— Все. В. Порядке, — тяжело дыша, проскрипел гоблин в три слова. — Отпустите, я его не убью.

Каввель и Могара посмотрели на остальных одинаково озадаченно. На лице эльфа надменность на секунду сменилась испугом, но, смерив взглядом высокую сгорбленную фигуру гоблина в потрепанном сером кафтане, он взял себя в руки.

— Его Величество, прекраснейший из прекрасных, Totius Magna, Parvuset Alba Lumea basileos, famosus totius continentem imperatortotius Elfinia, Gnominia, et Dwarfinia basileus… — продолжил командир следопытов на древнеэльфийском.

— Погоди, — перебил его Аггрх, — это на нормальном языке как?

— Самодержец всея Великия, Малыя и Белыя Лумеи, повсеместно известный царь и великий князь всея Эльфинии, Гноминии и Дворфинии, — тут же перевел эльф без тени смущения на лице, — владыка великолепного града Шамбр д’Аржона, который вы наверняка знаете как Серебряный Чертог, желает вас видеть у себя в гостях. Отказ не принимается.

Затем повернулся к компаньонам спиной и бодро зашагал по тропинке прочь.

— Следуйте за мной добровольно, и никто не пострадает, — певуче обронил он через плечо.

Друзья переглянулись и пошли за самоуверенным типом — все равно дорога в этом месте была только одна. Незадолго до выхода из лесной чащи обнаружилась причина, по которой звук доспехов перестал доноситься до компаньонов. Тусклый мерцающий свет догорающих факелов, тут и там валяющихся на дороге, освещал жуткую картину: все дворфы лежали, истекая кровью. У каждого из бородачей в голове торчало по две стрелы, глубоко вошедших в открытую часть шлема.

Лагорда, несшего бочку с беатой, постигла та же участь. При падении дубовая ёмкость раскололась, и содержимое вытекло. Воздух пропитался густой смесью запаха крови, фруктово-хлебного благоухания и разбавлялся хвойным ароматом леса. Места, чтобы обойти место бойни, просто не было, поэтому пришлось идти, переступая через тела погибших.

— Лучшие воины клана, братишка, двенадцать ювелиров, сорок два оружейника… — всхлипнул Адинук и зашептал, моля Хьялти принять души и праведных, и отступников.

— Мы вправе карать нарушителей границы таким образом, — невозмутимо бросил через плечо следопыт. — Пресветлый Миримон зачем-то изъявил желание встретиться с вашей шайкой. Воля короля священна, а так вас бы просто нафаршировали стрелами, как этих. На всякий случай предупрежу: если нападете на меня, вас не спасет даже приказ Его Пресветлого Величества. Бежать, разумеется, бесполезно, потому что догоним и накажем. За вами следили от самого корабля.

— Им нужно достойное погребение, — сказал бард, смахивая слезы.

— Погребением займутся вороны и дикие звери, — мерзко заржал лесной страж. — Самая достойная участь для незваных гостей. Вот тебя, черноухий, я бы сначала сжег, а пепел бы высыпал в море на всякий случай.

Адинук гордо промолчал, пытаясь придумать план мести.

Каввель шел следом и тяжело вздыхал, сожалея об участи дворфов. У них хотя бы было какое-то понятие о чести и долге, а эти гады просто перебили всех из засады, а теперь еще и бросят тут гнить их тела. Аггрх тоже приуныл: похоже, вокруг было куда больше эльфов, чем компаньоны смогли бы одолеть даже с помощью Гарба и его чудо-посоха. К тому же луки следопытов разили без промаха и ночью, что не прибавляло шансов тем, кто не прятался среди деревьев. Могара шла за избранником, боясь, что он опять превратиться в быка — и это тревожило ее куда сильнее, чем судьба каких-то грубиянов, которые получили по заслугам и только.

Рати хмурилась все больше, а увидев тела дворфов, поджала губы. Девушка шла под руку с Гарбом, который опирался на нее при ходьбе, и гоблин почувствовал, что ее опять мелко потряхивает. Он и сам еле сдерживался, но все же смог переключить внимание на размышления о том, чем грозит хапуге попадание в лапы к кровным врагам. Вывод его не слишком обнадежил.

— На-ка, выпей успокоительного, — порылся он в сумке и сунул девушке под нос пузырек со снадобьем.

