— О боги, даруйте мне сил! — мысленно восклицал Михель, дочитав до очередного мозгодробительного рассуждения о смысле бытия и роли духовности во вселенной.

— Во фантазия у человека! — не удержался от восторженного комментария Лю. — Это ж надо напридумывать такой ерунды! Смертные у него чуть ли не важнее богов. Не читай эту ересь, дальше листай!

Притчи и бытовые заметки сменяли одна другую, навевая зевоту и не давая ни намека на искомое знание. Солнце уже наметило себе путь к горизонту и частично скрылось за высокой западной стеной монастыря, когда попались первые интересные строки.

— Вот оно! — воскликнул жахани в голове.

— Не мешай, — огрызнулся послушник.

Михель с замиранием сердца водил пальцем по завитушкам букв, словно боялся, что они убегут и лишат его возможности узнать правду.

«…изможденный, мучимый демоном целый год… нашел в себе силы преодолеть страх и прийти за помощью. Даже в таком состоянии сильнее многих. Прошел тропой решимости и только в последний момент выказал колебание — редкое качество».

«Быстро усваивает все приемы и практики, но еще плохо понимает истинную суть Пути. Сомневается в непреложных истинах. Наверное, влияние демона слишком сильно, даже если оно послужило благой цели».

«Все еще дерзит и сомневается. Такая одержимость плохо поддается лечению. Придется избавить его от части воспоминаний, иначе он не сможет встать на Путь».

«Новый ученик не перестает удивлять. Забавно, что его сила может стать слабостью, а слабость силой. Времени мало, но я постараюсь подготовить его к встрече с судьбой».

«Все, отправил. Теперь остается молиться».

«Я знаю, что ты это прочтешь, поэтому не противься своему внутреннему голосу. Все во благо».

— Какой мудрый человек! — воскликнул Лю. — Не помню, чтобы среди моих агентов на Лумее был твой настоятель, но я бы его наградил. Жаль, до него сейчас не дотянуться. Все понял? Не сопротивляйся.

Михель тяжело вздохнул и поднялся, чтобы вернуть записи библиотекарю. Толстяк молча проводил беспокойного читателя взглядом и облегченно выдохнул, когда тот наконец ушел.

— Напомни, почему я должен на тебя работать? — обратился человек к жахани, покинув монастырь.

— При всех моих недостатках у меня отменное чувство юмора, — сразу отозвался Большой Лю. — Это как раз то, чего тебе катастрофически не хватает в жизни. К тому же наши цели совпадают.

— И чего ты от меня хочешь и что можешь дать взамен?

Пыльная грунтовая дорога уходит от ворот вниз. Духота уступает место промозглой вечерней сырости, характерной для гористой местности. Сначала травы и кусты покрываются росой, а потом на землю спускается туман. Поначалу он проницаем для взгляда, но уже четверть часа спустя сгущается в сумраке до молочного покрывала, в которое, поеживаясь, кутается земля. Эта завеса обнимает за щиколотки запоздалого путника, медленно карабкается к коленям и выше. Она ласкает и пугает одновременно, а потом одним рывком взбирается на уровень груди и пытается оттуда застить глаза. Наконец пелена набирается смелости и поднимается сразу к верхушкам деревьев. Видимость падает до трех шагов, и нужно следить за изгибами дороги, чтобы случайно не улететь в пропасть.

Где-то вдали воет, ворчит и фыркает ночное зверье, но человек спокоен: пускай эти твари сами его боятся. Шерстяной балахон, пропитанный солью, потом и уцелевшими воспоминаниями, надежно укрывает тело от тумана, а вот безобразная пустота в памяти продолжает неприятно холодить душу.

— Отлично! Этап отрицания прошли, переходим к торгу, — в голову прилетел образ улыбки. — А чего бы тебе хотелось? Впрочем, не говори, я и так все знаю и легко могу это устроить. Подчеркиваю, легко!

— Но ведь она умерла! — усомнился Михель.

— Пфф, — фыркнул голос в голове. — Вообще не проблема, так что соглашайся. От тебя же, дружок, мне нужна самая малость. Всего-то пара смертельных ударов. Ну, может быть, не пара, а чуточку больше.

