Что это такое? Какой больной разум породил подобное? Уродливые конечности, длинное тело, покрытое чешуёй с зелёным отливом на котором что-то шевелилось, когти, зубы… Из мерзкого отростка на морде, на пол, рядом с головой Файны, с чавкающим звуком упала капля слизи.

Невероятным было то, что вопреки всякой логике, Дейв чувствовал в этом порождении мрака нечто родственное. И вопреки этому ощущению инстинкты словно взбесились требуя бежать, спасаться. На краткий миг, он им поддался и даже отшатнулся назад, но разум, чувства к дочери восторжествовали. Отбросив сомнения, преодолевая гадкий ужас, Дейв сменил ипостась и бросился вперёд.

Что это за тварь, на что она способна Дейв не имел никакого понятия. Это была схватка насмерть. Победа или смерть. Он иди одолеет это существо, а потом поможет Файне, или погибнет.

Дейв не знал до этого поражений. Из любой схватки выходил победителем. Тем неожиданнее стало осознание, что в этот раз ему вряд ли удастся одержать верх. Откуда бы не взялась эта тварь, она была чудовищно сильна и быстра. Больше конечностей, отростки, которые это создание использовало, чтобы удерживать жертву, так как присасывались они накрепко, острейшие зубы и броня, по сравнению с которой чешуя самого Дейва была тонкой тряпочкой. Дрался отчаянно. Мебель и даже стены разлетались обломками, звенело стекло. В пылу схватки Дейв выхватил взглядом тело растерзанной хозяйки дома.

Грохот, рычание и шипение слились в непередаваемый набор звуков. Весь мир Дейва сузился до одной цели — победить. На словах не так сложно, а на практике… Чужие когти вскрывали его броню до обидного легко, оставляя кровавые полосы, собственных он уже три сломал о толстую шкуру твари. Вырываться из плена прилипчивых отростков становилось всё сложнее. Силы стремительно таяли. В один момент Дейв обнаружил себя вжатым в пол, лицом вниз. Его хвост был зажат в одной из лап существа, а само оно уверенно примеривалось к нему. Когда снизошло понимание, чего собирается сделать это создание, сознание захлестнули ужас и отвращение. Изо всех сил Дейв рванулся из этих «любовных» объятий, оставляя на чужих когтях свою плоть и осколки чешуи.

Звук сирены где-то на улице и крики людей, требующих выйти подняв руки, казалось доносились из другой вселенной. Тварь замерла, издала непонятное шипение, перерастающее в вой и бросив свою жертву рванула в окно. Звон стекла, панические вопли на улице, выстрелы.

Окружающее пространство плыло и качалось. Сознание немного прояснилось, принося понимание, вокруг дома полно людей. Скорее всего, кто-то из соседей вызвал полицию, услышав необъяснимую какофонию. А может, сделали это раньше. Хозяйка дома и Файна вполне могли кричать повстречав это чудовище. Значит ему тоже нужно уходить. Немедленно! Бежать самому и дочь забрать.

Собрав остатки сил, он поднялся на ноги, прислушался к шуму на улице. Люди скопились со стороны дороги, а к дому приближались голоса! Схватив потрёпанную штору, Дейв завернул в неё Файну и выскочил в окно, выходящее во внутренний двор дома. Конечно же, несмотря на сгущающиеся сумерки его тоже заметили, да и не до тихой скрытности было. Снова испуганные вопли, звуки выстрелов. Ощутимый толчок в плечо чуть не заставил его потерять равновесие.  К н и г о е д . н е т

Прижимая к себе бесчувственную дочь, Дейв снова бежал, краем сознания отмечая, что ему своеобразно повезло — та тварь отвлекла собой основную массу вооружённых людей и ему вслед палил всего один человек.

Решив, что отдалился от людей достаточно далеко, остановился, чувствуя, как подгибаются ноги. Сил не было совершенно. Всё тело пульсировало болью, плечо горело огнём. Опустив на землю свою драгоценную ношу, Дейв заставил себя забыть о собственных проблемах. Сначала Файна, которая уже не первый раз издаёт стоны полные страдания. Он чувствует её страдания, они отдаются болезненно отдаётся внутри.

Развернув пропитанную кровью тряпку, смог наконец рассмотреть дочь и у отшатнулся объятый ужасом. Живот Файны ощутимо увеличился и там что-то шевелилось! Более того, он продолжал становиться больше. Много раз Дейв видел подобное. Как корчились от боли человеческие самки. При этом не испытывал страха или жалости, только предвкушение появления на свет своего потомства. Но сейчас на сырой земле в муках выгибалось самое дорогое существо в его жизни — его дочь. И то, что мучило, убивало её, точно не было обычным детёнышем.

