Логика в словах девицы, конечно, есть. Экипаж больше предан своему капитану, а не королевству в целом, поэтому такую реакцию вполне можно было предсказать. Только кто ж в здравом уме подумает, что у гномов в самый неподходящий момент проявится собственная воля? Что они вообще дерзнут не подчиниться прямому приказу принцессы? Кому-кому, а Каввелю Исс-Брестону после бунта собственного экипажа стоило бы о таких вещах задумываться. Нет, надо было по старой привычке лезть напролом и напрочь забыть о мульфиблах. Теперь придется расплачиваться.

— И куда нас везут? — спросил он, обдумав услышанное.

— Неужели сам не догадаешься? — презрительно фыркнула невидимая собеседница.

Ну да, можно было бы и не спрашивать. На Такарим, конечно. Каввель поежился от нахлынувших видений того, что с ним могут сделать фаруконцы, когда он окажется в их власти. Девчонке-то ничего не сделается. Ее там как пить дать посчитают жертвой, тем более что искусство невинно хлопать ресницами она освоила в совершенстве.

— Догадался, — угрюмо сказал минотавр и замолчал.

На пару минут ушла в свои мысли и Могара. Принцессе поспать не довелось, и в безмолвии темного и дурно пахнущего трюма она провела слишком много времени, чтобы истосковаться по общению. Пускай даже с неотесанным чурбаном вроде Каввеля.

Она вдруг подумала, что старается в разговоре подстроиться под пирата. «Он, конечно, хоть и принц, но негодяй редкостный», — вспомнила девушка историю их первой встречи. — «Правда, что-то в нем есть такое интересное, бунтарское. Еще он спас меня от дворфов и даже ничего не потребовал взамен. Может, не такой он и плохой? Только он же сначала напал на мою охрану! Но не убил, а потом возмутился, когда их добили бородачи. Значит, у него есть честь, и он хороший воин. И так галантно помогал перебираться через лужи. Но он же пират и насильник! Мамочки, как все сложно-то. Одно понятно: он точно отличается от всех остальных мужчин».

— Спасибо тебе, — сказала она наконец, пытаясь снова завязать разговор.

— Э? — Каввель не сразу осознал невозможное, сорвавшееся с уст тауросы.

Сам он, общаясь с друзьями, привык к вполне обыденной форме вежливости, но всегда помнил, как неохотно его сородичи расстаются с этим словом. Вдвойне странно такое услышать от принцессы вражеского королевства. Хотя и сама ситуация довольно необычна.

— Пожалуйста, — откликнулся минотавр, пытаясь найти подвох.

Его мучили вопросы и, раз уж делать все равно было нечего, он решился их задать.

— Могара, — добавив голосу раскатистости, от которой всегда млели придворные дамы у него на родине, сказал он, — ты же точно дочь бога?

— Тебе ли не знать? — прыснула тауроса.

— Мне ли… — добавил трагизма Каввель. — А как так получилось? Боги же не могут появляться в нашем мире. Ты приемная?

Могара засопела. В кромешной темноте трюма этого не было видно, но он почти физически ощутил, как девушка поморщилась.

— Это болезненная тема для моей семьи, — отрезала принцесса, и тут уже обиженно засопел Каввель.

— Ладно, — смягчилась она. — Боги появляться на Лумее не могут. Зато могут присылать своих аватаров. Знаешь, кто это?

Пират вспомнил все, чему учился, пока бестелесным духом скитался по Шеолу, и свои приключения в адских мирах.

— Ну, воплощения божеств в теле смертного, наделенные частью божественных сил, вроде. Иногда боги являют смертным себя в таком виде, чтобы те не забывали о почтении. Смешно же.

— Обхохочешься, — почти обиделась Могара. — Один из таких соблазнил мою мать, в некотором роде. Отец… мой смертный отец, был в ярости, но что он мог противопоставить богу. Потом появилась я, и он меня удочерил. Жрецы сказали, что это великая честь для королевства.

— Да уж, великая, — скривился Каввель, представив реакцию Турона, если бы тому сообщили об измене любимой жены, и неважно с кем. — У бога должна быть веская причина, чтобы так поступить. Ведь аватар очень сильно ослабляет его.

— Наверное, но не ты первый об этом подумал, — хмыкнула из своего угла девушка и добавила противным голосом, явно кого-то передразнивая. — Неисповедимы пути отца нашего небесного. Всему есть причина и всему есть мера. И да падет его кара на всех неверующих.

Минотавр улыбнулся и замолчал.

— О чем задумался, сенчо? — лукаво поинтересовалась Могара. — Кары испугался, что ли?

Задумался капитан о том, что предмет его страсти и источник несчастий находится хоть и близко, но слишком далеко. И что дочь бога может быть очень милой, если захочет. А он ведь даже не извинился перед ней, хотя девушка попала в такое унизительное положение в том числе из-за него. Можно ведь было отправить ее на корабль и пасть в неравном бою, как подобает легендарному воину. Вот у Адинука был бы материал для баллады!

— А, что? — спохватился тауросу. — Я и так проклят, чего мне бояться? Не хочу хвастаться, но пришлось пережить подселение в мое тело целого перводракона, почти бога. Так что мне самому довелось побывать аватаром.

— Расскажешь? — заинтересовалась собеседница.

— Непременно, — сказал Каввель. — Дорога длинная, спешить нам некуда. Но прежде я хочу кое-что сказать.

Заинтересованное молчание в ответ заставило минотавра поторопиться, пока он не утратил странное, но теплое чувство раскаяния, заставляющее говорить несвойственные ему вещи.

— Прошу меня извинить за все, — через силу вытолкнул он из себя. Дальше пошло легче. — И я постараюсь защитить тебя от любой угрозы, если это будет в моих силах, чтобы искупить вину перед тобой.

Гробовая тишина в ответ резанула по ушам. Ну, и чего не отвечаешь, глупая девка! Я, гроза морей и разоритель городов, тут чуть ли не на коленях прошу прощения, а ты даже ответом меня не удостоишь? Давай уже прощай меня скорее! Молчишь? Ну и ладно. Зато теперь душа спокойна, а совесть очищена.

— Вот умница! — раздался откуда-то из темноты голос де Десы и звук аплодисментов.

— Не понял! — Каввель не впал в ярость исключительно от неожиданности.

Все это время наглый человечишка, оказывается, был рядом и беспардонно подслушивал!

Чиркнуло огниво, и зажегся свет. Глазам сперва стало больно, но вскоре удалось рассмотреть наглого инквизитора, поигрывающего связкой ключей. Человек удобно устроился на табурете чуть поодаль. На деревянном столике рядом с ним стояла лампа с прикрученным фитильком, дававшая достаточно света, чтобы увидеть еще и Могару. Тауроса явно наслаждалась последствиями разыгранного спектакля, хотя и бросала время от времени извиняющиеся взгляды в сторону узника. Она-то как раз пленницей не была и все это время просто играла роль.

— Вы сговорились, да? — негодующе зарычал пират, когда не увидел кандалов на Могаре и инквизиторе.

— Я говорил, что он изменился? — обратился Хуан к принцессе.

— Признаю, была приятно удивлена, — подтвердила его слова девушка. — С меня должок. Отпусти уже этого оболтуса, пока он кольцо из стены не выдрал вместе с куском шпангоута. Потопит же нас.

— С удовольствием, — сказал де Деса и пошел в сторону минотавра. — Дай мне слово, Каввель Исс-Брестон, что не причинишь нам с Могарой или экипажу этого судна вреда ни действием, ни бездействием, и ты свободен.

— Даю слово, — пообещал пират. — И чтоб вас черти морские побрали за это.

Могара не выдержала и заливисто расхохоталась. Каввель не подал виду, но ему это даже понравилось, но только самую чуточку.

Elf, Zwoelf…

Детская считалочка у гномов

Острая черная кромка скользнула к ткани и легонько поддела ее, вспарывая дюйм за дюймом. Сначала голова.

— Хм, любопытно, — с профессиональным равнодушием опытного гаруспика-вивисектора произнес Гарб.

В ответ глаза подопытной беспокойно забегали. Если бы не паралич, реакция была бы куда серьезнее, потому что жутковатое черное лезвие обсидианового ножа, скользящее в такой опасной близости от тела, никого не может оставить равнодушным. Особенно если этот кто-то находится в абсолютно беспомощном состоянии.