(2) Что касается особенностей нута сравнительно с прочими стручковыми, то здесь следует отметить его цветение (о чем уже было сказано), скороспелость, объясняемую большей крепостью и деревянистостью, а также то обстоятельство, что пар от него вовсе не становится лучше, так как он его истощает, но сорняки гибнут, особенно и скорее всего якорцы. Расти на любой земле он вообще не может; ему нужен жирный чернозем. Лучше всего пар становится после бобов, хотя их и сеют густо и они очень урожайны.[907]

(3) Почти все растения, посеянные летом, требуют мало воды, причем говорят, что текучая вода для них полезнее дождевой.[908] Просу и могару нужно еще меньше воды: если ее много, то у них опадают листья. Просо крепче; могар слаще и слабее.[909] Кунжута и лупина не ест зеленым ни одно животное; едят ли зеленым гулявник и шалфей, это требуется еще проверить. Растения эти ведь тоже горьки. Гулявник похож на кунжут и маслянист; шалфей — на кмин; он черен. Сеется он одновременно с кунжутом. Эти растения следует еще изучить.

(4) На хорошей земле, например в Фессалии,[910] хлеба спасывают и обкашивают, чтобы они не шли в лист. Оказывается, что сколько бы раз их ни спасывали,ν зерно от этого ничуть не становится хуже, но стоит один единственный раз срезать пшеницу, как она совершенно меняется и вырастает высокой и слабой.[911] Такую пшеницу зовут «стеблевой». Если ее высеять, то новые всходы окажутся такими же хилыми. Фессалийцы рассказывают об этом, как о редком случае. Под Вавилоном же заведен такой порядок, чтобы хлеб всегда дважды срезать, а затем еще пускать по нему овец: в этом случае он выгонит стебель, а иначе пойдет в листья. На земле, обработанной кое-как, урожай там бывает сам-пятьдесят, а на обработанной старательно — сам-сто. Обработка земли состоит в том, чтобы земля как можно дольше оставалась под водою и на ней бы осело много ила.[912] Это нужно, чтобы жирную и плотную землю сделать рыхлой. Травы и сорняков на ней не растет, как в Египте. Это объясняется прекрасными свойствами земли.

(5) Пшеница и ячмень во многих местах отходят от корня на следующий год, а если их срезали на зеленый корм, то в этом же году у них от корня идет другой стебель. То же самое происходит и в том случае, если хлеба побьет морозом; после дождей они дадут новые побеги, но колос у них будет маленьким и недоразвившимся. Отрастут на следующий год и хлеба, пострадавшие и вытоптанные так, что от них, кажется, ничего не осталось, как это бывает с посевами, по которым прошло войско. И у таких хлебов колосья бывают маленькими: их называют «ягнятами». Ни с одним из стручковых не может быть ничего подобного. Так разнообразны случаи отрастания хлебов.

(6) Росту и питанию растений больше всего способствует климат и вообще характер года: если дожди, хорошая погода и холода наступят в свое время, то все посевы пойдут хорошо и дадут щедрый урожай даже на соленых и легких, почвах. Поэтому и существует прекрасная поговорка: «год родит, а не нива».[913]

Большое значение имеют и различия отдельных местностей между собой, причем не только их почвы, жирной или тощей, сырой или сухой, но и господствующего климата и ветров. Некоторые места, тощие и плохие, дают хороший урожай, потому что они превосходно расположены по отношению к морским ветрам. (7) Как уже много раз говорилось, в разных местах полезны оказываются разные ветры: в одних западные, в других северные, в третьих южные.

Немалое значение имеет и обработка, особенно предшествующая посеву: на обработанной земле посевы всходят легко. Большую помощь им оказывает и навоз, так как он согревает землю и умягчает ее: бывает, что всходы на унавоженных местах опережают всходы на неунавоженных дней на двадцать. Навоз, однако, не всему приносит пользу. Он хорош не только для хлебов, но и для прочих растений, кроме папоротника,[914] который, говорят, засыхает, если на него набросать навозу. Погибает папоротник также, если на нем лежат овцы; по словам некоторых, и мидийская трава гибнет от их навоза и мочи.[915]

(1) Каждые семена подходят к определенной почве: к такому-то роду почвы подходит такой-то род семян вообще; а к разным почвам данного рода — семена таких-то растений, составляющих один и тот же род. Такое распределение семян по почвам и пытаются произвести.[916] Привозные семена, самое большее через три года, утрачивают свой характер и приобретают все свойства местных. Хорошо переносить семена из жарких мест в места менее жаркие и соответственно поступать с семенами из холодных мест. Хлеба, перенесенные из местностей суровых туда, где все поспевает рано, выколашиваются поздно и погибают от засухи, если только их не спасут поздние дожди. Потому, говорят, и следует остерегаться смешения привозных семян с местными (если только они взяты не из одинаковой местности), что сроки их посева и развития самого растения не находятся в полном соответствии с новым местом. Под эти семена требуется и другая обработка: поэтому и следует обращать внимание на различия в почве, в свойствах семян и на сроки, подходящие для каждого посева.[917]

(2) В хороший год зерно дает больше муки. В Афинах, по крайней мере, — а страна эта на ячмень самая урожайная,[918] — из ячменя намалывают больше всего муки не тогда, когда его уродило всего больше, а тогда, когда погода ему особенно благоприятствовала. В Фокиде около Элатеи бывает, что пшеница дает муки в полтора раза больше, чем обычно, а в Солах киликийских[919] то же бывает и с пшеницей, и с ячменем: какое растение в каком месте идет лучше всего, там оно и даст больше муки. Зерно становится лучше или хуже и в зависимости от обработки, и в зависимости от самой земли: оно может одичать и может облагородиться, как это случается и с деревьями: вообще оно меняется в соответствии с почвой, как некоторые деревья, которые становятся сразу хуже, если их пересадить.[920]

(3) Ни одни семена не обладают способностью целиком превращаться[921] в другие, кроме оркиша и полбы-двузернянки, как мы и говорили в предыдущих рассуждениях; плевел же опьяняющий вырастает из испортившейся пшеницы и ячменя. Если это и не так, то, во всяком случае, он особенно любит расти в пшенице, так же как и понтийская «черная пшеница», и семена bolbos. Другие сорняки растут в других посевах: эгилопс преимущественно в ячмене; шершавый и жесткий arakos в чечевице; «секироносица», похожая на секиру, — в вике.[922] Почти в каждом посеве есть сорняк, растущий вместе с ним и живущий среди него: причина здесь или в самой почве (такое объяснение вполне естественно), или в чем-то другом.[923] (4) Некоторые сорняки растут, как мы это видим, во многих посевах, но так как они особенно благоденствуют в каком-то одном, то их и считают свойственными именно этому посеву: повилику, например, — горькой вике, а подмаренник — чечевице. Первая заглушает преимущественно горькую вику, так как вика эта — растение слабое, а подмаренник прекрасно идет преимущественно в чечевице: он до известной степени похож на повилику тем, что обвивается вокруг растения и обхватывает его словно петлями. Повилика таким образом и душит вику; отсюда она и получила свое имя.[924]