Алан покрывал поцелуями мое лицо, каждый сантиметр кожи, обнимал меня крепко-крепко и одновременно нежно. Я обхватила его руками за шею, и положила голову на плечо, не отводя от него сияющих глаз.

Внезапно он прекратил свою противозаконную деятельность, и принялся трясти меня за плечи. Я закричала и вырвалась из его объятий.

И открыла глаза.

- Мери, ты, похоже, проспала,- сказал Алан.

Я вскочила.

До лекции десять минут!

О, Боже!

Метнулась к стулу, одежду в охапку, бегом, молнией заскочила в ванную. Зубы чистила чуть не сдирая кожу с десен, напялила кофту наизнанку, пришлось переодевать в спешке, в смятении.

Выбежала в коридор.

Крикнула:

- Ты готов?

Он немедленно вышел из комнаты, быстрым шагом, поправляя рубашку моего брата, которую я дала ему, чтобы он не шокировал окружающих странным костюмом.

- Идем?

Я натягивала сапоги. Он накинул куртку и ждал меня, слегка изогнув губы в улыбке.

Я схватила его за руку и шагнула …

Мы вышли в небольшом парке рядом с моим корпусом. Вылезли из кустов, ломая ветки с оглушительным треском, похожим на пистолетные выстрелы.

- Настоящее, все настоящее, - удивленно произнес Алан, проводя по коре дерева рукой и касаясь нежных листочков.

Затем он перевел взгляд на меня и недовольно заявил.

- Мери, обязательно надо было сюда попасть! Ты б еще в подвал переход настроила,- и криво ухмыльнулся.

Я открыла рот, чтобы высказать все, что думаю о его «глубинной» догадливости, запнулась о корень дерева, и упала лицом вперед, в полете клацнув зубами и чуть не откусив себе язык.

Внезапно меня схватили за плечо.

- Я нарушил твое страстное свидание с матерью-землей,- пошутил Алан, ставя меня на ноги.

- Вообще-то я тебя не…- я поняла, как глупо звучит то, что я собиралась сказать и торопливо прервалась.

Алан изогнул бровь, безмолвно вопрошая.

Я ответила взглядом, который можно было бы охарактеризовать одной емкой фразой: «Сейчас, как врежу!»

Отвернулась и понеслась к моему любимому корпусу.

Алан нагнал меня и тяжело вздыхая, признался:

- Прости меня, ты так смешно выглядела, и я не удержался…- и умоляюще посмотрел на меня.

Я сделала гордый и неприступный вид холодный северной красавицы, и официозно произнесла:

- Извинения приняты.

- А теперь ты мстишь,- пожаловался он то ли сам себе вслух, то ли мне, стараясь добиться прощения.

- Ага, жутко злобная, монстрам подобная героиня, - охарактеризовала я себя, и добавила,- но ты можешь не боятся меня, когда я сплю, если не разбудить,- добавила я с коварной улыбкой.

Я имела в виду героиню картин. А жизнь – одна большая картина, полотно. Ведь создатель – это все что он рисует. Все – каждый листик, светлый лучик, дрожащий паутинкой на полу или стене, каждая крупица нарисованного, каждый штрих, мазок, даже ошибочный. Все! Части его души во всех творениях – горят, пылают, взмывают ввысь в бессильной жажде стать, ожить в картинах. Это – единственное, что есть во мне настоящего, что я люблю в себе, то, кем я хочу быть, стать, остаться. А иначе меня не будет. Будет лишь туманный призрак. Меня.

- О Боже, кто это? – простонал он, продолжая прерванный раздумьями разговор.

- Твой самый страшный кошмар, сколько раз надо повторять!

- О мой прекрасный, лирический кошмар, - улыбнулся он, дергая меня за конский хвост.

Опять издевается!

Я рванула на себя дверь с бушующей злостью, а она лишь скрипнула, как будто пискнула, выражая свой протест.

Взлетела по лестнице, как ветер на вершину гор (на целых 5 минут опаздываю!)

Пронеслась по коридору. У двери спросила, зная, чувствуя, что он стоит за спиной:

- Ты со мной?

- А кто тебя от пола, острых углов и преподавателя защищать будет? – в шутливой тоске вопросил он.

Я лишь вздохнула, и осторожно ее открыла.

