Вернувшиеся рассказывали, что жители Птичьих островов и Большого Западного архипелага не просто приняли новую веру, они поклонялись Раат-ка-Бету с необыкновенным рвением, возродив один из самых диких и жестоких его культов. Затем бесследно стали исчезать экспедиции, посланные на разведку новых земель и целые рыболовецкие флотилии. Море сделалось не просто опасным — крайне враждебным к обитателям Города. Начали оживать сущности, поминаемые только в древних легендах и морских байках, да и галеры с Кадарна охотились на корабли горожан, точно акулы. Постепенно остров и город на нем оказались в изоляции, из прежних путей сообщения остались только Тоннели и Мост, по которому все реже и реже приходили в Город люди.
Спустя несколько месяцев произошло два события, заставивших всерьез задуматься о могуществе Тьмы не только Мудрых. Тоннели, как поняли из очень краткого пояснения Тайри и Даррен, представляли собой некий достаточно безопасный вариант Троп, когда-то сотворенный неизвестными демиургами, и связавший торговыми путями четыре сопредельных мира. В одном из них, называвшемся Гил’Элетт, началась чудовищная истребительная война. Некий невесть откуда взявшийся мессия решил объединить под своей рукой все государства. Элеттийцы, в подавляющем большинстве люди слабые и избалованные, привыкшие жить за счет изощренной магии, сопротивлялись недолго: узурпатор пообещал им сохранение почти всех привилегий, если они примут новую власть. Вместе с утверждением его господства пришла и новая вера, открывающая путь ко многим удовольствиям, считавшимся запретными и греховными. Немногие, отвергшие это, были вынуждены либо затаиться, либо бежать в Город-над-Морем. Королевство Тегрон — единственное, где народ решился на всеобщее восстание, новый властелин безжалостно уничтожил, превратив его при помощи магии в выжженную пустыню. Приверженцев прежних богов объявили еретиками. Элеттийцы находили какое-то извращенное удовольствие, с увлечением разыскивая своих родных и бывших друзей, верных прежним идеалам и исповедующих Светлую веру, и передавая их властям. Публичные казни сделались одним из любимых развлечений знати.
Последние беженцы, чудом уцелевшие во время грандиозной по размаху и жестокости облавы, рассказывали совсем уж невероятное: преданные боги вернулись в Гил’Элетт, чтобы отомстить. Посреди черного стеклянистого плато, возникшего на месте столицы непокорившегося Тегрона, появился белоснежный храм в окружении садов. Голос, певший запрещенную поминальную молитву по невинно убиенным, слышали во всех приграничных землях. А потом над мертвой страной взмыл в небо стремительный серебряный дракон. Он летел на восход, к столице нового Царства, и буря следовала за ним. Во многих городах, во дворцах и трущобах, в новых роскошных храмах Темного Господина, на отвратительных многолюдных мессах видели женщину в алых одеждах и странной серебряной маске, закрывающей левую половину лица. Она молча проходила между людьми, многие не замечали ее, многие оборачивались, когда она легонько касалась их рукой или задевала краем развевающегося одеяния — эти умрут позднее. Те же, кто рискнул заглянуть ей в глаза, видели нечто, ранее им недоступное, и умирали в ужасе мгновенно.
Мудрые тогда молча выслушивали эти рассказы и пожимали плечами, все еще не веря до конца — ведь несчастные беженцы вполне могли тронуться умом от пережитого. Самому последнему элеттийцу, пришедшему в Город, не суждено было насладиться свободой. Чудовищный удар сотряс остров от скрытого в море подножия до горных вершин. Тоннель намертво завалило, и расслабившийся беженец погиб у самых ворот города под обрушившимся сводом. Тогда же рухнул и пролет Моста у самой заставы. После этого посылать туда стражу стало бессмысленно. Горожане не вняли грозным предупреждениям, а молчаливых, погруженных в свое горе, элеттийцев невзлюбили. Теперь несколько десятков семей из потерянного мира жили обособленно на окраине Города, у самых скал.
