Впрочем, вышеизложенная легенда не имеет под собой никаких оснований. Здание Двенадцати коллегий было специально обращено своим главным фасадом к центральной площади Васильевского острова, который должен был стать, по замыслу Петра I, центром молодой столицы.

Еще рассказывали, что однажды, когда царю в очередной раз пожаловались на бессовестные поборы со стороны Меншикова, Пётр в гневе поколотил светлейшего князя палкой. Александр Данилович крепко пострадал – царь разбил ему нос и поставил под глазом здоровенный фонарь. После чего выгнал своего бывшего денщика со словами:

– Ступай вон, щучий сын, и чтоб ноги твоей у меня больше не было!

Меншиков ослушаться не смел, исчез, но через минуту снова вошел в кабинет на руках!

Рассказывали и такую байку. Когда Пётр однажды не на шутку разгневался на своего любимца и пытался заставить его заплатить двести тысяч рублей штрафа, то вдруг из дворца Меншикова исчезло все богатое убранство. Государь, увидев такую перемену, изумился и потребовал объяснения. «Я принужден был, – отвечал Меншиков, – продать свои гобелены и штофы, чтобы хотя несколько удовлетворить казенные взыскания!» – «Прощай, – сказал Пётр с гневом, – в первый твой приемный день, если найду здесь такую же бедность, не соответствующую твоему званию, то заставлю тебя заплатить еще двести тысяч рублей». Царь действительно зашел вскоре к Меншикову и нашел все по-прежнему; он любовался богатым убранством и не сказал ни слова о прошедшем.

В мае 1724 года Пётр наконец отрешил Меншикова от должности губернатора. Бывший фаворит впал в немилость и ожидал неминуемой ссылки. Эту незавидную участь отсрочила внезапная смерть царя.

В 1706 году была учреждена Канцелярия городовых дел, которая осуществляла контроль за сооружением городов, крепостей и других построек по всей стране, а также готовила мастеров строительного дела. В ее состав вошли архитекторы и скульпторы, резчики и живописцы. Во главе канцелярии стоял обер-комиссар (позднее – директор). Первым, кто занимал эту должность, был Ульян Акимович Синявин, канцелярия размещалась в его доме на Городском острове близ Троицкой площади. Важную роль в деятельности канцелярии играл Роман Виллимович Брюс, старший брат колдуна из Сухаревой башни. В 1723 году канцелярия получила статус коллегии и была переименована в Канцелярию от строений.

Высшим органом городского управления столицы был Городской магистрат, заведовавший «не только купецкими людьми, но, яко начальство всего города, полицейскими, хозяйственными его делами и судом». Власть этого органа, впрочем, была фиктивной. Фактически вся городская власть была сосредоточена в руках полиции.

В 1718 году был издан указ: «Определили мы для лучших порядков в сем городе генерал-полицмейстера, которым назначили нашего генерал-адъютанта Дивьера, и дали пункты, как ему врученное дело управлять». Всего таких пунктов было 13.

Полиция занималась буквально всем. Она выписывала «поручную грамоту» при трудоустройстве, допрашивала всех «слоняющихся и гулящих», ловила беглых крепостных. Именно полиция должна была контролировать исполнение всех указов государя. Она следила за правильностью построек в городе, укреплением берегов рек, чистотой улиц, порядком на площадях и рынках. Полиция должна была проверять опрятность торговцев съестными припасами, свежесть продуктов на рынке, точность мер и весов. Каждые три месяца полиция проверяла печи и печные трубы во всех петербургских домах. Полиция собирала сведения обо всех приезжающих и отъезжающих, определяла солдат на постой к жителям, искореняла азартные игры. Полиция несла ночные караулы: «караульщики ходили бы по ночам с трещотками, как обычай в других краях». Кроме того, полиция обладала полномочиями судебной инстанции и имела возможность назначать наказания по уголовным делам.

Штат полиции включал в себя 10 офицеров, 20 унтер-офицеров, 160 солдат, а также одного дьяка и 10 подьячих для ведения делопроизводства. Жалованье офицеров составляло от 50 до 100 рублей «сообразно чину». Полиция обзавелась особой формой: кафтан, штаны и синий картуз с алыми обшлагами, зеленый камзол. В помощь полиции в каждой слободе избирался староста, а на каждые 10 дворов – «десяцкий», чтобы они следили за порядком и обо всём докладывали полиции.

