– Не надо! – оборвал царь архипастыря и, следуя ритуалу, направился вверх, к Успенскому собору, где всё было готово к торжественному молебну. Но у входа в собор Философов неожиданно заступил царю дорогу и встал в дверях, раскинув руки.
– Это что ещё такое? – не столько рассердился, сколько поразился Павел.
– Государь, в Писании сказано, гневные да не войдут во храм Божий, входить надо со смиренным сердцем, а ты, государь, во гневе.
– Я на тебя не сержусь.
– Да ни на кого не надо сердиться. Узнай наперёд, как да что, а голову отрубить завсегда успеешь.
Павел Петрович полуобнял генерал-губернатора и вошёл с ним в собор. Богослужение шло долго, утомительно, и у умудрённого летами и службой Философова было время объяснить императору, что треклятую дорогу правили и мостили по его личному распоряжению, а иначе царский кортеж и за месяц не добрался бы до Смоленска. Павел Петрович вспыхивал, как серная спичка, но и перегорал почти с той же скоростью.
– Я больше не гневен, я равнодушен. Прощаю всех!
С арестантов совлекли железо, а немного погодя даже наградили. Короче говоря, все остались довольны, но Смоленск еще долго вспоминал пережитые страхи, приходил в себя от мимолётного царского визита, ставил свечки в благодарность за чудесное спасение. А проиграли на этот раз, как и всегда на святой Руси, её вековые стрелочники и козлы отпущения – мужики деревенские. Каково жилось теперь тем челобитчикам, что поверили в царский указ и возопили против "тёсаных брёвен"? Ответ известен! Так что все преходяще, одни чиновники вечны!
Но вернемся к нашим героям. Устали путешественники сильно, да и помыться хотелось – все-таки ночевки на постоялых дворах сказывались. В одном месте в тюфяках кроватных было столько клопов, что Миша не выдержал и лег спать на полу, на сене, которое ему принес из конюшни Никита, завернувшись в кучу одеял, и то он чувствовал сквозь сон, как по нему кто-то ползал. Тут он и пожалел, что не взял средства от насекомых, принесенные мною из будущего – совсем забыли мы про них в суете сборов, решил в следующий раз набрать с лихвой.
А в остальном поездка Мише очень нравилась, его привлекли и новые знакомства, и возможность узнать о жизни в прошлом, да и продажи шли неплохо. Во время ночевки в Соловьево одного из проезжающих заинтересовала иголка, которой Никита зашивал ему порвавшиеся брюки. Убедившись в ее остроте и превосходном качестве, он купил целых три дюжины, заплатив за каждую по полтиннику, что было очень неплохо. Взял бы он и еще, но Миша отговорился, что больше нет – не хотел сразу светить большое количество необычного товара.
Предложил ему Миша и пять камней и жемчуг, сказав, что знакомый хозяйки выиграл в карты и просил продать, на что купец, не моргнув глазом, выложил за каждый камень по сто рублей, не торгуясь. Миша пожалел, что мало предложил, но уже поздно было доставать еще, да и опасно было перед незнакомым человеком показывать такое богатство.
Мужчина представился Можайским купцом третьей гильдии Никифором Михайловичем З., занимавшемся торговлей мануфактурными, галантерейными, скобяными и бакалейными товарами.
На удивленный вопрос, что он так издалека едет, Никифор Михайлович прогудел в бороду:
– Это еще не далече, я дальше на Север, в Псков поеду, там у меня друг-напарник, предлагает хорошее столовое серебро, моржовой да слоновой костью отделанное, вазы серебряные. Сказал, уж больно необычная да красивая посуда, ни у кого такого товара еще нет, а он по случаю у англицких купцов большую партию взял под кредит, а все распродать не смог. У нас такого товара нет, продам с Божьей помощью потихоньку, да и другу помогу.
– А что касается расстояния, купца, как волка, ноги кормят, за хорошим товаром не грех и съездить. А вы откуда быть изволите?
