибилла, обернувшись, и скрылась за деревьями.

Еще с минуту Николас неотрывно смотрел туда, где только что стояла та, что несет ему погибель. А очнувшись, перекрестился да домой со всех ног припустил. Будто убегая от Сибиллы, можно было убежать и от себя, и от прошлого. А ведьма, спрятавшись за густой листвой и чарами, смотрела, как без оглядки бежит от нее некогда любимый человек. По земле и листве неожиданно застучали мелкие капли, хотя на небе не было ни тучки. Просто по щекам молодой ведьмы побежали слезы, а с природой, благодаря Коре, она уже давно слилась воедино.

С тех пор, как Николас в лесу с ведьмой побеседовал, пять лет минуло. А только ничего в его жизни не поменялось. Ну, разве что еще сынишка Оллгар родился. Но мелкие неприятности да хвори разные так и преследовали мужчину. Одно радовало. Сибилла слово держала, семью не трогала.

Слово держала ведьма и перед бабкой покойницей. Дочку свою исправно ведьмовству обучала. Семилетняя Мариотта сама травки да ягодки нужные собирала и лечебные мази делала. Колдовать ей еще рано было, а вот помогать матери врачевать и заговаривать хвори — в самый раз. И по хозяйству много что делать приходилось. Пока маменька лечебные сборы на ярмарке продает, Мари и дом подметет, и похлебки наварит, и одежду постирает. А подрастет чуток помощница, так вместе в город будут ходить. Помимо травок лечебных, еще и на ворожбе смогут заработать. Люди любят позагадывать, что там их в будущем ждет. Особенно молодые девушки. Уж больно интересно, когда замуж выйдут и каков муж будет, богатый аль нет.

У самой Сибиллы такого дара нет, а у девочки есть. Видит наперед, что будет. Только осторожно с этим надо. Чтобы никто в колдовстве и сглазу не обвинил. Вот и ждет Сибилла, пока дочка постарше станет и лишнего не сболтнет. Но слова Коры, что про свою судьбу знать не надобно, помнила. А саму Мариотту больше книга матушкина привлекает. Но поскольку мать ее брать не разрешает, она иногда тайком ее листает, полагая, что родительница не догадывается о ее проделках. Вот так и живут. Худо ли, бедно ли, но справляются.

В таверне города Вертаун “Один золотой и три серебряных” можно было именно за такую цену снять комнату на ночлег, включая ужин и завтрак. А еще таверна славилась дешевой выпивкой. Чем и привлекала не только городских выпивох, но и любителей покутить с близлежащих деревень. Вот и Николас с дружками любили заглянуть в сие питейное заведение по поводу и без. Николас вообще последние годы пристрастился к бутылке. Так ему легче было переживать свои тяготы, оправдывался мужчина.

— А я вам говорю, ведьма она настоящая! — раздраженно стукнул по столу уже порядком подвыпивший Николас, чем привлек внимание подавальщицы и заговорил уже тише. — Я как из плавания вернулся, так все болею. Дела из рук вон плохо. Работы толком не найду, все случайными заработками перебиваюсь, потому как здоровье не позволяет. Кур сколько не покупал, а они все дохнут. Уже шестой год мучаюсь.

— Брешешь ты все, — буркнул Герберт, громыхнув кружкой об стол. — Не было от нее ничего плохого в деревне. Просто зла она на тебя, что ты ее на другую променял. Вот и мстит, и кур травит. Здоровье свое ты загубил, пока по морю плавал. А колдовство тут ни при чем.

Соломон и Бартоломеу кивками поддержали друга. Что ни говори, а в их селе всегда тихо было.

— Да как же ни при чем?! — возмутился Николас. — А ну идем со мной! Сами все увидите!

Но трое друзей продолжали сидеть, как сидели. Отчего раздосадованный Николас вскочил и рявкнул:

— Ну! Чего расселись?

Тычок возымел действие. Мужчины тут же повскакивали друг за другом. Да так резво, что под Бартоломеу даже стул опрокинулся. И снова подавальщица хмуро глянула на захмелевшую компанию, а вместе с ней и половина трактира. Но раз приятели спокойно, хоть и покачиваясь, покинули помещение, и драки не намечалось, то вернулись к своим кружкам.