Дурочка. Я ведь найду. В любое время. Где бы не спряталась. Эти игры – не со мной!

– Блядь…

Прямо наталкиваюсь, врезаясь в нее на пороге ванной.

На полу валяются грязные тряпки. И разит моющими средствами.

Птичка моя… Номер она драила. Все по договору.

Прижимаю к себе, зарываясь руками в волосы.

Даже внимания не обращаю на ее слабый, такой сладкий писк, когда вжимаюсь всем телом. Только запах. Одуренный аромат ее волос. И сердечко, что так неудержимо колотится сейчас, вонзаясь мне под кожу. Точно, как птичка. Что трепещет в руках. Требуя свободы? Вот уж хрен.

За пару минут чуть с ума не сошел, пока ее найти не мог. Куда отпускать?

– Чего затаилась, - шепчу, наклоняясь пониже. Остановиться не могу. Перебираю пальцами волосы, зарываюсь лицом. В нее. В ее запах.

– Я же звал. Линна!

– Я… Я вам помешала, да?

Всхлипывает? Или мне кажется? Уперлась лицом мне в грудь. Ни хрена не слышно.

Но так бы и стоял. Какая разница, что она говорит, да? Главное, что доверчиво прижимается, а все остальное – чистая херня!

– Бросай свои тряпки, Лина, - хриплю в ее ухо. – Спать пора. Поздно уже. Завтра вылетать до рассвета.

– Куда?

Блядь.

Стоит чуть отстраниться, и волна по телу пробегает, кости выкручивая, когда вижу, как она заглядывает мне в лицо. Как глазища свои на меня поднимает.

– Бой перенесли. На завтра. Так что вылетаем утром, - шепчу, гладя ее по щеке.

А сам бы не отрывался. И не летел бы никуда. Вот так и любовался бы ее глазищами. И гладил бы. Нежно. Осторожно. Вечно.

– Пошли.

Подхватываю на руки, в шаг оказываясь на постели.

– Я… Я там не закончила, и…

– И что еще?

Усмехаюсь, усаживая ее на себя сверху.

Прямо на свой стояк раздвинутыми бедрами. Никогда не видел, чтобы так глаза распахивались, когда она скользит по нему.

Да, птичка. Я тебя хочу. Хочу так, что в полной боевой готовности двадцать четыре часа в сутки. И любить тебя готов в том же режиме.

– И надо было мне сказать… Я бы ушла…

Ну что ты будешь делать? Опять всхлипывает. Что за девчонка?

– Не стала бы мешать, и… Смущать… И…

Хохочу, запрокинув голову.

Так никогда еще не смеялся.

Она что? Решила, что вспугнула мне трах своим присутствием? Потому затаилась? Сумасшедшая!

– Ты же моя личная круглосуточная помощница, Линна, - обхватываю руками тонкую талию.

Тростинка. Как бы не переломить. А и не прикоснуться тоже невозможно.

– Ты должна быть все время рядом. Постоянно. Всегда.

– Роман…

Лепечет робко. При этом так до дикости сексуально облизывает сочную нижняя губу, что не могу сдержаться. Рычу от раздирающего желания.

– Я… Я ведь не соглашалась на другую сделку. И ты… Ты не мог передумать…

Черт!

– Я всегда беру то, что хочу, Ангел, - выдыхаю в ее губы, мгновенно опрокинув девчонку на спину и подмяв под себя.

Шумно вдыхаю ее запах. Не могу удержаться, распахиваю ногой ее бедра, врезаясь между ног. Лихорадочно скольжу по всему такому желанному телу руками. Едва задеваю соски, но по всему телу проносится бешенный разряд тока. Один за другим.

– Всегда, птичка. И если бы ее захотел взять, то наплевать бы мне было, даже если бы ты стояла рядом и держала свечку. Даже если бы полный зал людей был за спиной и улюлюкал. Но я хочу тебя. Тебя.

Провожу пальцем по губе, чуть оттягивая.

– Я держу свое слово, Ангел. Не бойся…

Да. Держу. Потому что без слова ты не человек. Дерьмо собачье. Но, блядь, кто бы только знал, чего мне это стоит.

– И я очень хочу, чтобы ты передумала. Без нажима. Без угроз. Без необходимости. Я буду ждать, птичка, - трусь губами о ее губы. Не могу без этого.

Соблазн. Сумасшедший одурительный соблазн.

Как сидящий на жесткой диете, которые сознание теряет от одного запаха желанной пищи. И не вдыхать не может. Просто лизнуть. Просто ощутить вкус. И сдержаться, чтобы не зайти дальше.

– Буду ждать, что ты сама ко мне придешь, - резко отрываюсь от нее, понимая, что больше не смогу. Не выдержу. Еще миг, - и таки реально наброшусь.

– А пока просто сделай мне массаж, Лина, – переворачиваюсь на живот.

– Давай. Усаживайся сверху на мои бедра и приступай. Ты же все еще моя персональная помощница.

– Я… Не умею, - слышу растерянный задыхающийся голос.

Много бы отдал, чтобы понять, от чего задыхается.

Чувствует хоть сотую часть того же, что и я? Или просто отходит от страха после моего напора?

Но даже не поворачиваю головы. Это чревато. Еще один взгляд на нее, и точно сорвусь. Я, блядь, не глыба камня.

– Просто мни со всей дури, Лина, - цежу сквозь зубы.

И пусть ее прикосновения, сначала робкие и осторожные, будто меня повредить боится, а после жаркие и смелые, сплошное мучение, а без них я этой ночью точно подохну. Даже если всю ее проведу с опущенной в ведро с ледяной водой головой.

Ты хочешь что-то сказать, Лина? Или спросить?

Чувствую, как подрагивает все ее тело. С каждым касанием. С каждым движением рук.

Может, хоть так малышка перестанет меня бояться?

– У тебя отношения с Бэллой?

Этот вопрос явно дается ей непросто.

– Нет, – даже усмехаюсь. Шикарный трах еще никому, кроме этого наивного ангела не приходило в голову называть отношениями. – Я с ней просто спал. Иногда.

Как-то само собой вырывается это «спал». Именно так. В прошедшем времени.

Реально? Неужели птенчик настолько застилает глаза, что я с легкостью отказался в один день от двух шикарных любовниц, без слов понимающих как и что мне нужно в любой момент. Это жесть. Кажется, крыша у меня протекла окончательно!

– Хватит, Ангелина. Пора спать.

Легко стягиваю ее на постель рядом с собой. Даже не переворачиваюсь , так и остаюсь лежать на животе. Только сгребаю в охапку, прижимая к себе хрупкое тело.

Даже несмотря на разрывающий до дикой боли стояк, кажется, я заурчать готов только от того, что могу прижимать ее к себе.

– Роман, – выдыхает робко, пока я утыкаюсь в ее волосы и шумно дышу, пытаясь успокоиться. – Они все… Они все для тебя ничего не значат, да? Ты просто покупаешь все, что нравится, а после отшвыриваешь в сторону?

Блядь.

– Птичка…

Опрокидываю ее на спину. Задыхаюсь, подыхаю, глядя в огромные распахнутые глазища.

– Да, - сам не понимаю, как голос превращается  в хрипение. – Ничего не значат. Как только ты появилась, я, блядь, как сошел с ума. Никого не хочу. Ты. Ты везде, даже когда тебя не вижу. Ты, понимаешь?

Провожу пальцем по упругим губам.

Блядь. Это выше моих сил. Сколько еще маленькая птаха будет проверять меня на прочность?

– Тебя. Одну тебя хочу. До одури. Так, что зубы сводит. Не по договору хочу. Хочу знать, что ты моя. Видеть, блядь, это. В глазах твоих видеть. Чтоб тебя саму всю струной выламывало от того, насколько ты моя.

– Роман…

Но я уже не сдерживаюсь.

Накрываю ртом ее дрожащие, такие сочные губы.

Блядь. Это рай и ад одновременно. Кто бы удержался? И так в монаха почти превратился с птенчиком за это время!

– Сладкая, - шепчу прямо в ее рот, стараясь оставаться нежным. Балансирую на грани и только с рыком сжимаю простыню в кулак.

Не наброситься. Не напугать еще сильнее. Не увидеть в глазах, что сбежать, испариться из-под моих рук хочет.

– Я хочу, чтобы ты стала по-настоящему моей, Линннннна.

Лина.

Сама не верю тому, что слышу.

Роман так лихорадочно скользит по моему лицу глазами, как будто ему больно.

Безумно. Бешено.

И вот сейчас… Хоть я полностью подмята его телом, а его губы по-собственнически сминают мои, мне не страшно. Совсем. Ни капельки.

Вонзаюсь ногтями в ладонь, в резкой, почти безнадежной попытки вразумить саму себя. Протрезветь.