Мертвая тишина, все затаили дыхание, многие дамы вытирают слезы, гусары наконец-то утихомирились и задумались. Концерт закончен, все встают и уже спокойно расходятся, в ящик для пожертвований падают купюры. Мы с Машей кладем по десять золотых каждая, да еще мы отправили лекарства, которые успели расфасовать из запасов из будущего. Будем надеяться, что пусть не все, но кто-нибудь сможет ими воспользоваться. Проходим мимо Александра, и мы с ним начинаем говорить одновременно:

– Я вас жду сегодня у себя в имении, – это я.

– Позвольте мне быть у вас сегодня, – это он.

Оба улыбаемся, он бледен, да и я, наверное, не лучше. Все-таки этот день был очень трудным.

Ехали назад в тишине, Маша молчала, только я видела, как ее губы шептали слова стихотворения. Я обняла ее, прижимая к себе, и мы обе еле сдерживали слезы. Также молча мы доехали до Васино, где Миша вышел нам на встречу, хотел о чем-то спросить, но видя наше состояние, тоже просто молча поклонился и помог Маше пройти в дом. Я тут же я попросила Никиту отвезти меня в Деревенщики и уже на автомате доехала до своего имения. Без сил я просто упала на диванчик, стоявший в уголке и уже через сон почувствовала, что Алеся укрывает меня каким-то одеялом.

Проснулась я толчком, около меня стоял Александр, который смотрел на меня очень теплым взглядом. Я поправила волосы, платье, чувствовала себя немного напряженно. В комнатах никого не было, стояла полная тишина, только дрова стреляли в печи. Александр молча смотрел на меня, чувствовалось, что он очень хочет что-то сказать, но никак не решается. Я решила его подтолкнуть, подошла к фортепиано и запела песню, которую пела Алла Пугачева "Ты на свете есть" Марка Минкова на стихи Леонида Дербенева:

Я молчала – за меня все сказала песня. И тут Александр не выдержал, подошел ко мне, накрыл мою руку, приблизил ее к губам и стал жадно целовать, приговаривая: "Так вы любите меня? Я тоже люблю, никогда так не любил, ни одну женщину, даже жену! Она, бедняжка, слишком молода была, а потом в родах умерла, так я задавил себя, весь в службу ушел! А тут тебя встретил и понял – все, пропал подполковник, вот твоя судьба! Ах, Натали, Натали, что ты со мной делаешь!" – Он впервые назвал меня по имени и на "ты".

Речь его становилась все бессвязней, он задыхался от нахлынувших чувств, и я не смогла на них не ответить. Я просто тихо повернула его голову, посмотрела в глаза и молча поцеловала этого отважного мужчину с большим заледеневшим сердцем. Поцелуй наш затянулся, мы оба потерялись в этом доме, и не заметили, как оказались в спальне. Мы задыхались, целовали и обнимали друг друга, я шептала: "Милый, милый, только не торопись, только не спеши" и ласкала этого такого уязвимого и грозного мужчину, которого сейчас полностью подчинила себе.

Барыня впервые через меня и с помощью меня смогла познать всю тайну ответной любви, когда каждый и берет, и отдает в полной мере. И это нам обеим было очень приятно. Я немного стеснялась своей раскрепощенности 21 века, но, наверное, она здесь как раз и нужна была – в этой партии я была запевалой, но и партнер мой откликался мне в такт. Так продолжалось бесконечно долго или очень быстро – не знаю, я совсем закружилась в хороводе чувств и успокоилась еще не скоро. Но и силы мужчины были уже на исходе, и мы уже просто в изнеможении откинулись на простыни.

Мы оба посмотрели друг на друга и в унисон произнесли: "Как долго я этого ждала! – Как мне этого не хватало!" И вновь были объятия, поцелуи, но уже спокойные, ласковые, нежные, душевные. Ночь была длинной, мы ласкали друг друга, я гладила многочисленные шрамы, покрывавшие тело Саши, а потом я тихо заснула на его плече, а он держал меня за руку, как будто боялся потерять обретенное счастье. Так закончился тот большой день и мне ни о чем не хотелось думать и я ни о чем не жалела.

Утром я потихоньку вылезла из-под руки любимого. Хотя я и взрослая "девочка", но так давно не занималась "этим", как говорили раньше, что у меня все болело. Мне надо было придти в себя и привести тело в порядок, что я и сделала потихоньку за ширмой. Саша крепко спал, разметавшись, и я не стала его беспокоить, оделась в домашнее платье и вышла в столовую. Там я попросила Алесю накрыть стол к чаю, сказав, что ухаживать за гостем буду сама.

Вошла Варвара, потихоньку спросив разрешения. За эти дни она окончательно освоилась и все относились к ней так, как будто знали много лет. Она отлично сошлась с "апостолами" и многому их учила, особенно своего коллегу-Фому. Вот и теперь она обрадовала меня – оказывается, общими усилиями они успели сделать две дюжины кусков дегтярного мыла, использовав жир, оставшийся от овечек, пошедших на плов еще во время приема полка, благо он хорошо сохранился. А деготь у нас был от мази "а-ля Вишневского". Но Варвара обещала сделать и еще мыла, было бы из чего, технологию они отработали. Значит, надо закупать еще жира, ведь мы планировали еще и мази на лекарственных травах сделать.

Приготовили мы лекарства и бинты, да еще и смогли упаковать их в бумагу, пропитанную воском, из старых запасов наших бортников. Они с моей легкой руки тоже получили родовую фамилию – Пчелкины, которая очень им понравилась и замечательно отражала характер этой дружной и трудолюбивой семьи.

И еще прекрасный сюрприз ожидал меня – оказывается, Миша передал мне простейшую печь-буржуйку, которую заказал сделать еще в Смоленске из прочного железа, которое там нашлось. Замечательно, будет еще один подарок для полка – только назовем мы печь "гусаркой", никаких буржуев! Александру вместе с печкой передам и чертежи – надеюсь, их полковые кузнецы разберутся с этим изобретением. Написал он и еще об одном сюрпризе – полевой кухне, которая ждет нас в Васино. Ай да Миша, какой же он молодец, сколько успел сделать!

Итак, в углу комнаты стала набираться большая куча вещей в подарок для Александра и его полка – продукты, лекарства, печка, мыло, теплые вещи для солдат и офицеров из запасов будущего, а самое главное – красивые белые бурки, сделанные Пимашками, но не с резиновой подошвой, а подшитые прочной бычьей кожей, что пожалуй, делало их не хуже, а чем-то лучше. И я стояла и размышляла, как же это все увести – ведь Александр приехал только на своей верной лошадке, точнее, коне, надо будет возок вместе с ним отправлять.