Только потеря двух оставшихся Тоннелей, через которые в город шел основной поток продовольствия, убедила беспечных в том, что Тьма уже на пороге. Давно привыкшим к миру, безопасности и сытой жизни людям все еще казалось, что жизнь как-то наладится, а враг медленно и со вкусом оплетал Город своей паутиной. Кадарн даже решился на штурм, показав силу всего лишь человеческого оружия. Но и тогда Город еле выстоял. Если бы войска, собранные адептами храма Танх Каар, ударили вторично, считавшаяся неприступной крепость, скорее всего, пала. Но противник, точно издеваясь, слегка потрепал древние стены Города и отозвал флот.
Торговля с сопредельными мирами обеспечивала Город всем необходимым, люди даже подумать не могли, что насквозь знакомые, изученные и описанные за тысячелетия, пути станут непроходимыми, а поток товаров и продовольствия иссякнет. На что рассчитывать Городу теперь, когда связи почти утеряны, и совершенно не понятно, что творится у соседей? Только на запасы, сделанные предусмотрительными торговцами, да на древние пророчества.
— Таково истинное положение вещей, — закончил глава Мудрых, — мы в осаде, Тьма караулит нас на каждом шагу, и нам грозит голод. Мы были слишком беспечны, полагая, что светлые силы сделали Город абсолютно неуязвимым.
— Создатель помогает тем, кто сам себе помогает, — сказала Тайри, — нельзя забывать о том, что Тьма постоянно ищет лазейки в нашей защите и находит их.
— Как долго Город может продержаться на запасах? — осведомился Даррен.
— Пару месяцев, — тяжело вздохнул самый старший из купцов — Логар, — вряд ли больше. Слава Всевышнему, с водой у нас все в порядке, в Городе достаточно источников, да и ледники высоко в горах есть.
— Значит, прежде всего, необходимо попытаться очистить Тоннели, ведь основной поток продовольствия шел оттуда, — сказал Габриэль, — если, конечно, на нас не нападут раньше. Набирается ли ополчение?
Ему ответили положительно и тут же со всем пиететом попросили присоединиться к подготовке новых защитников. Лейтенант де Рейвен был, мягко говоря, удивлен. Разве у Города нет своих офицеров и сержантов? Можно ведь назначить кого-то из городской Стражи, если совсем уж плохо… Купцы нервно переглянулись и, пряча глаза, признались, что из Стражи кого могли, уже привлекли, а до сих пор сохраняемая Королевская Гвардия была ни на что не годной, разве что красиво вышагивать на парадах и торчать в караулах в пустом королевском дворце. Их самих надо было учить, как следует владеть оружием, и прочим военным премудростям. Габриэль не сдержался — витиевато выразился, но никто и не подумал брезгливо морщиться от крепких солдатских слов. Мэтр Логар даже одобрительно крякнул и заметил, что это еще слабо сказано. Конечно, лейтенант согласился и в казармы пошел. Все-таки армия была для него тем делом, где он мог принести больше всего пользы, а кроме того, он умел и любил обучать новобранцев. Тайри помнила, как о нем отзывались друзья-офицеры: в руках де Рейвена самый бестолковый крестьянин быстро становился дельным солдатом.
Одри, не дожидаясь неутешительных признаний по поводу колодцев и источников, посоветовавшись с подругой, вызвалась вместе с кем-нибудь из Мудрых, обойти их все и проверить, нет ли там злонамеренных чар и просто какой-нибудь отравы. У нее всегда было отменное чутье на любые темные уловки.
Купцы, посовещавшись между собой, попросили разрешения удалиться, дабы организовать самый подробнейший учет продовольствия в закромах Города. Выглядел их уход несколько скоропалительно и надуманно. Тайри подозревала, что они прекрасно знают все резервы до последнего зернышка. Скорее всего, под благовидным предлогом пришельцев оставили совещаться со здешними магами, предоставляя более сведущим в тонких делах обсуждать планы без непосвященных. Как только последний купец покинул зал, Мудрые, как по команде, опустили капюшоны. Четверо мужчин и одна женщина, очень разные, ничего таинственного в облике не имеющие — самые обычные люди. Сильнейшие маги Города.
Сутулый оказался самым старшим, и, видимо, главным среди них. У него единственного на шее висел похожий на сердце удивительный камень-амулет. Он коротко поклонился гостям и сказал:
