Таких людей здесь было много, и смотритель, которому было скучно и которого мы специально подталкивали к дальнейшему разговору, поведал нам о еще одном помещике, Алексее Орлове, который десять лет безнаказанно грабил соседа своего Василевского. Отбивал у него скот, увозил рожь, хватал и насиловал девушек. Тщетно Василевский искал суда, Орлов высек заезжавшего к нему для допроса исправника, и то побоями, то подачками замазывал рты корыстолюбивым подьячим. Случайно сошлись они на молитве в церкви Св. Троицы; "Не молись", – говорил Алексей Орлов, гордо сидевший на стуле у левого клироса, стоявшему на коленях и молившемуся Василевскому, – "Не молись иконе, а помолись мне: захочу – помилую, захочу – сгублю", и народ затрепетал, услышав кощунство.

– А еще был тут у нас помещик Григорий Савоскеев, поколотивший в 1760 году секунд-майора Лаврова, он же в 1765 душил и нещадно драл за волосы бургомистра городового магистрата и выбил в его доме все оконные стекла. А этот же секунд-майор Лавров, пылая злобою и отуманенный винными парами, собрав дворовых людей своих, всего до 100 человек, с дубьем и рогатинами делает набег на имение жены Савоскеева, ругает последнюю, бьет её по щекам немилосердно, приказывая челяди грабить село и бить всякого противящегося смертным боем. Избитая, полунагая помещица, бежит в соседнее имение версты за три, а победитель, нагрузив несколько возов пожитками соседки, везет их к себе как трофеи победы, присоединив к ним баб и девок Савоскеевских – яко пленных, – и тут смотритель перекрестился, закончив свой рассказ.

Мы даже ахнули от таких подробностей, а смотритель, оглядев нас, предложил обзавестись защитой в виде знакомых ему мужиков, служивших при станции. От охраны мы отказались, сказав, что сами справимся, но за предупреждение поблагодарили и одарили его деньгами. Никита с Мишей, переглянувшись, достали потихоньку из наших сундуков все оружие, да и я еще раз проверила, чтобы мой пистолетик и шокер были под рукой. Но вот вернулась разгонная тройка и нам смотритель сказал, что часа через два можно будет ехать. Поблагодарив его еще раз за рассказ о городе, мы тронулись в путь.

И вновь – дорога, уже развякшая в тени и подсохшая на солнце, которое светит совсем по весеннему. Конечно, не самое подходящее время мы выбрали, но делать нечего, надо ехать дальше.

И снова в путь, но еегодня я не в настроении – и дорога утомила, и мысли: " А стоило ли затевать все это путешествие, а если толку не будет", да переживания за моих коллег-попаданцев – они тоже устали и держатся из последних сил – особенно Варвара. И опять размышления: "Стоило ли ее дергать с собой, может, надо было в Деревенщиках оставить вместе с "апостолами" – больше бы проку было? Но и без компаньонки нельзя, не положено".

Да еще и (пардон) задержка у меня небольшая. Я понимаю, что с этими перелетами все могло и сбиться, но раньше эти дела шли у меня как часы. Вот меня и пробил страх: "А вдруг я беременна?" Конечно, за один раз это бывает редко, но ведь бывает! "Я" из будущего только бы безумно радовалась этому – у нас никого не удивляет, если женщина без официального мужа рожает для себя. Но тут вам не там, это огромный урон репутации, причем не только моей, но и Машиной – а мне этого очень не хочется.

Варвара и Миша видят мою взволнованность, но тактично не лезут. Пока я так переживала, мы подъехали к Порхову. Город этот древний, основан еще в 1239 году как деревянная крепость новгородским князем Александром Ярославичем, которого мы все знаем как Александра Невского. Крепость входила в систему крепостей на реке Шелонь с целью защиты юго-западных подступов к Новгороду. До сих пор сохранились стены и башни этой крепости, видные при подъезде к городку. Название города связывают со словом "порох" в его значении "пыль, прах". Но нам не до экскурсии по городку, надо ехать дальше. Но в этот раз извозчик показался мне подозрительным – он шатался, от него ощутимо пахло чем-то спиртным. Я предупредила Мишу, а тот отправил Никиту посидеть рядом с ямщиком на облучке, тем более день был ясным и солнце пригревало совсем по весеннему.

