Магия стигмы на драконах почти не работает. Мы по натуре одиночки. Не терпим лишней суеты, на территорию свою предпочитаем никого не пускать. За очень редким исключением. С людьми – картина совсем другая. Они всегда в восхищении от любого из нас. И магия стигмы извращённым образом распаляет это восхищение до страсти, заражая им партнёра. Лишая обоих силы воли, гордости, разума, оставляя лишь животный инстинкт.

Но девчонка нас ненавидит, а если ещё и…

– А это у нас кто? – я ткнул пальцем в сорванца. Чем-то он мне был неприятен. То ли кривой улыбочкой, то ли наглым взглядом на девчонку.

– Лучший друг и тайный возлюбленный.

– Тайный… любовник? –  не рановато ли?

– Нет. Лишь возлюбленный. Настолько тайный, что девчонка и сама ещё не подозревает о своей любви.

– Звучит… странно.

– Люди вообще странные, – отец обозначил шутку улыбкой. –  Они дружат с младшей школы. Реми Дримвуд.

– Дримвуд? – я невольно прикрыл рукой папку с информацией о человеке с этой фамилией, попавшую на мой стол пару часов тому.

– Да, – родитель многозначительно выгнул бровь, словно намекая, что это именно тот человек, о котором я думаю.

Он действительно знал, но я тогда не догадывался, что мой друг шпионит за мной. Да и об особенностях связи «правитель-телохранитель» я знал недостаточно.

Тогда же я лишь хмыкнул, снова переоценивая шансы.

Девочка, влюблённая в сына контрабандиста, таскающего островитянам прогресс на своей подводной флотилии.

Отец присел в кресло напротив меня, сложил ногу на ногу.

– Влюблённая и ненавидящая драконов невеста, Корри, и ты, обычный дракон-одиночка. Магии стигмы не будет, что разжигать. Никакого водорода для огня. Даже дров нет. Взамен – пока ты будешь связан с ней, ты свободно работаешь, получаешь всё, что тебе нужно для опытов и изысканий – материалы, информацию. Никаких проблем с патентами на устройства. И гарантированно – никаких драконесс в невесты.

– И в чём подвох? – я впился взглядом в лицо отца, надеясь его прочесть.

– Подвоха нет. – Незамутнённой искренности вид ему не дался – крылья носа дрогнули. Обиженно вздохнув – ох, и вырастил сынулю, родному отцу не доверяет! – всё-таки пояснил: – Она растёт. Люди очень быстро растут, понимаешь? Она ещё не успела засветиться перед нашими, но это вопрос года-двух. Хорошо закончив Высшую – она поступит в Академию. Агнигор, кстати, её уже вычислил, по спискам выпускного класса, и передал информацию мне. Просто потому что Фалькони. Он даже не знает, что у девочки уже раскрыт дар.

– Кстати, как так получилось, что никто не знал о внучке Меххаритт?

Отец замялся. Думаю, наигранно.

– После… самоубийства последнего главы Фалькони – его стигма досталась бездарной дочери, а та умудрилась… не пометить новорожденную дочь сестры. Когда мы это выявили… то, хм, решили оставить, как есть, – туманно отозвался родитель, и я догадался, что имела место халатность. – Девочка долго считалась бездарной. Однако, кое-какой – примитивный – дар у неё всё-таки есть.

– Примитивный?

– Слишком хороший для человека слух.

Я испытал недоумение, даже более сильное, чем за всю беседу.

– Зачем тебе её ребенок, если она так слаба?!

Отец помолчал, являя почти человеческие муки сомнения, затем пояснил:

– Возможно, нужна именно смесь её крови с драконьей. К тому же, примитивный дар, раскрытый рано в детстве, может быть только началом. Тебе ли не знать…

Мне.

– Но главное то, что, если стигма вас не захватит – а она, скорее всего, не захватит, сам понимаешь, – ты просто придержишь девочку до полного раскрытия дара. Чтобы понимать его истинную цену.

Чтобы подороже продать.

Я заглушил недовольство, поднявшееся в груди. Наш обычай менять драконесс на одарённых людей – по курсу один к трём-десяти, никогда мне не нравился. Но патриции сами исправно метили дочерей, почитая за высшее благо породниться с драконами. Что-либо исправить я не смогу. Зато могу вернуть людям часть технологий…

– Девочка учится отлично. Умненькая. Поступит в Академию, – продолжал тем временем отец. – А там толпы драконов, медитации, возможное раскрытие. О ней узнают. И первым подаст запрос Салемир, – злость зазвенела в голосе отца. – Как выкуп за Ульму. Якобы дочь Мехаррит, а на деле – слабую менталистку от безвестной наложницы.

Я сдержал усмешку, припомнив как утешала Ульмарис меня, юного и неопытного, после встречи с дурманханом.

Но отец мою ухмылку заметил, недовольно прищурился. Закончил он сварливо, словно недоумевая, почему он тут со мной разговаривает:

– В Имарр её не отдам! Хватит и одной ошибки. Могу дать кому-то из старших Дальсархов.

– Они все женаты, – зачем-то напомнил я.

– Это условности. Махаражи отлично изжили моногамию и ничуть не страдают. Вон, какого Мунтасарра породили.

– Единственного сильного дракона во всём роду?

– Или себе возьму! – гнул отец, распаляясь. – Моего интереса хватит, чтобы разжечь страсть.

Я скептически покривился, а отец добил меня:

– А трон достанется тебе на то время, пока буду делать нового наследника с этой – как вы там говорите? – малолеткой!

Я вскипел.

Не знаю даже, что меня больше взбесило. Усиление опалы, угроза бремени власти (с отца станется) или жалость к девчонке.

Но, бросив последний взгляд на горящие азартом синие глаза со снимка из досье, я ответил:

– Ладно!

– Клятву! – отец протянул мне свой кинжал, переплёл руки на груди и с раздражённым вздохом уставился на потолок. Словно это я у него только что выклянчил великую ценность.

Я тоже мученически закатил глаза, но всё-таки быстро надрезал палец и, макнув кончик пера в кровь, выписал на ладони символ клятвы[a6].

– Клянусь, что возьму в невесты Кассандру Фалькони и обязуюсь пройти с ней обряд сплетения в течение трёх лет. Без гарантии результата, и с расторжением после указанного срока, – я бросил взгляд на отца, но тот невозмутимо изучал подпалины и пятна реактивов, украшавшие потолок лаборатории.

Но когда кровь на моей ладони, вспыхнув, исчезла без следа – теперь в случае нарушения клятвы меня ждали весьма неприятные последствия, – отец оживился, всплеснул ладонями:

– Вот и отлично! – и заторопился прочь. – Да, – «припомнил» он уже в дверях: – Бал в честь помолвки будет в середине  лета в Синегоре. Там и познакомитесь. К тому времени я уговорю старшую Фалькони пометить девчонку.

А на балу…

Хватило одного взгляда на непокорную Незабудку, действительно ненавидевшую нас и всеми скромными силами пытавшуюся избежать своей участи и меня. Еле заставил себя развернуться и уйти, оставив её под сальными взглядами десятков мужчин.

Я всё-таки надеялся, что время есть. Но в Академии мы с Незабудкой встретились в первый же день, и прежде, чем я понял, что все мои дороги ведут к ней – её опутало сплетением стигмы. Её привязало ко мне, не дав и шанса выпутаться из моего интереса.

Я обязан её отпустить.

Но Заррх меня разорви, я не знаю, как это сделать, чтобы не потерять насовсем.

Свести метку с кожи, отрезать руку – не выход. Метка и стигма лишь символ – сама магия единения в крови. И есть только два способа выжечь её из крови Незабудки. Первый – убить её. Почти. А после оживить. Если получится.

Не рассматривается.

Второй – слияние и извлечение. Только при первом… контакте – сохранить разум в страсти (что уже почти невозможно!) и вытянуть в себя всю её магию единения. Затем, как предлагал недоброй памяти Армирр, подправить память. И подлечить. Мерзко, но вариантов нет…