Зал был полон студентов.

- Здрасте,- пробормотала я, смущаясь и стыдясь, и извинилась, уже чуть громче, и то лишь потому, что этот паршивец легонько толкнул меня локтем в спину.

Философ махнул рукой – проходите быстрей.

Я устремилась к третьему ряду и уселась рядом с Линой, Алан сел по другую сторону от меня.

- Привет,- поздоровалась она, параллельно мучаясь над конспектом. Почерк у нее был просто загляденье, не то, что у меня.

Я достала альбом с зарисовками и выложила перед собой. На обложке цвел багровый цветок, тянулся к зрителю всеми алыми лепестками. Цветок страсти и любви, так я его окрестила. И разрисовала все вокруг невесомыми печальными женскими фигурками, сердечками, которые создавались в релаксации чисто рефлекторно, резными крестами, грозящими болью, пышными цветами и звездами, несущимися к земле в бешеном порыве и рассыпающимися в пыль.

Сидишь, строча конспект, и любуешься в перерывах. Да еще вдруг мысль какая-нибудь придет.

Открыла тетрадку, всю разрисованную на полях и принялась постигать сумрачную бездну знаний, щедро изливающуюся на мою несчастную голову.

Вскоре, Лина написала на листочке и сунула его мне :

«А это кто? А.?»

«Да. Потом поговорим», - ответила я

«А он с нами учится?»

«Временно»

Что за любопытствующая! Естественно Алан, через мое плечо все прочитал, правда, не знаю смог ли он разобрать мои творчески хаотичные каракули.

«А…»- начала писать Лина, но я не дала ей закончить, прошептав сердито:

- Потом.

Она кивнула и обиженно отвернулась от меня.

«Опять со всеми перессорилась»,- расстроилась я мысленно, продолжая свою научную деятельность.

Приписала:

« Извини…»

Линка ответила, широко улыбаясь:

«А ты идешь на бал? Я нет, уж больно тягомотно репетировать, да и не мое это все!»

«А я пойду»,- содрогнувшись от страха и смущения, приписала я.

«Я уже знаю с кем», - старательно нацарапала Лина, хитро улыбаясь.

Я принялась с таким энтузиазмом зачеркивать написанное ею, что на меня желтым оком под конец глядела дыра.

А Линка хихикала, как девчонка.

«Не твое дело»,- отрезала я.

И стала думать, что же я скажу ему, приглашая его на бал. О, боже, какое слово - бал! Разноцветные огни, свобода, скользящий паркет под ногами, вихрь танца и мечты. Его объятия – словно солнце, единственное солнце во тьме моей жизни!

Я принялась придумывать речь.

После пар мы шли домой. Сначала проехали пару остановок на метро и теперь добирались пешком. Машины лились по дороге полноводной гудящей рекой. Небо было нежно-бирюзового оттенка, а облака текли как льдинки, в сумрачной дрожащей воде. Солнечный робкий свет клубился и летел, падая на снег, словно крылья золотисто-белой птицы.

Мы свернули с Новосмоленской набережной, и пошли дворами. Я подставила лицо весеннему ветру. Словно касание юности, мечты и любви. Той любви, которой мне так не хватало! Сколько раз, слушая песни - печальные, трепетно - красивые, и несбыточные, я хотела плакать, хотела рыдать, хотела…была готова даже на все! Даже на смерть, лишь бы встретить его.

А теперь встретила. Я бросила на него взгляд искоса. И что мне теперь делать?

Я сжала руки в карманах, и опустила голову, так что волосы упали на глаза.

Я его вряд ли интересую.

Почему? - спросите вы

Я слишком… слишком невыносима. У меня куча недостатков и я не спешу от них избавиться. У него тоже немерено. Хотя бы упрямство, и то, что он может быть страшным, взбешенным, чужим.

И я боюсь любви. Боюсь влюбиться, потерять и так навсегда утерянную с рождения голову, боюсь отказа.

И он будет.

Кэтис или девушка из стиха.

Тайны между нами стеной.

И пусть!

Стиснутые кулаки, упрямый взгляд, чеканный шаг.

Спросить или умереть!

Быть смелой! Зубы сжаты до хруста. Иначе можно хоронить свое будущее, так и не начав жить.