Мари с нетерпением дождалась первых звезд на небе. Самого благоприятного времени для ритуала. От волнения сердце колотилось быстрее положенного, а пальцы мелко подрагивали, с трудом удерживая ступку с пестиком. Такое Мари делала впервой. Приготовив зелье и выпив его, она легла на лежанку. Сделала глубокий вдох, чтобы успокоить дыхание, и закрыла глаза, тут же впадая в забытьё.

А заедино с ней смежил веки и Хью, упав, как подкошенный на пол в комнате таверны. А далее уж то ли во сне, то ли наяву, понял Хьюго, что лежит он на спине, раскинув руки и ноги. А вокруг темень такая, хоть очи повыкалывай, все одно. И лишь над ним просвет, вроде как от чахлой свечки. И ведьма рыжеволосая уселась сверху и сидит. Очами зелеными, бездонными глядит, околдовывает.

Склонилась Мари к самому лицу Хьюго, так, что локоны, коснувшись, защекотали мужчине лоб, щеки, шею и наказ свой зашептала, ласково оглаживая мужские плечи и грудь:

— Ты меня не сторонись, моей воле подчинись. Должно мне помочь с врагами. Стань глазами и ушами.

— Охотно помогу тебе, раз просишь. Стану твоими глазами и ушами, — согласно произнес Хью, обхватил ведьму за талию и перевернулся, подминая ее под себя. И с улыбкой прошептал, уже сам склоняясь над девушкой: — Но не потому, что должен, а потому, что сам этого хочу.

Опешив от столь дерзкого поступка, Мари, уперевшись в плечи мужчины, оттолкнула наглеца, сбросив его с себя. И стремительно вышла из забытья, сев на лежанке с распахнутыми в полном недоумении глазами. И Хьюго очухался. А вот испуга не ощутил. Напротив, лежал на полу и довольный улыбался.

Стоило Грегори и его помощникам покинуть поутру дом старосты, тут же с визитом заявились Соломон с Гербертом.

— Вы чего это? — удивился Норман.

— Так это…, — замялся Герберт. — Как с поимкой ведьмы дела обстоят?

— А я почем знаю! Неужто охотник мне рассказывать станет. Сами его и расспросите, коли так интересно.

— Ты, староста, не серчай на нас. Боязно нам. Николас-то совсем рехнулся, — миролюбиво произнес Соломон. — Сам злющий, как пес, да на всех срывается. Дети запуганные ходят, а на Роде и вовсе лица нет.

— Ну а я то, что могу сделать? — развел руками Норман. — Охотника уже не обмануть. Он точно знает, что ведьма есть.

Соломон с досады шапку на лавку бросил и сам рядом опустился.

— Все беды от этого Николаса!

— Сами с ним таскались. Чего ж не остановили, — подбросил дровишек староста.

— Ну, бес попутал, Норман. В зад-то время не повернешь, — запричитал Герберт. — Я за семьи наши опасаюсь. Да и девчонку, честно говоря, жалко…

— Не надо было Сибиллу трогать. Да разве свою голову на чужую шею приставишь, — вздохнул глава деревни, сев на лавку рядом с Соломоном. — А девчонку и правда, жалко. Может, она посмышленее матери будет и сбежит с этих мест, пока не поймали.

И хоть три головы согласно покивали, а в то, что ведьма сама по доброй воле уйдет, особо не верили.

Терять время попусту и выставлять себя дураком более Грегори не желал. Углубившись в лес, он достал из мешка небольшой деревянный сундучок. Среди большого разнообразия приманок, приспособлений, амулетов, оберегов и прочего выбрал продолговатый черный камень, обрамленный с двух концов серебряными скобами, соединенными между собой толстой серебряной цепью.

— Что это, мистер Бишеп? — поинтересовался самый молодой помощник, одним из последних примкнувший к охотнику.

— Это, Осберт, то, что поможет выманить ведьму из укрытия. Сила, содержащаяся в этом камне, природная, оттого и очень мощная. Противостоять ей не может ни одна, даже самая сильная и древняя ведьма. Камень сам будет звать и манить. И притащит к нам девицу, словно на аркане. Амулет так и называется — "Зов ведьмы".

— Ох, поскорей бы уже поймать эту ведьму. Не нравится мне эта деревня, мистер Бишеп.

— Почему? — лукаво сощурившись, спросил охотник.

— Думается мне, что жители здешние странные? Будто вовсе не хотят, чтобы ведьму эту поймали. Темнят, отнекиваются, от разговоров увиливают. Хотя сами же и посылали за охотником, — деловито высказал свои подозрения Осберт и обрадовался, когда приятели поддержали бодрыми кивками.