Страстно нелюбимый Меншиковым граф (с 1726 года) Антон Мануилович Девиер, генерал-полицмейстер Петербурга, португальский еврей на русской службе, тотчас развил на своем посту бурную деятельность. Первой заботой начальника городской полиции стали правила мощения столичных улиц: «Каждому жителю против своего дома посыпать песком и камнем мостить гладко… и чтобы строки были вдоль улиц… а по берегу Невы около каждого дома бить сваи и землею засыпать крепко-накрепко». Каждое утро и каждый вечер домовладельцы должны были мести улицу перед домом. Стараниями Девиера в 1721 году в столице были поставлены первые скамейки для отдыха и фонари. Это была новинка, впервые введенная в России: фонарщики наливали в фонари конопляное масло, зажигали фитили и через пять часов гасили их. Всего подобных конструкций было изготовлено 595 штук.

В отношении рядового населения города полицмейстер проявлял исключительную жестокость. Тем, кто не исполнял распоряжений полиции, грозили штрафы, наказание кнутом, каторжные работы и даже смертная казнь. По словам Берхгольца, Девиер внушал жителям Петербурга такой ужас, что они дрожали «при одном его имени». Вебер сообщает, что «вновь поставленный… полицмейстер распоряжался в высшей степени самовластно и почти ежедневно подвергал наказанию и сек кнутом человек по шести и более обоего пола». Прусский посланник Мардефельд пишет о «бесчисленных притеснениях» Девиера с целью вымогательства денег у жителей.

При Петре рвение никому не давало индульгенции. Рассказывают, что однажды, когда Пётр вместе с Девиером подъехали к мосту через Мойку и царь увидел, что проезда по нему нет – кто-то украл с моста все доски, Пётр тотчас же отколотил Девиера своей дубинкой, приговаривая: «Впредь ты будешь лучше стараться, чтоб улицы и мосты были в надлежащей исправности, и сам будешь за этим смотреть». После этого царь приказал уложить новые доски и после этого безо всякого гнева сказал Девиеру: «Садись, братец!» – и продолжил прерванный разговор.

В петровское время Петербург являлся опытной площадкой по введению всевозможных нововведений в городском управлении. Как и всё остальное, насущные вопросы решались методом проб и ошибок. Надо признать, что многие из этих опытов оказались вполне успешными.

Значительный прогресс был достигнут в деле борьбы с пожарами. Первоначально охрана от пожаров Санкт-Петербурга была возложена на городских жителей. Исключение составляли «особы знатные», выставлявшие вместо себя дворовых людей. Пожарную повинность несло даже духовенство. Устанавливая порядок ночного караула, Пётр I предписывал: «надлежит для воров какое-нибудь ружье, а для пожаров иметь: ведра, топоры, войлочные щиты, деревянные трубы, а в некоторых сборных местах крюки и парусы и большие водоливные трубы». Грандиозный пожар 1710 года, уничтоживший в одну ночь Гостиный двор, заставил ускорить строительство в городе караулен со складами водоливных труб. Для извещения о пожаре был сформирован отряд барабанщиков, который обходил ближайшие к пожару улицы и бил тревогу.

На тушение пожара сбегались жители города, в том числе тысячи плотников и солдат с топорами. Часто вместе со всеми на пожарище являлся и сам государь, который вооружался топором и с большим риском для жизни принимал участие в тушении пожара. Соседние дома быстро сносились, чтобы избежать распространения пламени. За это время на место прибывали «большие пожарные насосы», чтобы гасить огонь.

В 1722 году в Адмиралтействе была учреждена особая пожарная команда, работающая в две смены. Основу ее составляли работные люди. Первая смена после окончания работы уходила домой, а вторая ночевала в Адмиралтействе. Если пожар возникал в примыкающих к нему мастерских, то советник, отвечающий за пожарную безопасность, снаряжал на помощь только треть команды, а сам с остальными оставался внутри здания.