Хуже того, он откуда-то знал, вызвать выкидыш, как сделал ублюдок Тол, не выйдет. Также Дейв чувствовал, как только нечто внутри Файны окончательно вырастет, она гарантированно умрёт. Она уже умирает! Тварь внутри убивает её с каждой минутой!

Слепящая паника захлестнула с головой. Что делать? Как помочь? Ничего в медицине Дейв не смыслил. Понимал только, эту гадость из дочери надо как-то достать.

У него дрожали руки от осознания — он может убить горячо любимую дочь. А также, было понимание — бездействие для Файны приговор без вариантов. Прикрыв глаза, попробовал собраться и на выдохе, острым от природы, как лезвие когтем провёл небольшую линию, на ещё больше увеличившимся животе. Хлынула кровь, стирая её уже затасканной шторой, он раздвинул разрез и рывком вырвал клубок чёрных шевелящихся тварюшек. Они ещё не успели дорасти и окончательно развиться, но уже было очевидно, они до отвращения похоже на «отца».

Комок он голыми руками превратил в невзрачное месиво, чтобы точно ничего не выжило. Брезгливо передёрнувшись, тщательно вытер руки всё той же многострадальной тканью. Действия заняли всего несколько секунд, но и о них Дейв остро пожалел. Пока он занимался потомством твари, Файна истекала кровью. Скудные, поверхностные познания в медицине говорили, рану нужно отчистить от грязи и зашить, только возможности не было никакой. Прежде никогда ещё не требовалось ничего подобного. У их вида шикарная регенерация. На самом Дейве глубокие борозды от когтей стали красными, но уже не опасными полосами. С повреждениями Файны их природная выносливость и умение восстанавливаться не справлялись.

— Больно, — тихо-тихо всхлипнула она. — Больно и холодно.

— Тише родная, — зашептал Дейв севшим голосом.

Сам тем временем пытался забинтовать рану, порвав штору на лоскуты.

— То страшное чудовище убило Марию Фёдоровну, — снова всхлипнула Файна, глаза её наполнились слезами. — И оно…

— Ушло, — оборвал её Дейв. — Папа прогнал чудовище. А сейчас тебе нужно успокоиться и беречь силы, чтобы быстрее выздороветь.

Ей были нужны силы. Кровь и мясо. Да вот рядом не было ничего живого. До людей далеко, времени ловить зверьё нет. Был только он. Не долго думая, Дейв наплевав на слабость из-за потери крови, когтем вскрыл запястье и приложил к губам дочери. Она сделала несколько вялых глотков и снова потеряла сознание.

Ожидание чуда мучительно, а когда оно не сбывается, становится вовсе невыносимо. Файна была жива, но лучше ей не становилось. Она медленно, очень медленно угасала. И кровь не помогла.

Отчаяние, захлестнувшее Дейва было оглушительным. Уткнувшись в волосы дочери он зарыдал, как брошенный ребёнок. А потом отстранившись завыл. Страшно. Жутко. Давая выход апокалипсису, что разрушал его изнури.

Видимо, это уже традиция — посещения комплекса Управления не обходится без неприятностей. Прошлый раз Эрен едва выжил, теперь на свободу вырвалось жуткое чудище.

Милену передёрнуло, как только перед мысленным взором появился образ уродливой твари. Факт дальнего родства этого существа с Эреном сбивал с толку. Больше данное известие шокировало самого Эрена. Вчера после «экскурсии», он долго сидел и смотрел в одну точку. Был тих и задумчив. Милене с трудом удалось его растормашить. Убедить, что её это не волнует и не отталкивает, и это было правдой. Эрен для неё любимый человек, мужчина, к которому тянется её душа, а не генетический коктейль, в который учёные добавили ДНК жуткого пришельца.

Ночь была жаркой и бесстыдной. Несмотря на уверения, что в этот раз всё будет иначе, Эрен боялся, Милена чувствовала это. В попытке забыться в её объятиях он совсем измотал Милену, но она не жаловалась. Сексоголиком она не была, но занимаясь любовью с Эреном, каждый раз переживала маленькую сладкую смерть. Тем более сейчас исчезли изначальные скованность и некая робость из-за отсутствия опыты. Физической любви он учился так же стремительно, как и всему остальному.