И очеь хорошо, что мы так сделали – ямщик еле подгонял лошадей, карета едва тащилась, да еще он выехал из колеи и чуть не опрокинул нас на скользкой грязи. Хорошо, Никита успел перехватить поводья и выправить лошадей, а то мы так бы и улетели с дороги в канаву. Пришлось Никите взять управление в свои руки, а ямщика он крепко обругал, да еще и толкнул с облучка, так что тот свалился в грязь. Пришлось ему бежать за каретой да просить прощение у бар. Ну, поделом ему, хоть немного протрезвел. Но я обязательно на следующей станции пожалуюсь смотрителю, пусть ему неповадно будет.

Следующий наш пункт – деревня Боровичи. Это и сейчас совсем небольшая деревушка, а сейчас – буквально несколько домов, да почтовая станция. Смотритель совсем обтреханный, какой-то забитый, в помещении грязно, и как нам не хотелось отдохнуть подольше, мы не стали тут этого делать – потерпим до следующей станции. Лошадок нам дали совсем заморенных, да и ямщик был не лучше. Но делать нечего, лучшего здесь ждать не приходится, как нибудь дотянем до Луги, а там и переночуем.

Городом Луга стала совсем недавно, в 1777 году, во время правления Екатерины Великой. В летнее время в Лугу и её ближайшие окрестности съезжается значительное число дачников, благодаря относительной сухости здешнего климата и обилию хвойных лесов, город сильно разрастался. Даже сейчас в воздухе чувствуется свежий сосновый запах. Лучшие улицы в городе – Покровская, Новгородская и Успенская. Вот завтра мы по ним и прогуляемся. А сейчас распологаемся на станции, отмечаем подорожную, ужинаем, немного приводим себя в порядок, традиционно обсыпаем белье нашими средствами и ложимся спать. Все остальное – утром.

Город стоит на реке ЛУга. Название её имеет, скорее всего, финно-угорское происхождение (по-ижорски и по-фински она называется соответственно Лоукаа и Лаукаанйоки) и к слову "луг" отношения не имеет. Река берёт начало в больших болотах к северу от Великого Новгорода и несёт свои воды в Финский залив. Здесь довольно сильное течение, холодный ветер, лед давно сошел.

Прославится город во время Великой Отечественной войны, когда на так называемом Лужском рубеже летом 1941 года город, вместе с построенной при нём линией долговременных укреплений, стал юго-западным щитом Ленинграда, остановившим наступление немецких войск на целых три недели, в течение которых советские войска успели должным образом усилить оборону Ленинграда. Приняв удар на себя, Луга была оккупирована немецкими войсками 24 августа 1941 года, а освобождена уже 12 февраля 1944, – после полного разгрома немцев под Ленинградом. В наше время знаменит город станет и своими природными достопримечательностями – реликтовыми лесами урочища "Липовые горы", валунными полями близ деревни Малое Конезерье, песчаными дюнами вблизи южной окраины города Луга, ценными в ботаническом отношении породами хвойных и лиственных деревьев.

А сейчас это обычный заштатный городок, а улицы которого почти пусты, прохожих мало, лавки бедные и в них нет ничего интересного. Поэтому мы вновь возвращаемся на станцию. Пока есть возможность, надо мне слетать в будущее, кое-что подкупить еще из лекарств и вещей. Все отдыхают, меня не схватятся.

В будущем я поступила просто – в аптеках скупила все самые расхожие детские лекарства (пригодятся для Элизы и на запас), в магазинах – игрушки и сувениры. Беру еще палантины, шали, красивые вязанные воротнички и манжеты – выдам их за изделия своих мастериц. Дома у Барыни порядок, я могу немного отдохнуть и привести себя в порядок. Тут и месячные начинаются, и я вздыхаю и с сожалением и с облегчением. Но надо возвращаться.

Нам осталось около 130–140 верст до Санкт-Петербурга, это уже не так много. Следующая остановка – деревня ВЫра, в которой была довольно большая почтовая станция, здесь содержалось до 45–55 почтовых лошадей. Именно эта станция и ее смотритель стали прообразами для повести Александра Сергеевича Пушкина "Станционный смотритель". Так и кажется, что к нам выйдет сам Самсон Вырин и начнет свою печальную историю: