— Акрак, повелитель клыков и шерсти, — смеется Ифрат. — Не ожидал увидеть твоего отпрыска.

Впрочем, сам Акрак давно мертв и ничего не ответит, но теперь шансы на победу Ифрата равны нулю. Однако бог игр лишь пожимает плечами и снова поднимает черный меч одной рукой, в другой сжимая какие-то небольшие предметы.

— Если таков мой конец, то я встречу его с довольной улыбкой! — восклицает Ифрат, а вихрь вокруг начинает отдавать души повелителю, который накапливает силы для нового удара. Ирай и Клайв срываются с места, чтобы не дать ему завершить атаку.

Схватка божеств началась с кругового удара черного меча. Ифрат показывает, что сохранил достаточно сил, чтобы подороже продать жизнь. При этом он вполне мог сбежать, но решил настаивать на своем видении будущего до конца.

«Пусть будет так», — размышляет Ирай, уклоняясь от стены голубого пламени. Атаки бога игр запускают во все стороны пылающие разрезы, которые намного больше человеческого тела, но это не поможет ему победить.

Ирай устанавливает одну судьбу за другой, желая врагу промахи, упадок сил и боль. Когда-то он внушил себе невероятную ненависть к Ифрату и сейчас может к ней обратиться, но делать этого не хочет. Всё же он теперь не абсолютно пуст внутри, поэтому может найти собственные идеалы, которые будут вызывать эмоциональный отклик. Внушить себе можно что угодно и сделать это в любой момент, но конкретно ненависть и жажда чьей-то крови — совсем не то, чем хочется себя развлекать на протяжении тысяч лет, если получится стать богом.

Различные стихии обрушиваются на врага, пока с другой стороны Клайв стремительно сближается с богом. Бывший полубог теперь может обратиться в любого зверя за доли секунды, и получить любые преимущества облика. Неважно, будут ли это волчьи клыки или змеиные, или толстая шкура дракона или медведя: любые бонусы звериного мира теперь доступны новому богу, а сами облики намного сильнее любого животного.

Прямо сейчас огромная змея сжимает Ифрата стальными тисками, не давая больше махать мечом, но голубое пламя все равно окутывает хищника и наносит значительный урон. Очередная судьба тушит пламя, а Клайв невероятно быстро затягивает раны.

«Смерть настигает Ифрата», — устанавливать такую судьбу рискованно, но Гнисир все же решается. Ожидаемо в теле рождается вспышка боли, а бог игр продолжает сопротивляться. Сил все же недостаточно, чтобы просто пожелать смерти врагу. То же касается лишения всех сил или любого другого абсолютного способа нейтрализации. Запросто можно воплотить могучее оружие, сметающий всё порыв ветра или молнию, наполненную могущественной магией, но не напрямую пожелать себе победы или врагу поражения, если между ними нет большой разницы в силах.

Внезапно большая змея распутывает кольца, так как добыча исчезла из тисков при помощи телепортации. Еще миг, и голубой огонь над головой нового бога принял форму гигантского палаческого топора, который вот-вот отрубит змее голову. Но Клайв успевает избежать смертельного удара, превратившись в маленькую, но очень шуструю птичку. А Ирай телепортируется за спину Ифрата.

«Оба кинжала открывают проход в Домен Усопших, чтобы воспользоваться силой невероятного разложения», — приказывает судьбе Ирай, вспомнив Гримуар Смерти. По оружию начинает течь красноватый дым, в котором появляются очертания многочисленных черепов, смеющихся и плачущих. Это странная и порой пугающая сила, которая может быть опасной даже для могущественных существ, которые еще живы.

Острие каждого кинжала пронзает доспех и даже входит в тело бога игр, но потом оказывается, что Ифрат тоже обманул судьбу, еще раз телепортируясь в другую сторону. Если бы Ирай все еще был обычным человеком, то ничего не понял бы, но сейчас заметил временной парадокс вокруг себя. Бог игр просто вернулся в прошлое на несколько секунд и изменил последнее действие, уклонившись от удара.

Сейчас во все стороны расходятся невесомые волны, появляются какие-то искажения и блики, когда мир проводит синхронизацию временных потоков. Такое путешествие во времени скорее всего не создаст альтернативного развития истории, как это было в случае отката событий целого мира на шесть месяцев в прошлое.

Однако Ифрат, уйдя от одной атаки, попадает под другую, когда Клайв неожиданно принял облик зверолюда, похожего на Асмоделя Белокостного, правда, бивни темно-зеленого цвета. Сильный толчок роняет Ифрата на землю, а широкая лапа не дает поднять меч для защиты, прижимая оружие к земле.

Клайву Содину теперь даже не нужно прибегать к навыкам или чему-то еще. Божественная сила изливается из него, наделяя мифической силой, скоростью и крепостью тела. Ифрат изливает из себя грубую и бесформенную силу, которая гулким взрывом стремится разорвать противника на части, но Клайв даже не шелохнулся, а из его хобота выросло ядовитое жало, вонзившееся в плечо Ифрата.

Богу игр не оставалось ничего другого, как снова телепортироваться, но его побег перехватывает новая судьба, которая приносит прямиком Ираю, который вонзает кинжал в брюхо бога, и теперь уже наверняка. Магический доспех из голубого пламени исчезает, а сам Ифрат падает на спину, словно потерял последние силы, чтобы придумать что-то еще.

Теперь нужно добить, но тут он поднимает левую руку, в которой оказываются три игральные кости белого, черного и красного цвета.

«Где-то я это уже видел», — Гнисир вспоминает про «Три куба судьбы», которые использовал Амей Лорантерем, чтобы связать судьбу Ирая и Игены Локрост. И только после чувствует, как по руке течет кровь. Каким-то образом Ифрат успел ранить и нанести кровь душелишенного на этот артефакт. Теперь судьба может обрушиться роковым стечением обстоятельств!

Гнисир понимает, что уже ничего не успевает сделать, так как Ифрат уже швыряет кости на землю. И скорее всего ему неважно, какое именно значение ему выпадет, так как это его артефакт. Игровые кости приземляются, ударяются друг об друга и разлетаются в разные стороны. Уже должны провернуться в последний раз и остановиться, но потом просто пропадают, так как Клайв успел метнуть свои раньше.

Как Ифрат сумел достать кровь Ирая, так и Клайв каким-то образом заполучил кровь другого бога во время боя. Сейчас он снова находится в человеческом облике, а под его ногами лежат еще одни кубы судьбы, которые он, скорее всего, одолжил у Амея перед отбытием. И одной судьбой он заставил другую исчезнуть.

«Значит, у этого артефакта было больше одного комплекта», — догадывается Ирай, подозревая, что больше Ифрату крыть нечем. Изначально в этом бою у него не было ни единого шанса сразу против двоих соперников. Клайв кивает, и Ирай подходит к лежащему врагу, который словно не собирается ничего делать и даже говорить что-то напоследок.

Кинжал вонзается в грудь, и Гнисир новой судьбой приказывает мирозданию отдать ему в руки причитающуюся награду. Тело Ифрата вспыхивает голубым пламенем, сгорая без остатка и оставляя на земле два ключа. Один очень знаком, это ключ от управления вихрем душ, а вот второй кажется сделанным из хрусталя. Это уже от замка на дверях Домена. Но воспользоваться этими предметами может только бог.

— Не-а, даже не проси, — улыбается Клайв. — Я не собираюсь быть единственным богом на следующую эпоху. Хочешь довести дело до конца? Отправляйся к Мигсумнуру, я покажу дорогу.

Было бы замечательно, если бы Клайв взял на себя остаток работы, но Ирай понимает, что переубедить не получится, а заставлять силой бесполезно.

— Понятно, тогда отправляемся.

Еще одно пространственное перемещение приводит в новое место. Посреди зеленых холмов с остатками старинных дворцов и амфитеатров расположено озеро с темными водами. Руки богов или кого-то еще выстроили каменный причал и лестницу, что постепенно уходит в непроглядную глубину ближе к центру озера странно ровной формы.

— Тебе нужно отправиться именно туда. Так глубоко, как только сможешь, — говорит Клайв. — Это очень интересный опыт, и у меня не вышло дойти до самого дна. Эта странная лестница уходит в настоящую бездну. Ничего больше не скажу.