— Кто цель? — человек задал этот вопрос, хотя наружу рвался совсем другой.

Неужели это возможно?

— Никого из тех, кого бы ты сам не захотел придушить в полном соответствии с наставлениями святого учителя. Мы твоими руками и, наверное, ногами будем спасать вселенную. Согласен?

— А тебе-то какой смысл в ее спасении? — хмыкнул Михель, осторожно выбирая в густом тумане место, куда поставить ногу.

Плотная пелена приглушала все звуки, из-за окружение начинало больше походить на эфирную границу, чем на мир смертных.

— Ну, знаешь ли! Я в ней тоже живу, вообще-то. Не сказать, что лучше всех, но лучше многих. Рухнувшее мироздание может больно стукнуть промеж рогов. По правде говоря, я почти уверен, что если планы нашего общего врага осуществятся, то не выживет вообще никто. И тут либо я делаю все, что в моих силах для предотвращения светопреставления, либо наслаждаюсь концом, заняв место в первом ряду этого балагана. Мой хозяин полагает, что нужно драться, а мне спорить с ним не пристало. Так что выбор невелик.

Михель помолчал, обдумывая услышанное.

— И кто же наш враг? — прищурил он глаза цвета свинца.

— Этого я пока точно не знаю, — сокрушенно ответил Лю. — Мы видим тревожные события, но не всегда понимаем, кто их вызвал. Собираем сведения по крупицам, но они порой противоречат друг другу. Сам понимаешь, я сильно скован некоторыми условностями, и работать приходится через агентов. Сложно это. Поэтому, раз уж появилась такая возможность, предлагаю планомерно избавляться от всех, кто способен вызвать катастрофу. Предстоит немного напрячься, но уверяю тебя, оно того стоит.

— Я согласен, — кивнул человек, — в обмен на мое желание, мою безопасность и безопасность моих друзей.

— Сделку подтверждаю! — не скрывая восторга, обрадовался жахани.

«Подозрительность не бывает излишней. Слепое доверие хорошо лишь для тех, кто мало ценит свою жизнь».

— Сконм Железнорук III

Орк с сомнением почесал рукоятью одного из мечей густые черные волосы с едва заметной проседью, но все же убрал оружие в ножны.

— Ты прав, не стоит их провоцировать, — согласился он наконец.

Гарб позволил себе мимолетную тень улыбки: осталось уговорить Адинука. Троу, казалось, весь стал непреклонной монолитной глыбой камня и не собирался отказываться от собственного мнения.

— Я их знаю дольше, чем небо, и уж точно дольше вашего, — цедил он сквозь зубы. — Одну Рати можно терпеть, но ты же предлагаешь сунуться прямо к инс-огглинам в логово! Точно ли будет хорошо, если из моих останков понаделают всякой утвари? Остальных они тоже не пощадят.

— Успокойся, дружище! — похлопал эльфа по плечу гоблин, от чего тот только поморщился. — Я не дам тебя в обиду.

— Смотри, как бы тебя самого не обидели, — покачал головой бард. — Мой народ жесток, но эти могут дать троу фору.

Адинук не стал менять щегольской наряд на старый и теперь смотрелся в своем камзоле неуместно в мрачных пещерах Подземья.

— Можем разделиться, — предложил шаман. — Вы пойдете к любому выходу и как-нибудь доберетесь до Брестона, а я немного погощу у Сконма и потом вас догоню.

Гоблин подумал, что так будет даже лучше, если друзья не станут задерживаться в Подземье. Он действительно мало знал о повадках хапуг и не хотел, чтобы кто-нибудь пострадал. Уверенности придавали только заверения Рати, что ему обеспечат радушный прием, и какое-то идущее из глубины души чувство, что хапуги не станут причинять вред именно ему.

Эльф открыл было рот для ответа, но его опередил Аггрх.

— Я с Гарбом, а остальные как хотят.

Орк в свою очередь решил, что гоблин не сможет круглые сутки себя защищать от возможных опасностей среди не слишком дружелюбного племени, а значит ему понадобится телохранитель. К тому же там будет симпатичная девчонка с веснушками на лице. Эльфийки легко выветрились из памяти зеленокожего, а эта маленькая янтарноглазая бестия все никак не шла из головы.