– С ума меня сводишь, – хрипит Роман, целуя мои мокрые губы. – Совсем башню срываешь. Люблю. Люблю тебя, Ангел. Век бы из тебя не выходил. Мне… Блядь, мне в тебе надо быть. Все время…

Бережно вытирает. Уносит, укладывая на постель.

И мы прижимаемся друг к другу разгоряченными дрожащими телами. Рвано дыша. Сплетаясь в одно. Обвиваясь руками и ногами.

Это запредельно. Ничуть не пошло. Не порочно.

Просто… Я чувствую так же, как он.

Словно нам только так и нужно. Снова и снова сливаться воедино. Не отрываясь.

– С мясом уже не оторвать, – шепчет Роман, и я полностью с ним соглашаюсь.

Наши тела, соединяясь, говорят намного больше, чем все слова мира. Да.

– Кто там?

Выныриваю из блаженной неги, уже почти уснув, слыша уверенный, наглый звонок в дверь.

– Ты же говорил, об этом доме никто не знает?

– Сейчас разберусь, – Роман хмурит брови, явно давая понять, что гостей он не ждет.

*   *   *

Моя одержимость.

Смотрю на нее, – веселящуюся, спящую, разную, и сжираю глазами. Насмотреться. Надышаться не могу.

Первый раз в жизни на крючок сердце зацепилось. Первый, блядь. И уже точно – навсегда.

Хрен теперь вырвешь.

Все, что до нее были, – ни о чем. Только пар спустить. Но теперь.

Снова и снова вгрызаться хочется. Так, чтобы не разорвать. Чтобы чувствовать постоянно, как кровь в нас обоих кипит. Будто одними венами. Не разъединить.

Сплетаться с ней. Схлестываться. Вбиваться в самое сердце и в глаза эти. Распахнутые. Удивленно. Изумленно каждый раз, когда вхожу.

В то, как они закатываются в блаженстве. Как она реально, до хрипа, до сорванного голоса в оргазмах имя мое повторяет.

Срыв катушек. Полный развал на хрен всех тормозов.

Она. Она. Она.

В крови, блядь. В висках. В пульсации. Она одна, и я как безумный, снова и снова не могу оторваться. Не могу не входить. Не брать. Не пробовать на вкус снова и снова.

Чем больше, тем сильнее одуренный голод по ней. Разлепиться нереально. Оторваться, будто руку себе отрубить.

И я, блядь, не собираюсь отрываться. Я бы, блядь, в ней, всю жизнь, наверное, провел.

Так какого хера кто-то решил припереться и нас побеспокоить? Сразу готов челюсть свернуть, как только открою. Только сначала выясню, откуда адрес узнали.

Вряд ли сюда заскочил какой-нибудь паренек с социальным опросом. В закрытый поселок только знающие могут заехать.

– Ты совсем охренел?

Рука сама по себе сжимается в кулак, когда вижу, кто помешал нашему с птичкой уединенному гнездышку.

По пороге стоит один из тех, кого я не то, что на этом пороге, а в жизни не собирался больше видеть. И, конечно, тот, кому по хрену любая охрана. На самом крутом пропускном пункте, ему и документов показывать не надо. Одной рожи хватит.

– Невежливо приходить в гости без приглашения, – скалюсь, понимая, что захлопывать перед носом двери как-то не вариант. – А приглашать тебя я в ближайшие тысячу лет не собираюсь.

– Отойди , Роман. Нам надо поговорить. Сам понимаешь. Я бы не пришел, если бы дело не было важным.

Смотрю на него. Тысячу лет не видел. Вымахал. Блядь, выше меня даже стал.

Но каждый из нас в жизни сделал свой выбор. И нашим дорогам сходиться в нем просто не суждено. Не в этой жизни.

– Говори и убирайся, – все же сторонюсь, пропуская в дом. Даже интересно. Зачем я вдруг смог понадобиться.

– Мириам Вольская приехала в столицу, – сообщает так, как будто это меня касается.

– И что? – пожимаю плечами. – До Вольской мне точно нет никакого дела. Бадрид.

– Роман…

Вздыхает, как будто говорит с несмышленышем.

– До Мириам Вольской ты сам прекрасно знаешь, какое тебе дело. Семьи давно дали слово. Все скреплено договоренностями и печатями. Ей восемнадцать. Самое время исполнить свой долг и жениться на собственной невесте. Можно было бы, конечно, так не торопиться и повременить скажем до двадцати. Но ее семья настаивает, чтобы свадьба произошла как можно скорее.

