Потому что больше не отреагировал ни на одно из брошенных им вдогонку высказываний Артура.

Егор сидел на кухне в Марининой квартире и ждал, пока девушка собирала всё необходимое. Она настояла, чтобы он зашёл, ведь «первая медицинская помощь – единственное, чем она могла отблагодарить его за своё невредимое лицо».

Он усмехнулся, вспоминая тон, которым она говорила эти слова. До смешного серьёзный. Можно было подумать, что его отчитывают, да вот только происходило, блин, совершенно обратное. Она всего лишь хотела хоть как-то отблагодарить за…

В голове снова появилась картина замаха Гордеева. Совсем короткого. И ярости, наполняющей жестокие глаза. А потом – совершенно беззащитной девушки. Полная противоположность, чёрт возьми. Как вообще рука поднялась?..

Захотелось вдруг защитить её. А потом захотелось убить Артура. Прям на месте. Избивать, выдалбливать из него последние остатки жизни, чтобы он задыхался, выхаркивал их, давился ими. Чтобы мыслей, подобных той, что вспыхнула сегодня, в его тупой голове больше не появлялось.

Страх в её глазах, но вздернутый подбородок. Контраст. Притягивающий, разрывающий изнутри. И рука, летящая навстречу её лицу. Удар, которым Гордеев хотел наградить её.

И ярость. О, да, это была она, Егор знал. Чувствовал. Узнавал её внутри себя. Она была не таким частым гостем в его жизни, поэтому он без труда и ошибок распознал незваную гостью. Не мог спутать с чем-то ещё. Она кипела, нарастала, бурлила, переливаясь за пределы. Выливаясь в неожиданные действия с его стороны.

Он даже не совсем понял, как за секунду очутился перед Мариной, преодолев расстояние в несколько метров. Помнил только картинку, пульсирующую в голове и перед глазами. И помнил, что внутри что-то неприятно саднило.

А следующим, что он увидел и полностью осознал, был Артур, уже лежащий на полу. Неприятное ощущение на костяшках, которые он умудрился разбить о челюсть выродка. И дрожь, которой било Марину. Ему действительно тогда казалось, что она может рухнуть прям на месте.

Но сильнее ощущения дрожащей в его руках девушки было тепло её ладони, когда она переплела их пальцы и каким-то чудесным образом умудрилась вмиг образумить его. Достучаться. Вернуть не землю. Одним своим прикосновением. Что за магия, чёрт возьми?

Но это было недолгим. Уже на лестничном марше она высвободила свою руку, добавив, что уже вполне способна идти без чьей-либо помощи. А он что? Отпустил, засунув кисть в карман, и закатил глаза на внезапно вернувшуюся гордость девчонки.

Даже в такой ситуации они обе неразлучны. Кто бы сомневался?

Послышались мягкие шаги. Марина вернулась с небольшой чашей воды, упаковкой бумажных платков и пузырьком с какой-то непонятной прозрачной жидкостью без этикетки с названием. Девушка поставила чашу на стол, вытащила из пакетика белый платок, обмакнула его и выжала. Вода устремилась обратно в металлическую тару под тонкий звук ударяющихся о колеблющуюся гладь маленьких капель.

– Закатай рукав и дай руку, – Марина перевела на него взгляд своих строгих голубых глаз.

Егор усмехнулся. Ишь, деловая какая, раскомандовалась. Посмотрите-ка.

Решив подшутить над серьёзно настроенной одноклассницей, молодой человек расстегнул запонку на манжете, закатал по локоть рукав белоснежной рубашки и протянул Марине не рассечённую руку.Она ещё пару секунд сверлила его суровым взглядом, но потом всё же опустила глаза, отчего на щёки упала тень длинных ресниц с загнутым концом. Сжала протянутую ладонь юноши своими тонкими пальчиками и повернула к себе тыльной стороной.

Уголки губ потянулись вверх, вырисовывая ухмылку на лице Егора, и он слегка отвернул голову, чтобы девушка ненароком не заметила, что он просто смеётся над ней.

Долго ждать не пришлось. Она подняла голову настолько резко, что волосы, удерживающиеся двумя белыми бантами, забавно соскочили с плеч и упали на грудь, и вперила в него свой недовольный взгляд, явно улавливая весь фарс ситуации. Яркие глаза соблазнительно поблёскивали накалившимся за несколько мгновений недовольством.

– Очень смешно! Другую руку, Егор.

Он закусил губу, наблюдая за её лицом, что освещал солнечный свет. Из-за этого она совсем немного щурилась и забавно морщила нос, а длинные волосы переливались разными оттенками пшеницы. Расстегнул запонку на другом манжете и, также закатав рукав, протянул девушке руку, на костяшках которой уже свернулась кровь. Девушка особо бережно взяла её в свою ладонь и принялась аккуратно смывать тёмно-красные пятна с рассечённой кожи. Тёплая вода успокаивала, и Егор ненароком загляделся на свою знакомую. Её сосредоточенное выражение красивого лица, чуть нахмуренные у переносицы брови и закушенная губа заставили его улыбнуться – совсем немного, лишь одним уголком.

Наблюдать за ней было чем-то поистине светлым. Почему-то эта девочка умудрялась выгонять все отвратительные и тошнотворные мысли из головы. Наподобие тех, что напоминали о Гордееве. И ведь даже не особо старалась. Просто оно так получалось. Само.

Девушка аккуратно смыла всю засохшую кровь, а потом отставила чашу и взяла в руки этот непонятный пузырёк, собираясь его открыть, и, видимо, даже использовать содержимое. Видимо, даже применительно к Егору.

Молодой человек одёрнул руку, подозрительно прищуривая глаза и сверля взглядом непонятную прозрачную жидкость в маленькой стеклянной баночке с белой крышечкой, которую девушка с особым усилием пыталась отвинтить.

– Это ещё что? Ты учти, что я, не осведомлённый о твоих средствах первой помощи гражданин, и не подумаю применять это непонятное нечто на себе. Ясно?

Девушка несколько секунд смотрела на него так, будто перед ней сидел маленький ребёнок. Или идиот.

Это, кстати, немного покоробило.

– Ты мне не доверяешь, или что?

– Тебе доверяю, а этой штуке в твоих руках – не очень, – Егор сложил руки на груди.

Марина цокнула, закатывая глаза, и упёрла маленькие кулачки в бока, зажимая в пальцах правой руки проклятый пузырёк. А потом, вновь встречаясь взглядом с парнем, ухмыльнулась и покачала головой.

– Не переживай, рука не отвалится.

– Обещаешь?

– Не знаю ни одного случая, чтобы от перекиси водорода атрофировались или отпадали конечности, знаешь ли.

Она что, издевается, блин?

Ну да, как и ты над ней минуту назад.

Внутренний голос был не вовремя, поэтому Егор отогнал его подальше и нахмурился, посмотрев на Марину. Она стояла, растягивая губы в широкой улыбке и нарочито удивлённо приподнимая брови. Будто бы глумливо спрашивая: «Что такое?»

Нет, солнышко, ничего.

Получишь когда-нибудь.

Со вздохом преувеличенной тяжести Егор всё-таки протянул ей руку, которая тут же снова легла в её ладонь. Девушка отложила крышечку, которую она забавно пыталась открутить около минуты, и, поднеся пузырёк и наклонив его, накапала несколько капель на каждую из рассечённых костяшек. Небольшие ранки заполнила шипящая пена, и почувствовалось едва заметное жжение.

В голове вдруг сложилось чёткое воспоминание о разбитых коленках и локтях из детства. Оно мягко и ненавязчиво повеяло летом, теплом и солнечным светом.

Таким, который сейчас ложился на Маринины губы. Приоткрыла рот и провела по нижней губе кончиком языка, оставляя после себя манящий влажный блеск. Егор неосознанно облизал свои, и тут же, поняв, что мысли ушли совсем не в ту сторону, поспешил отвести взгляд, чтобы не провоцировать самого себя.

Она уже закрывала склянку, а Егор застёгивал запонки на манжетах рубашки. Потом девушка убрала чашу к раковине и вышла из комнаты, видимо, чтобы вернуть перекись на место. Появилась буквально через десять секунд, беря использованную салфетку с расплывшимися и впитавшимися пятнами крови на ней, и, комкая в небольшой снежок, выкинула в мусорное ведро.

– Что ж, – Егор уселся поудобнее, поправляя галстук и заново закалывая на нём зажим, – теперь можно продолжать избивать всяких уродов и знать, что Марина, если что, не даст мне умереть от кровопотери, а обязательно прижжёт всё перекисью водорода. Жизнь удалась.