– Я тоже купец, зовут меня Михаилом Ивановичем, живу в имении у помещицы под Дорогобужем. Был я раньше мелким чиновником, но личные обстоятельства так сложились, что стал я у нее управляющим. Но потом удалось средств скопить и купеческое свидетельство получить. Так что купец я начинающий, никогда не откажусь поучиться у опытного человека!
Мише очень понравился купец, в уже в возрасте, но с молодыми глазами, азартный и рисковый – поехать из Можайска в Псков, за три девять земель, да еще и за товаром, который в глаза не видел, полагаясь только на слова друга, которому помочь хочет – это вам не покупки по каталогу, где каждый товар сфотографирован и описан со всех сторон.
Но Никифор продолжал:
– Это да, я ведь тоже не сразу купцом стал, был простым крестьянином, да спасибо Императору нашему Александру I, дай Бог ему здоровья и благоденствия! – и купец размашисто перекрестился. – По его указу "О вольных хлебопашцах" я и стал свободным, благо сумел денег накопить да у своего хозяина выкупиться. А потом стал потихоньку разными товарами, которые горожанам нужны были, торговать, да хороший подряд получил от окружных учреждений на поставку бумаги, так и закрутился помаленьку. Столько за эти годы разных случаев было, не перечесть! Только вот грамоте так и не выучился, все некогда было. Но не беда, у меня управляющие крепкие, вместо меня бумаги составляют и подписывают. Я уж шестой год торгую, столько за эти годы разных случаев было, не перечесть!
– Вот и у нас приключение случилось – разбойники напали на помещика, с которым на почтовой станции познакомились. Но мы сумели ему помочь отбиться и разбойников заарестовать! – не удержался и похвастался Миша.
– И разбойники не раз нападали, и в дороге чуть не замерз, и лавку мою грабители разорить хотели, еле отбились, все было! Но что это мы с тобой, Миша, на сухую разговариваем, давай-ка поужинаем да выпьем маленько с мороза! – перешел купец по простому на "ты".
Миша при слове "выпьем" даже вздрогнул, вспомнив, как ему было плохо после выпивки на охоте на волков. Поэтому он сказал:
– Нет, Никифор Михайлович, вы пейте, а я не буду – болею сильно после спиртного, вот и зарок дал не пить в дороге. Вот лучше скажите мне, есть ли у вас в Пскове знакомые, которые дальше на Север, к Белому морю ездят. Тут ко мне лекарь наш уездный подходил со странной просьбой – надо ему водоросли сушеные привести, он из них какое-то лекарство хотел сделать, обещал хорошо заплатить, а водоросли эти в холодных водах растут. Есть ли возможность узнать про это, а еще лучше купить эти водоросли, только лекарь сказал, что их как-то по особому надо сушить. Он мне даже картинку нарисовал, какие растения ему нужны, там же он и написал, как их сушить правильно надобно.
– Говорил, что и есть их можно, сильно полезная вещь для организма, хоть и выглядит странно. Я вам и аванс могу дать, пусть купят, сколько смогут, да посушат по совету лекаря, или так привезут, только уж не знаю, как их сохранить можно, чтобы не пропали. А так товар легкий, удобный, без проблем привести можно, – и Миша, вспомнивший о моей просьбе, протянул бумагу, на которой была нарисована ламинария, водоросль, очень богатая йодом.
– Хм, интересно, не видел такой! Говоришь, лекарство сделать можно? Дело хорошее, узнаю, а аванса мне не надо, так договорюсь, мое слово крепкое, все про то знают. А водоросли эти и во льду привезти можно, как рыбу возят. Напиши только, где тебя можно разыскать? Да и валенки мне твои понравились. Где такие прикупить можно?
– А это наши умельцы делают в имении у Марии Ивановны, у которой я управляющий. Если хотите, могу продать, у меня еще есть. А найти меня можно просто, – и Миша протянул визитную карточку, которую мы ему напечатали вместе с "апостолами". Визитные карточки чаще всего изготавливались и разрисовывались в это время от руки, свидетельствовали о статусе и богатстве ее владельца и были у дворян. У купцов еще визитки в ходу не были, а тут, напечатанная типографским способом, хоть и литографически и черно-белая, но в стиле 21 века, Мишина визитка смотрелась довольно шикарно.