– Свадьба?

Хохочу во всем горло.

– Бадрид. Послушай меня. Очень внимательно.

Наступаю.

– Это ваши дела. Ваши договоренности. Которых я не подписывал. К которым не умел и не буду иметь никогда. Никакого. Отношения. Так что избавь меня от этого и от своего присутствия.

– Роман. Ты не можешь так просто на все плюнуть. Ты ведь сам прекрасно все понимаешь. Семьи Багировых и Вольских одни из самых влиятельных. В мире! В мире, блядь, Роман! Эта договоренность была подписана, когда ты еще был подростком! И никого не интересует, какой там у тебя конфликт с отцом! Их надо исполнять. Клятва брака у нас скрепляется кровью. И кровью же будет оплачен позор, если ее нарушить.

– Конфликт? Ты серьезно? Ты реально называешь это конфликтом, Бадрид? Семья Багировых не имеет ко мне никакого отношения, как и я к ней. И мне срать на все ваши договоренности. Что ты хочешь сказать? Что будет война? Что ваша гребанная криминальная империя, выстроенная на крови, рухнет? Так мне плевать. Меня ваши разборки не касаются никаким местом. Я не ты. Не стану плясать под чужую дудку. Не позволю за себя решать и что-то мне указывать. И ты прекрасно знаешь. Я сказал. С вашим криминалом дел не буду иметь никогда. Если ты так любишь бабло и власть, что готов убивать, торговать наркотой и стволами, слушаться каждого приказа отца и отказаться от собственной свободы, то мне не настолько они дороги.

– Да?

Вскидывает бровь.

А я поражаюсь. Как мы похожи внешне и какие все же разные.

– Ты думаешь, ты кто? Роман Градов? Чемпион? Алмазный король? Роман! Отец просто не вмешивался в твои дела. Дал тебе наиграться в свободу, раз тебе так приспичило. Строить тебе свои замки из песка. Захотел доказать, что можешь сам добиться – пожалуйста. Но ты пойми. Один его щелчок пальцами. И от тебя, от всего, что у тебя есть, не останется ни хера. От тебя и от твоей сладкой девочки, которую ты трахаешь без перерыва. Кстати. Надо, чтобы она убралась. Твоей невесте и ее семье это очень не нравится.

– Ты охренел?

Нависаю, одним резким движением сжимая его горло.

– Ты. Пришел. В мой дом. Чтобы угрожать?

– Нет.

Не дергается. Сдачи не дает. Даже не пытается вырваться.

Смотрит так, как будто даже в этой ситуации, сука, остается хозяином положения.

– Я пришел тебе напомнить, кто ты. Ты не Градов. Ты Багиров. Часть огромной семьи, огромной , колоссальной империи. Пора тебе вступить в ее управлением и перестать заниматься ерундой. Брат. Пора взяться за серьезные дела. Европа. Миллиардные обороты. Кулак, в котором мы держим половину всего важного бизнеса. Ты часть этого. А с семьей Вольских наша империя увеличится многократно. Это твоя жизнь, Роман. А не те игрушки, в которые ты заигрался. И не твоя девка. Танцулька из дешевого кабака. Который я, кстати, выкупил. А поскольку она все еще числиться там, то выкупил вместе и с ней. Так что… Твоя краля будет танцевать стриптиз в империи Багировых. И только твое благоразумие способно дать ей свободу.

– В моем доме. Ты. Угрожаешь моей женщине.

Глаза сами наливаются кровью. Сжимаю горло так, что Бадрид начинает задыхаться.

– Убирайся, – рычу сквозь сжатые челюсти. – У меня нет семьи. Я сам себе семья. Но я не убиваю тебя сейчас только потому, что ты мой брат по крови. Убирайся и передай всей вашей семейке, что мне на хрен не нужна ваша империя и ваш гребаный кулак. Ничего не изменилось. Я сказал. Что никогда. Не буду иметь ко всему этому дерьму никакого отношения. И еще. По братски. Полезете ко мне, ваша империя серьезно поредеет. Я тоже умею наносить удары, Бадрид. И не только кулаками на ринге.

– Конечно, умеешь, – усмехается. Ты же Багиров. Это у нас в крови.