— Ничего, — говорю я. — То, как она с тобой разговаривает…

— Ты думаешь, я трахал её? — спрашивает он. Его пальцы скользят по моей руке, и я вздрагиваю от его прикосновения. — Это то, что ты хочешь знать? Ты должна сказать, что ты имеешь в виду, Делани.

— Отлично, — молвлю я. — Я спрашиваю, трахал ли ты её?

— Разве это имеет значение? — его лицо близко к моей шее, и когда я чувствую, как он глубоко вдыхает, я закрываю глаза, желая, чтобы его губы коснулись меня.

— Да, это важно, — говорю я. Я кладу руку ему на грудь, чтобы остановить его от продолжения того, что он делает со мной. Я чувствую, что он разоблачает меня.

— Почему это имеет значение? — спрашивает он. — Ты хотела, чтобы у нас была связь на одну ночь, не так ли?

— Я… — я качаю головой. — Я… ты прав. Я не знаю. Это не моё дело. И, да, одна ночь. — Я сейчас слишком сбита с толку, чтобы злиться. Раньше он вёл себя так, как будто не мог оторвать от меня своих рук, как будто одной ночи было недостаточно. А теперь он ведёт себя так, будто мы просто встречаемся. — Знаешь что? Мне нужно идти.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, и он хватает меня за запястье. Мой напиток расплёскивается в бокале, и шампанское капает мне на руку.

— Нет, — говорит Гейдж. — Ты не уйдёшь.

— Было ошибкой приходить сюда. — Но то, как он смотрит на меня, как раньше в моей комнате, заставляет меня таять.

Глаза Гейджа не отрываются от моих, когда он наклоняется, опускает голову и медленно слизывает капли с моей кожи, его язык задерживается, двигаясь так медленно, что я думаю, что могу умереть. Он берет напиток из моей руки и ставит оба наших бокала на землю в нескольких футах от меня, прежде чем снова повернуться ко мне лицом.

— Ты уверена в этом?

Клянусь, моё тело так отзывчиво на него, что он может сделать меня влажной одним взглядом. Почему это так? Он мне нравится, а потом я вижу его с Челси и уверена, что презираю его.

— Это была ошибка, — повторяю я.

Он снова тянется к моему запястью и подносит его ко рту, прикасаясь губами к чувствительной коже с внутренней стороны. Моё тело — моё глупое предательское тело — отзывается мурашками на руках и затвердевшими сосками под лифчиком. Гейдж смотрит на меня снизу-вверх.

— Мы с Челси не трахались, — говорит он.

— Хорошо, — отвечаю я. Но я не совсем уверена.

— Ты пришла сюда не для того, чтобы говорить о Челси, — произносит он. — Но, просто чтобы ты знала, я никогда к ней не прикасался.

— Она хочет, чтобы ты это сделал, — говорю я.

— Так, как тебя хочет японский бизнесмен? — спрашивает он. Туше. Гейдж просовывает палец под бретельку моего платья, а затем смотрит на меня. — На тебе лифчик, — молвит он. — Это разочаровывает.

Моё сердце бешено колотится, когда я смотрю на него.

— Он шёл с платьем.

Гейдж поднимает брови.

— Трусики? — спрашивает он, и понимающая улыбка расползается по его лицу, когда я киваю. Он берёт мочку моего уха в рот, его язык скользит по ней медленно, чувственно. — Я полагаю, ты также заставила себя кончить раньше, да?

Я с трудом сглатываю.

— Да.

— Ты думала обо мне? — спрашивает он, его рука крепко сжимает мою талию, скользя вниз по моему бедру. Он издаёт звук себе под нос, низкий и первобытный.

— Да, — шепчу я.

— Ты была очень плохой девочкой, Делани Марлоу, — говорит Гейдж, его тёплое дыхание касается моего уха. — Я оставил тебе очень конкретные, очень специфичные инструкции. Я сказал тебе не надевать лифчик или трусики и определённо не прикасаться к себе, и ты сделала и то, и другое. Интересно, что мне с тобой делать? — я хочу протянуть руку и расстегнуть его рубашку, провести руками по его обнажённой груди. Я хочу его прямо сейчас, на открытом месте, так близко ко всему, к грохоту музыки и людям у дома. Кто угодно может войти в любой момент, и всё же я всё ещё хочу его.

Гейдж отступает назад, подальше от меня. «Чёрт, — думаю я, — он уходит». И я практически промокла насквозь. Но он просто долго смотрит на меня, выражение его лица непроницаемо. Затем он говорит.

— Трусики. Щиколотки. Сейчас.

— Что прости?

— Ты слышала меня, — говорит он, его взгляд напряжён. — Залезь под юбку, сними трусики и отдай их мне.

Никто никогда не разговаривал со мной так, как это делает Гейдж. Властный, требовательный, сексистский придурок, который также является моим сводным братом, не должен командовать мной и заставлять меня мокнуть в предвкушении. Я должна сказать ему, чтобы он отвалил. Затем мне следует развернуться и уйти.

Но я этого не делаю.

Вместо этого я делаю то, что он мне говорит. И от этого я становлюсь мокрой. Мои глаза не отрываются от его, когда я залезаю под юбку и опускаю трусики с бёдер, позволяя им упасть на землю. Наклоняясь, я поднимаю их и подхожу к Гейджу, трусики свисают с кончика моего пальца.

— Это то, чего ты хотел? — спрашиваю я.

— Это совсем не то, чего я хочу, — отвечает он. Он берёт мои стринги из моей руки и кладёт их в карман своего пиджака. — Повернись.

— Зачем?

— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты чертовски болтлива? — спрашивает он.

— Никогда.

— Лгунья, — говорит он. — Отвернись и закрой рот, пока я не положил в него что-нибудь.

— Обещаешь? — шепчу я.

Уголки его рта приподнимаются.

— Это то, чего ты хочешь?

Я не отвечаю ему. Вместо этого я оборачиваюсь.

— Да? — спрашиваю я, но на самом деле отвечаю на его вопрос. Чего я хочу, так это чтобы член Гейджа снова был у меня во рту. Чего я хочу, так это попробовать его на вкус, когда он кончит.

— Натяни юбку на свою задницу.

— Не здесь, Гейдж, — протестую я, но протест слабый.

— Сейчас.

Я задерживаю дыхание, задирая юбку до талии, воздух холодит мою кожу. И я жду. Гейдж медленно проводит рукой по изгибам моей задницы, затем сильно опускает ладонь на мою плоть.

— Это за ношение трусиков.

Я издаю тихий стон, когда вибрация от его прикосновений проходит через меня, посылая волну удовольствия и боли между моих ног. Первоначальный острый укол превращается в тупую пульсацию, но только на мгновение, пока он снова не опускает руку.

— А это за ношение тобой лифчика.

Он делает паузу, позволяя своим пальцам коснуться моих половых губ, уже влажных от моего возбуждения. Его прикосновение посылает удовольствие, рикошетом пронизывающее моё тело, которое намного затмевает боль. Затем он убирает руку и снова шлёпает меня.

— А это за флирт с японскими бизнесменами.

Я смотрю на него, моя ягодица пульсирует, а слёзы щиплют глаза.

— Сейчас ты ревнуешь, — говорю я.

Руки Гейджа сжимают мою плоть, и он сильно притягивает меня к себе, моя юбка всё ещё задрана вокруг талии.

— Ты чертовски права, я ревную, — отвечает он хриплым голосом. — Мне не нравится думать о тебе с кем-то другим.

— Почему? — спрашиваю я, запрокинув голову. — Ты тот, кто… встречается со всеми подряд, Гейдж О'Нил. Все это знают.

— Не после тебя, — говорит он.

— Так ты пару недель ни с кем больше не спал? — спрашиваю я. — Поздравляю.

— Я ни на кого не смотрел с тех пор, как ты вернулась сюда, — отвечает он сердитым голосом. — И, просто чтобы ты поняла — пока я трахаю тебя, ты принадлежишь мне.

— Кто, чёрт возьми, говорит такую ерунду, Гейдж? — спрашиваю я. Часть меня возмущается его собственничеством, но другая часть меня так возбуждена, что я не могу ясно мыслить. Я не знаю, то ли оттолкнуть его руки от моей задницы и послать его к чёрту со своими выходками пещерного человека, то ли упасть на колени и взять его в рот. Он настолько бесит. И сбивает с толку. — Ты не можешь просто… сказать мне, что я принадлежу тебе. Это не то, что говорят нормальные люди.

— К чёрту нормальность, — произносит Гейдж, беря моё лицо в свои руки. Он поглаживает мою нижнюю губу большим пальцем, и я могу представить, как он делает то же самое у меня между ног. А затем, как будто он может прочитать мои мысли, он другой рукой проникает мне между ног, раздвигает их и без предупреждения засовывает в меня два пальца. — Ты сводишь меня с ума. Это тоже, блядь, ненормально.