— Не хочу, — попыталась уклониться хапуга.

— Пей! — рявкнул шаман на гоблинском, и Рати от неожиданности открыла рот, в который тут же полилась невкусная жижа.

Секундой спустя ее ноги начали гореть огнем.

— Тумми мущи кья бура дия?[1] — возмутилась девушка, выплевывая то, что не успела проглотить.

— Апне пита ке хащ даудо аур мададлао[2], — ровным тоном проскрипел Гарб и резко толкнул ее в просвет между деревьев.

Скорость заменила Рати имя, а ловкость стала вторым я. Она побежала, как никогда в жизни не бегала, легко огибая препятствия. На пути возник эльфоподобный силуэт с натянутым луком, но девушка даже не успела толком его рассмотреть. Спустя пару мгновений он остался позади, как и жуткий лес, и ее избранник, и посох.

[1] Что за дрянь ты мне дал? (гобл.)

[2] Беги к отцу и приведи помощь (гобл.)

Уши у любого разумного существа растут всю жизнь, и прекрасный народ не является исключением из общего правила. В силу чрезвычайного долголетия к концу жизни уши пожилых эльфов могут достигать почти футовой длины, и это один из немногих внешних признаков, по которым можно отличить старика от юноши.

Энциклопедия разумных видов

Похоже, эльфы всерьез вознамерились вести пленников пешком до самой столицы. Тридцать миль за остаток ночи мог бы осилить любой из остроухих, но компаньоны такой легконогостью не отличались. Гарб к тому же специально ковылял, замедляя всю процессию, и не собирался облегчать конвоирам задачу.

После бегства Рати Селан устроил форменную истерику. Сначала он потребовал от незримых подчиненных немедленно поймать беглянку, а потом повернулся к компаньонам.

— Кто в вашей банде главный? — заорал остроухий, мерзко брызгая слюной во все стороны.

Гарб тут же подмигнул остальным, и взял слово.

— Смотря в каком вопросе, мусье де Кошон, — уклончиво, но в то же время весьма учтиво, как принято у эльфов, ответил он, щуря раскосые желтые глаза и широко улыбаясь. — Вот Каввель у нас, к примеру, отвечает за боевую часть.

Минотавр выпятил грудь и стукнул в нее закрытым кулаком. Кошон посмотрел на него и перевел взгляд обратно на гоблина. Выдвинутая вперед челюсть и выступающие клыки шамана заставили его скривиться. Столь отвратительной хари ему еще не доводилось видеть. Даже орки, которых страж за триста сорок один год службы настрелял немало, не вызывали у него такого отвращения, а зеленокожие — те еще образины. Гоблинов он, конечно, тоже повидал немало, но этот своим огромным ростом и правильной манерой говорить почему-то пробирал до мурашек.

— Отвечать по существу! — лейтенант сделал еще одну неуверенную попытку изобразить из себя грозного дознавателя.

— По существам у нас главный Аггрх, — не моргнув глазом ответил гоблин. — Если надо сожрать какое-нибудь существо, то он всегда готов продемонстрировать свой отменный аппетит.

Орк оскалил клыки и издал протяжный утробный рык, подтверждая слова Гарба.

— Я любить есть ушной хрящик, — добавил зеленокожий с плотоядной ухмылочкой.

Лесной страж побагровел.

— Как сбежала девчонка? — негодующе топнул он сапогом.

— Ну кто же так допрашивает? — картинно взялся за голову свободной лапой шаман. — Вот господин де Деса у нас отвечает за допросы. Он может дать пару уроков в этой области знаний по сходной цене. Кстати, а о какой девчонке вы говорите, уважаемый?

— О сбежавшей, — глупо сказал следопыт и наконец догадался. — Вы издеваться надо мной вздумали?

— Что вы, — тон шамана был слаще меда. — По этой части у нас Адинук за главного. Если он захочет кого-то довести до белого каления, то может сыграть или спеть. А еще он читает стихи с такими дивными метафорами и сравнениями, что выдерживают только глухие и слепые.

Троу пробежался тонкими пальчиками по струнам лютни, намеренно извлекая из инструмента самые фальшивые ноты из возможных. Селан и лес вокруг отозвались множеством жалобных стонов — тонкий слух прекрасного народа оказался не готов к такой изощренной пытке. Лейтенант зажал руками уши и упал на колени прямо в дорожную пыль.