— Это все ведьмины штучки, Осберт. Не будет ее, и сознание селян прояснится.

Грегори, аккуратно взявшись за цепочку двумя пальцами, вытянул руку вперед. Магнетит едва блеснул на солнце. Сам по себе тусклый камень ничем не выделялся среди прочих булыжников, лежащих под ногами. Еле сдерживая хохот и укрытый густым кустарником, Хью поигрывал увесистым камнем темно-серого цвета, слегка подкидывая его на ладони.

— Хитрый ты лис, Бишеп. А я все же хитрее.

Базальт сработал как всегда безотказно. Минуты шли, а ведьма так и не появилась.

— Когда подействует зов, мистер Бишеп, — осторожно нарушил тишину Герберт.

— Он уже должен был подействовать, — недовольно проворчал Грегори и повертел бездействующий амулет.

— Тогда почему ведьма не приходит? — подбросил еще хвороста в костер раздражения охотника Осберт.

— Да потому! — огрызнулся Бишеп. — Или ее сейчас нет в лесу, или она намного сильнее, чем я ожидал.

— Или ей кто-то помогает, — ликовал в кустах Хьюго, бормоча под нос и улыбаясь. — Что, Грегори, не получается призвать? Кто бы мог подумать, что один камень способен помешать другому.

Помучив еще с минуту амулет, охотник раздраженно сунул его кое-как в мешок.

— Что будем делать, господин Грегори? — осторожно спросил Эревард. — Еще подождем? Охотник помотал головой:

— Это уже не имеет смысла. Ведьма затаилась. Сейчас лучше всего вернуться в деревню и выждать время.

Куры неуклюже разбегались из-под ног Николаса. Торопливо пройдя по двору, сердитый хозяин вошел в дом, намеренно хлопнув дверью. Обведя тяжелым взглядом все семейство, собравшееся за столом к обеду, он сел во главе и стукнул кулаком по столешнице, да так, что бедное дерево затрещало. Не говоря уже о детях, подпрыгнувших с испугу на лавке. Совсем спасу не было домашним последнюю неделю от скверного настроения мистера Ванклауда.

— Признавайтесь, кто из вас его взял? Просто верните. Я наказывать не стану, — строго потребовал мужчина.

— Николас, да ты толком объясни, что ищешь? Что за побрякушка такая, что ты из-за нее на всю семью страху нагнал, — постаралась смягчить раздор в доме Рода.

— Не побрякушка, а ценная вещь. Кулон обережный. Круглый, серебряный, а внутри янтарь с красной сердцевиной.

— Ну а с чего ты решил, что это я иль дети взяли?

— А кто тогда? — прищурившись, буркнул Николас. Он ведь тут в сундуке лежал, в холщовом мешочке.

— Тогда вспомни, когда ты его последний раз в руки брал? Может, переложил куда?

— Дык лет пять назад, кажись. А то и больше, — неуверенно промямлил мужчина, почесав затылок.

Рода руками всплеснула и укоризненно головой покачала:

— Пресвятая Магдалина! Пять лет, Николас!

— А хоть бы и десять! — огрызнулся муж. — Что ж он, по-твоему, просто взял да пропал от времени?

— Не горячись, найдется твой оберег. Поешь, пока не остыло. А вы, если сыты, марш отседова! — повелела миссис Ванклауд, махнув на детей полотенцем и подливая супружнику горячей похлебки.

Отпрысков как ветром сдуло. Насытились иль нет, а лучше уйти от греха подальше, пока раздосадованный отец сычом на всех смотрит.

Запах жареной зайчатины разносился далеко по лесу. Хью не сомневался — ведьма не заставит себя ждать. И никакой магнетит не понадобится. Пошевелив в костре ветки, мужчина перевернул томящуюся над огнем тушку.

— Неужто опять заблудился? — колокольчиком прозвенел голос Мари, едва мясо прожарилось наполовину.

— Вовсе нет, — возразил Хьюго. — Пришел спасибо сказать за снадобье. И давай не будем притворяться, я знаю, ты в лесу живешь. Догадался.

— Вот, значит, как, — оробела Мариотта и, скрыв волнение, устроилась по другую сторону костра.

— А еще я понял, что ты одна живешь. Может, тебе помощь по хозяйству нужна? Забор поправить, крышу подлатать, дров нарубить. Ты не робей, скажи. Я все могу.